Из позитивного: на возросшую в педиатрии нагрузку первым отреагировал Котлинский, выдающий теперь в конверте деньги раз в неделю. Что он достаточно откровенно пояснил:

— Саня, чтоб ты не массажировал мне мозги своими научными изысканиями, мне проще, когда мы занимаемся тем, что городу реально нужно. Сейчас и здесь, а не в отдалённой перспективе, при условиях, о которых я даже вспоминать не хочу. Вот по педиатрии — это сейчас действительно городской коллапс. Впрочем, как обычно в сезон. Согласен?

— Судя по количеству идущих к нам, логичен вопрос. — Воспитанно киваю в ответ. — А до нас как они раньше жили?

— Вот так и жили, — ворчит Котлинский. — Более пятидесяти процентов педиатрии уже сколько лет хроники по дыхательным путям. Воздух же грязный… а деньги раз в неделю строго в соответствии с теорией: сам скажешь, как изменятся твои эмоции, скажем, через три недели.

Сегодня выходной, которого мы с Леной очень ждали. Мы прекрасно отдаём себе отчёт, что свободные дни нашей жизни — они вот, проходят мимо, только руками не потрогаешь. Понятно, что с рождением ребёнка на беззаботной молодости можно ставить крест, хотя, кажется, из нас двоих я это понимаю как бы не лучше Лены.

А сегодня утром, случайно подловив нас обоих дома, мне позвонили мои родственники, сиречь мать.

Я поначалу опустил тот момент, что матери, отцу и сестре ничего о своих жизненных трансформациях не сказал — просто как-то не пришлось к слову. Да и нет у нас ритуала регулярного общения; так, созваниваемся раз в несколько месяцев. И то не всегда.

Но от деда с бабушкой я секретов не держу, а у них мы были на прошлой неделе (снова утащив в город полный багажник с огорода). Дед с бабкой в курсе, что и ребёнок у нас будет, и что школу заканчиваю досрочно, и что в другие страны теперь ездим отдыхать.

А бабуля с матерью, в отличие от меня, общается регулярно. Вот она, видимо, и просветила мою заграничную родню на мой счёт.

Итогом пятиминутного разговора с матерью стало полное моё непонимание её позиции. Отсутствовавшей, кстати, последние годы как явление в природе (я о позиции).

После чего, Лена отобрала у меня трубку и общалась с моей матерью лично ещё полчаса. А по окончании разговора сообщила мне, что моя родня собирается подскочить сюда.

Как интересно.

— Ну и как ты себе это видишь? — с сомнением смотрю на Лену. — Место у нас, конечно, есть, но ещё троих куда? Посадить себе на голову?

— Мелкий, не создавай проблем там, где их нет. — Морщится Лена. — Во-первых, квартира не такая уж маленькая. Во-вторых, мы же с тобой можем на это время свинтить ко мне в дом?

— Это к Вовику с Аселей?

— Угум. ТЫ же переживёшь? Несколько дней?

— Конечно, если ты считаешь, что это необходимо, — мне только и остаётся, что пожимать плечами. — Но это, Лен… Ты же помнишь, что я местами чувствую собеседника? Чего ты мне сейчас не договариваешь?

— Я не недоговариваю. Я собираюсь с мыслями. Мелкий, в общем, я передумала.

Видя мои выпученные глаза, она добавляет:

— П-хы, расслабься. Я передумала не расписываться. Давай всё же поженимся.

— Тьху ты… Хорошо. Вообще без проблем.

— Ну а раз мы оба совпадаем во мнениях по ключевому вопросу, — смеётся Лена, — родственников позвать придётся. Твоих в первую очередь.

— А почему это моих в первую? — удивляюсь второй раз за минуту.

— Потому что ты первых раз женишься, хе-хе. А я нет.

— Нетривиальное обоснование, — зависаю от неожиданности на секунду.

— Если серьёзно, ты ведь моложе. И просто пока не знаешь… — Лена ненадолго становится серьёзной. — Мелкий, родители это самое дорогое что есть у человека. Только не все и не сразу это понимают. Какими бы родители ни были. Вот я считаю, что ты своих держишь на дистанции абсолютно напрасно, по инерции и из-за какой-то глупой детской обиды.

