— Полковник Сериков, вам известно где сейчас находится несовершеннолетний Александр Стесев, задержанный в тринадцать пятнадцать на площади Независимости?

— Внизу, в цоколе. — хмуро отвечает начальник отделения, никак не понимая, какую линию поведения выбирать.

— Пройдёмте.

Женщина в форме, как у Бахтина, сразу подходит ко мне, осматривает меня со всех сторон, наклоняя мою голову и поворачивая её к свету разными сторонами. При этом тихо говорит мне на ухо:

— Я Ирина. Заместитель Олега Бахтина. У тебя всё в порядке?

Молча киваю в ответ.

Остальные стоят по ту сторону дверного проёма, отделяемого от помещения с «сержантом — программистом» железной решёткой в виде двери.

— Били? Угрожали?

— Нет, — чётко, но тихо произношу в ответ. — Достаточно вежливо обращались.

— Это хорошо, — с явной досадой и откровенным разочарованием говорит женщина. — Ну пошли.

Ирина ведёт меня на второй этаж вместе с полковником, в сопровождении «близнецов Бахтина». След в след за нами следуют какие-то мужчина и женщина средних лет, немного испуганные на вид.

Сержантов другие «близнецы» отсеивают где-то по дороге.

На втором этаже Ирина заводит всех нас в какой-то кабинет. Ирина кивает нам с мужчиной и женщиной на стулья у стены, сама садится в кресло за приставным столом и указывает полковнику полиции на стул напротив:

— Сериков, прошу.

«Близнецы Бахтина» немыми тенями остаются у входа.

— Итак, приступим… Представьтесь, пожалуйста, — обращается Ирина ко мне.

— Александр Стесев.

— Александр, пожалуйста, пройдите к тому столу. Это ваши вещи?

Встаю, подхожу и на столе обнаруживаю всё то, что у меня достаточно вежливо изъяли при «заселении».

— Да, мои.

— При каких обстоятельствах они у вас пропали?

Ирина ещё минут пятнадцать задаёт вопросы в таком стиле, что я невольно начинаю чувствовать себя невинно пострадавшим Христом, а полковника Серикова — как минимум предателем Родины. Или ещё чего похуже.

Судя по лицу и эмоциям Серикова, у него складывается точно такое же впечатление.

— То есть, вы согласны с тем, что факт задержания несовершеннолетнего вам был известен? — с хорошо маскируемым удовольствием в голосе спрашивает Ирина.

— Я не знал, что он несовершеннолетний, — качает головой полковник.

— Вот его пропуск, у вас на столе. С датой рождения. — она подносит пропуск к видеофиксатору на груди со словами «Крупный план». — Когда точно был задержан несовершеннолетний Стесев?

— Точное время нужно смотреть в журнале регистрации, — твёрдо отвечает полковник.

— А мы посмотрели. Вот — протокол выемки журнала. — Ирина взмахивает в воздухе каким-то листом бумаги. — А вот сам журнал.

На стол ложится какой-то бухгалтерский гроссбух. Странно. Я думал, все эти вещи давно ведутся у нас в электронном виде. Видимо, не везде. И не все.

— В журнале регистрации нет записи о задержании Александра Стесева. Понятые, пожалуйста, подойдите, ознакомьтесь с журналом. — продолжает «добивать» полковника Ирина.

— Могли не успеть. — бросает полковник в ответ.

— Здорово, — Ирина несколько раз хлопает в ладоши. — Именно этого ответа я от вас жду и в суде. — Далее она оборачивается к мужчине и женщине, сидящим рядом со мной, — Понятые, пожалуйста, пройдите на первый этаж, там возле входа наш второй сотрудник, в точно такой форме, как я. Нужно зафиксировать изъятие жёсткого диска видеонаблюдения.

Понятые уходят, оставляя нас втроём в комнате. «Близнецы Бахтина» не считаются, так как ведут себя, будто их и нет.

Полковник Сериков бросает несколько взглядов в мою сторону, колеблется какое-то время, потом на что-то решается и говорит, глядя в глаза Ирине:

— Может, договоримся?

— Не в этот раз, — качает головой Ирина, глядя ему в глаза.

— На задержание участников митинга у меня был прямой приказ министра.

— И министр это подтвердит?

Сериков молча опускает глаза. Через несколько секунд он вновь смотрит в глаза Ирине и говорит:

— Зачем тебе это нужно? Ну будет выговор. Ну строгий. Зачем?

