— Подтверждаю! — добавляет Вовик, что характерно, тоже не прекращая жевать. — За макароны бы спасибо никто не сказал!

— А что у вас такое было, куда вы пропали? — спрашиваю девочек.

— В плановой операционной — операция по варикоцеле, — начинает Асель.

— Очень легкая, на полчаса, — вставляет Лена.

— Ага, настолько легкая, что уролог не посчитал нужным определить группу крови, а анестезиолог не стал настаивать на этом… — бросает Асель. — Вдруг забегает медсестра-анестезистка, «…Асель Тогжановна, нам нужна помощь!» Забегаю — давление падает, уже восемьдесят. «Остановить операцию!»

— А почему тебя позвали? А ты — Ленку? — я всё ещё не понимаю.

— Потому что мы реаниматологи… — как-то устало отвечает Лена.

— Чурсина срочно в операционную; мы, тут же, все реаниматологи срочно проверяем — вентиляционная трубка — в трахее! дыхание — проводится! дыхательный объем — нормальный! Инфузионная терапия — в необходимом объеме! Но давление падает, уже шестьдесят, кожные покровы стремительно бледнеют, что не так? — Аселя отправляет в рот очередной голубец и на время замолкает, пережёвывая.

— Оперирующий хирург также стоит смертельно бледный — умирает больной на операционном столе, не понятно почему. — Подхватывает Лена. — Увеличить инфузию, загрузить сильнее головной мозг, преднизолон, ставим подключичку. Все лихорадочно ищем причину. Анафилаксия? Не похоже. Инфаркт? Нет, уже подключили кардиомонитор. Тромбоэмболия? Тоже нет, бл. ь — пацану девятнадцать лет всего! Где Чурсин? Наконец то забегает.

— Это Вадим Владимирович, кафедральный работник, очень крутой специалист, — врезается Аселя. — Быстро докладываем обстановку.

— Чурсин и минуты не думает: «Здесь кровотечение, срочно лапаротомию!», — продолжает Лена. — «Какое нахер кровотечение, Вадим, ты попутал, варикоцеле здесь, я работаю снаружи», — хирург возражает.

— «Ты провалился и задел семенную, если не паховую артерию — заказывайте плазму»

— б…, а группа крови не определена… — Асель справилась наконец с голубцами и теперь пьёт чай. — Набираем кровь, бежим определяем группу, теряем драгоценные десять минут. Хирурги вскрывают брюшную полость — живот полный крови! «Вызывайте экстренную бригаду на помощь!»[13]

— Сосуд нашли, кровотечение остановили, пацана спасли. Спасибо Чурсину. Ась, дай и мне чаю, — просит Лена. — За то, что взяли больного без группы крови, все получили выговор. Больным — вывод: идя на плановую операцию, как минимум знакомьтесь с врачом, который будет проводить наркоз.

Вовик не понимает и трети текста. Я уже понимаю всё, но не считаю возможным ни перебить, ни влезть с комментариями. Пусть выговорятся… Вовик мне жестом показывает, что да. Пусть выговариваются. Мы послушаем, нам не трудно.

Наконец, все ночные работники покормлены, посуда помыта.

— Вы спать? — спрашиваю.

— Куда?! Вова, а ну — примеряй! — Возмущается Асель. — У нас сегодня не ужин, на обед всё перенеслось.

Упс. Кажется, опять плакало моё плавание.

— Вовик, а что с залом сегодня, если обед? — спрашиваю.

— Да я звякну Сергеевичу, чтоб он не колыхался… Один день погоды не сделает. Тем более, есть основания. — И Вовик послушно шагает к зеркалу облачаться во вчерашний шёлк с закатанными рукавами.

— Голосую! По мне — нормально, — зевает во весь рот Лена.

— Но если перекинуть через руку, не надевая, будет ещё лучше. — выносит окончательный вердикт Асель.

Прослонявшись полдня по дому, мы парадно одеваемся, грузимся в такси и едем во ФЛОРЕНЦИЮ, где нас отводят в отдельный кабинет, отделённый от общего зала бортиком и занавесками.

Занимаем места. Лена листает меню, делая заказ: она лучше всех знает родителей и максимально использует фору по времени, чтоб подобие непринуждённой атмосферы создать с самого начала.

Минут через пятнадцать, когда появляются Роберт Сергеевич и Зоя Андреевна, на столе уже стоит пара салатов, закуски, соки, нарезки.