Вообще-то, оно так сложилосьдо меня. А я, оказавшись тут, уже просто окапывался с теми картами, что были на руках. Но объяснять этого всего сейчас не буду, поскольку момент не подходящий. Да и, если подумать, налаживать отношения с родителями всё равно надо. Если отбросить действительно незрелые детские комплексы, доставшиеся мне по наследству, то с Леной я согласен на все сто.

— Ладно, — пожимаю плечами, прокрутив это всё в голове за пару секунд. — Звучит логично. Согласен.

— Стой. Это не всё. У тебя сейчас есть сколько времени? — Останавливает меня Лена. — Ещё пять минут есть?

— Кажется, кто-то забыл, что сегодня везёт нас с Сергеевичем на водохранилище, — напоминаю об имевших место планах.

— Вот же… забыла! Так, сейчас переоденусь и едем.

— Ты ещё кое о чём не думаешь, — продолжает Лена в машине, когда мы рулим за Сергеевичем. — Ну, мне так кажется. Вот смотри. Родится ребёнок. Мои его точно будут любить, всё же пока единственный внук. Родных-то сестёр у меня нет. А твои как будут относиться? Я о родителях, не обабке с дедом.

— Да тоже будут любить, конечно! — Припоминаю всё, что помню вэтом теле о своих сегодняшних родителях. — Жизнь, может, сложилась хотя и нетривиально, но люди-то они нормальные.

— Во-о-о-от, — Лена собирается нырнуть в просвет между двумя автобусами, подрезая второй из них, но потом спохватывается и говорит сама себе. — Стоп. Отставить. — Затем косит в мою сторону. — Мелкий, зацени? Обещала — исполняю! Ездим аккуратно…

— Ага, только рефлексы наружу рвутся.

— Это да, — покладисто кивает Лена. — Вот рефлексы переучиваются с трудом, но я стараюсь! Мелкий, вот если твои родители внука любить будут, это мы выяснили… Ты понимаешь, что своим достаточно холодным к ним отношением ты их держишь на дистанции?

— Да нет никакого холодного отношения! — возражаю я. — Просто чего-то не вспомнил о них!

— А я о чём… Это твоя ошибка. И я тебе помогаю её исправить. Правило, Мелкий, очень простое: есть ребёнок.

— Пока ещё нет…

— Я о будущем. Вот, допустим, ребёнок есть. Через несколько месяцев. Есть люди, которые его любят — это в том числе родители отца ребёнка. И есть простенькое житейское правило: ребёнка нельзя ограничивать в общении с теми, кто его искренне и бескорыстно любит. Согласен?

— Так-то да, — задумчиво киваю головой. — Но в таком разрезе даже не думал.

— Это потому, что ты себя со стороны не видишь, когда с родителями общаешься, — припечатывает Лена. — Я ж сказала. Делаешь ошибку. Вот её надо исправлять.

Поехать на озеро только вдвоём с Сергеевичем не получается, поскольку Лена категорически хочет с нами (в субботу, кстати, Сергеевич озеро отменил из-за грозы).

— Я думал, ты в субботу работаешь, в воскресенье будешь отсыпаться, — говорю Лене, когда она начинает собираться с нами.

— А как вы несколько десятков кэмэ собрались туда преодолеть? — с сомнением в голосе спрашивает Лена.

— Туда я такси хотел заказать. А обратно с Сергеевича станется меня пешком отправить… А вообще, и оттуда машину поймать хотел.

— Оттуда ты будешь неделю попутку ловить, — окатывает меня снисходительным взглядом Лена. — Отвезу. Вы туда надолго?

— Несколько часов. Я не знаю, что Сергеевич нам по офэпэ задумал.

На Лене, конечно, до озера долетаем гораздо быстрее, чем любым другим способом. На озере Лена накачивает компрессором матрас, вооружается большим планшетом и ложится на берегу под последними лучами ещё относительно летнего солнца.

А Сергеевич принимается за мою экзекуцию.

Вначале я бегаю по песчаному берегу. Потом выполняю различные комплексы на офп. Потом Сергеевич даёт разноструктурные упражнения на анаэробный режим, каждые пять минут замеряя мой пульс и, зачем-то, периодически давление.

— Саня, а смог бы в этой воде сейчас километр проплыть?

— Да без проблем. Прохладно, конечно, но вообще смогу. Пятнадцать-то градусов в воде есть.