— А-ха-ха, Сериков, ты ещё не понял? Не будет выговора.

Далее Ирина перегибается через стол, нависая над Сериковым, и, не стесняясь ни меня, ни «близнецов», цедит:

— У меня приказ моего начальника. Проверить законность задержания несовершеннолетнего. Срочно. Я приезжаю к тебе. И что мы видим? — Ирина картинно ведёт рукой вокруг. — Журнал по задержанному не заполнен. Вообще. То есть, у тебя нигде не отмечено в документах, что он вообще задержан. Получается что?

— Что пока не заполнили документы! — в каком-то отчаянии откидывается назад на стуле Сериков.

— Нет, Сериков. Это значит, что вами несовершеннолетний был задержан незаконно. Без оформления всех необходимых документов, регламентирующих, в том числе, время его задержания, удержания и оповещения его законных представителей — в соответствие со статьей четыреста сорок шесть упэка. Слава богу, сам факт его незаконного задержания подтверждается и видеозаписью на сервере, которую мы сейчас изымем. Для суда. И двумя понятыми, которые присутствовали при вскрытии изолятора.

— Это накладка, такое бывает, — пытается спорить Сериков. — Ты же понимаешь, что даже на уровне сержантов дээс могли просто лопухнуться?

— А вот это ты будешь объяснять в суде, — как-то хищно улыбается Ирина. — Моя оценка от твоей отличается. Кстати, сержантов мы тоже с тобой вместе заберём.

— Почему ты не хочешь договориться?

— Ты меня не слушаешь. — с досадой качает головой Ирина. — Мой начальник меня лично попросил разобраться. Как ты думаешь, в каком случае я буду выглядеть лучше? И наберу больше очков? Если доложу, что сержанты на первом этаже — долбоёбы и обосрались? Кстати, это никак не объясняет его документов у тебя на столе. Так что, так себе версия, особенно для суда, — качает головой Ирина. — Или — моё начальство меня оценит лучше, если я смогу доказать, что человек, о котором мой босс беспокоился, задержан незаконно? И целый полковник полиции был в курсе? И вообще, всё очень похоже на покушение на незаконное лишение свободы? В журнале-то он не зарегистрирован, — Ирина трясёт в воздухе потрёпанным гроссбухом.

— С-сука… Ну перестарался я! Сам министр просил всех, кто на митинге, свинтить и подержать! Ну согласен я, что его случайно взяли! Я как раз сидел думал, что с этим делать! — начинает почти что орать полковник.

— Так. Хорошо. Тогда вероятно ты, как слуга закона, в двухчасовой срок после его задержания предпринял попытки связаться с его законными представителями, правильно? Пожалуйста, назови, как ты это делал? Ты звонил по какому-то телефону? Какому, он есть в памяти твоего мобила? Либо — отдал распоряжение сотрудникам? Каким?

Полковник как-то обречённо опускает голову.

Близнецы у входа чуть напрягаются.

Ирина явно испытывает какое-то странное удовольствие, не могу понять, какое.

У меня мелькает мысль, что я сейчас где-то даже рад, что она со мной на одной стороне.

— Сериков, то, что ты сейчас несёшь, озвучишь в суде. Я вижу совсем иное. Документы Стесева — у тебя на столе. В них прописан даже его год рождения. То есть, что он — несовершеннолетний, тебе известно. Его задержание не оформлено вообще никак. Значит, незаконно. Я нахожу его в камере. Значит, отпускать его ты не собирался. Хорошо, что я опытная и на все эти движения без «бей-беги» и понятых не езжу.

Ирина глубоко вздыхает, потом кивает в сторону «близнецов», стоящих у двери, и продолжает:

— Суммируем. Что он задержан — ты знаешь. Сам признал. Его документы у тебя на столе, возраст знаешь. За два часа, законных представителей искать даже не собираешься — не звонил, никому не приказывал. Фактическое время задержания узнаем из видеозаписи. Но оно явно больше двух часов, так как есть смска, которую Стесев кинул своим законным представителям, когда вы его в отдел везли. Дай бог ему здоровья, с фотоотчётом, когда автобус сквозь ворота проезжает. Время зафиксировано. Плюс ваша камера. Это — покушение на незаконное лишение свободы, Сериков. Несовершеннолетнего.