— Горячее без родителей не заказываем, — с самого начала отрезает Лена.

Роберт Сергеевич здоровается с нами с Вовой за руку, как ни в чём не бывало. Ну и отлично, не будем обострять.

— Девочки, представьте, нас. — Начинает светскую часть Зоя Андреевна.

— Вова. Саша. — С видом примерной школьницы отзывается Асель. Имена родителей мы уже знаем.

— Ну-с-с, чем нас тут будут потчевать? — Углубляется в меню Роберт Сергеевич.

После пяти минут консультаций, Новиковы включая Лену зовут официанта и разрождаются сложным заказом блюд на восемь.

Кажется, сидеть нам тут сегодня долго.

Часа через полтора неспешного, неожиданно спокойного разговора на нейтральные темы, речь заходит об охоте и пневматическом оружии. Мне интересно. Вова рассказывает что-то о пневматах, сегодня имеющих энергию чуть не огнестрела.

— Хотите — покажу. У меня три штуки дома, — обращается он к Роберту Сергеевичу. — На двухстах метрах — и секач не уйдёт.

— Ты к секачу подберись вначале! — возражает Роберт Сергеевич. — А если этот пневмат его всё же не возьмёт? И что ты будешь делать с голыми, почитай, руками? Врукопашную с ним идти?

Смеёмся все без исключений.

— Да мы их из засады глушили в армии, — пожимает плечами Вовик. — Из этих самых пневматов. Ни один не ушёл. Там правда хватает мощности выстрела. Если до двух сотен.

— А где ты в армии служил? — походя интересуется Роберт Сергеевич.

— Да так, морчасти погранвойск. Ничего серьёзного. — Уклончиво отвечает Вова.

— А где именно? Место? — неожиданно загорается интерес во взгляде Роберта Сергеевича. Впрочем, он с Зоей Андреевной уже выпил по паре коньяку, возможно, я просто не правильно интерпретирую его взгляд.

— Да река одна, Вы вряд ли знаете. — Не колется Вова.

— Эта река — не А-р случайно? — вопросительно подымает бровь Роберт Сергеевич.

— Да, правильно, — удивляется Вова. — Оно!

— А морчасти погранвойск на реке — это не пэдээсэсники у моста и под ним случаем? — загорается интересом Роберт Сергеевич.

— Ну да, — ещё больше удивляется Вова. — А откуда?..

— А водолазная подготовка — в Николаевке, в учебке ВМФ?

— Да, откуда знаете? — брови Вовика только что не на затылке.

Роберт Сергеевич откидывается в полукресле назад, откровенно и явно расслабляется, набирает побольше воздуха, улыбается и говорит:

— Зай-н. Оперуполномоченный военной контрразведки. Меня туда в 19… сослали на два года, за резкое выступление по одному национальному вопросу в Управлении при комиссии из Центрального Аппарата… Зоя, помнишь? Как ты ко мне потом моталась на выходные? Все деньги на билетах прокатывали.

Взгляд Зои Андреевны тоже теплеет и расфокусируется, она кивает и говорит:

— А потом тебя после той охоты с другой проверкой оставили ещё на два года, лишних, и в итоге ты там просидел четыре года вместо двух.

Они оба начинают смеяться.

— А где я была? — оживляется Лена. — Почему я не помню, что отца с нами не было? И ты на выходных исчезала?

— Потому что тебя тогда ещё в проекте не было! — Смеются Роберт Сергеевич и Зоя Андреевна. Роберт Сергеевич при этом наливает себе и ей чего-то из красной бутылки, они из вежливости смотрят на нас, но мы все отрицательно качаем головами. Они чокаются друг с другом и выпивают до дна, как-то по особенному тепло глядя друг на друга.

Смотри ты, кто бы мог подумать…

— Вова, а при тебе командир части кто был? — продолжает задавать вопросы Роберт Сергеевич.

— Закускин, — чему-то оживляется и Вовик. — А вы и его знаете?

— Ха, при мне был зээнша! Ну, правда, если его всё же на командование поставили, видимо, пить он всё же завязал? Или хотя бы ограничил? — интересуется Роберт Сергеевич.

— Говорили, что закодировался после каких-то учений, когда батальон десантуры на мост лез нахрапом. Но мы отбились. Ещё какая-то рукопашная была, прямо на мосту, почти как взаправду. Чуть не шеи ломаные потом. Но это было до меня, мне старший призыв рассказывал. — Оживляется и Вовик.