— Получается, я должен минимум раз осмотреть каждую. В случае коррекций — то и больше одного раза. Получается, я должен быть доступен для каждой пациентки этого отделения в течение года.

— Точно. Иначе говоря, надо просто ходит на работу. Саня, давай так. Завтра будет график записи на следующую неделю. Пока — только узи, до диагностированных патологий ещё не добрались. Вот давай ты для начала попробуешь подключиться к этому графику УЗИ? Пока ничего добавить не могу. Если будет что-то, где мы сами откровенно не справляемся — об этом ты будешь узнавать лично от меня. Но таких случаев не так много. Может, до десятка из сотни.

Зал бокса встречает какой-то дурацкой ритмичной музыкой, которую Сергеевич врубил через внутреннюю трансляцию. Эта музыка немного действует на нервы и мешает сосредоточиться. Подхожу к Сергеевичу и сообщаю.

— Привыкай! На соревнованиях очень часто фоном идёт шум трибун, он действует на нервы гораздо больше.

Возвращаюсь к стенке и пытаюсь выполнить советы Сергеевича. Через какое-то время у меня получается отстроиться от всех посторонних шумов и концентрироваться только на своём упражнении. Вовы сегодня нет. Сергеевич оставляет мне ключ от зала и куда-то быстро исчезает.

Подход. Удар. Отход. Меняем руку и ногу. Подход. Удар — отход. Меняем руку и ногу. Подход. Удар — отход…

Из спорткомплекса выхожу через два часа, спать хочется мертвецки, но ещё разговор с Ильёй на чистке. И работа.

Илья забегает буквально на минуту, чтоб сказать, что он подумал и что они не против попробовать. Заодно он оставляет мне телефон офис-менеджера центрального офиса, которой можно поручить разместить объявления о рекрутинге, обзвонить потенциальных кандидатов, назначить предварительные встречи — в общем, сбросить всю рутинную работу.

Раньше я с центральным офисом и менеджером дела не имел. Это — царский подарок, сэкономит кучу времени. Так честно Илье и говорю.

— Ну я готов двигаться вместе и идти навстречу. Человек всё равно на окладе, время свободное есть. Пусть в твоих задачах поможет, если это тебя разгрузит.

Илья исчезает, а я принимаю единственного на сегодня клиента на чистку — трёхсот пятидесятый лексус, на котором приезжает приятная женщина лет тридцати.

— Вот квитанция, подпишите, пожалуйста, наш экземпляр. Вот — ваша с нашим штампом.

— А когда будет готова?

— Вам когда нужно?

— Чем быстрее, тем лучше. Когда возможен самый ранний вариант?

— Потолок чистый, если его не трогать, за три с половиной часа управлюсь. У вас кожа, ей сохнуть почти не надо.

— Давайте тогда через три с половиной часа. И запах можете чем-то вывести?

— Деодорация салона входит в стоимость. Делаем автоматически.

Она убегает, а я начинаю вытряхивать из салона мусор в виде банок из-под напитков, упаковок жвачек, пустых пачек из-под сигарет. Параллельно в отдельный пакет собираю условно вещи, не подлежащие выбрасыванию нами: квитанции с парковки, зонтик, ручки, блокнот, наушники и подобные мелочи.

Работаю строго по собственной процедуре, потому, когда из-под переднего сиденья извлекаю явно мужские наручные часы, сразу поднимаю их вверх — для фиксации камерой, и отправляю в тот же пакет с остальными вещами из салона. Пакет «на камеру» опечатываю и запечатываю.

Кожа чистится хорошо, потому заканчиваю раньше, чем планировал.

За машиной хозяйка приезжает не сама, а с каким-то мужчиной. Видимо, от недосыпа работаю строго по процедуре и вначале делаю — а потом думаю:

— По салону есть претензии?

— Нет, всё отлично! — щебечет женщина, держа под руку своего спутника.

— Будьте добры, подойдите сюда, — зову её к себе и начинаю в секторе камер передавать ей по одной вещи из опечатанного пакета, которые она почти не глядя бросает в багажник. — И вот, под передним сиденьем были часы — пожалуйста.

Что-то я наверное сделал не то, потому что с её лица улыбка моментально спадает, а её спутник, пришедший с ней, подходит поближе и как-то странно краснеет.

Причины этого до меня доходят чуть позже, когда я выпроваживаю их вместе с их машиной выяснять отношения на улицу.

Я уже закрыл мойку, включил сигнализацию и топаю домой, а из лексуса на парковке доносятся два голоса на повышенных тонах.

Мда, неудобно получилось…

Дома меня ждут девочки, готовые к выходу.

— Привет, Мелкий!

— Привет, Саша! Мы тебя ждём — из окна видно, когда ты заканчиваешь, — это к Лене в коридоре присоединяется Асель.

Откровенно говоря, хочу спать, как собака. Кажется, отбояриться от похода в кабак не получится. А пускать их одних я не собираюсь: у меня уже включились собственнические инстинкты. В адрес Лены — так точно.

Быстренько переодеваюсь, со вздохом достаю деньги из заначки, спускаюсь вниз и вслед за девочками гружусь в машину:

— Куда поедем?

— Аська, ты куда хочешь? — выруливая со скрипом колёс на трассу, спрашивает Лена.

— М-м-м… Я хочу танцевать.

— Упс. А я хочу жрать, — признаюсь я.

— А я хочу и танцевать и жрать, — задумчиво выдаёт Лена. — У кого какие предложения?

— У меня — никаких, я ещё маленький. У меня ни опыта по таким местам (пока что), ни статистики. Чтоб перед вами не опозориться. Вдруг заведу куда-нибудь не туда… — Сразу отбояриваюсь от ответственности за выбор места.

— Значит, нужно место, где и танцевать, и кухня хорошая, — итожит Асель. — Может, СПЕРАНЗА?

— Давай начнём оттуда. Не понравится — переедем, мы всё равно на колёсах. — Соглашается Лена.

Приезжаем к двухэтажному отдельно стоящему зданию пятьдесят на пятьдесят метров. Оплатив за всех за вход, сразу «попадаю» на половину дневного заработка. Настроение начинает не то чтобы портиться (мне для Лены с Аселей не жалко) а скорее протестовать против такой нерациональной траты ресурса.

Администратор от входа лично провожает нас на второй этаж, где музыка гремит так, что вибрируют даже стены. Мне некомфортно, но сказать об этом тоже не могу — чтоб не портить настроение остальным. Я уже заметил, что Лена болезненно воспринимает, когда мне нехорошо.

Пока я осматриваюсь — я впервые в таком месте — девочки занимают один из столов, отделённый круглым барьером из сплошных кресел, и машут мне рукой. Трясу пальцем в ухе, не чувствую облегчения и направляюсь к ним.

И что они находят в таких местах?

Асель подвигает мне меню со словами:

— Я дома плотно поужинала. — Причём кричит это изо всех сил, чтоб я на противоположной стороне стола её услышал.

В меню очень неплохой выбор блюд, а о ценах я стараюсь не думать, чтоб не впадать в депрессию.

Официант, принимая заказ, наклоняется к самым нашим ртам, но здесь это бесполезно. В итоге, молча натыкиваем наш заказ пальцем по меню.

— Ленка, а как нам тут с тобой разговаривать?! — ору ей в ухо, наклонившись к ней вплотную.

— А никак! Тут только танцевать, бухать и жрать! — кричит она в ответ точно так же.

Асель, не дожидаясь заказа, кладёт сумочку на свою половину кресел, тыкает пальцем в неё, потом мне в грудь и исчезает в мешанине тел на танцполе. Лена снова наклоняется над моим ухом:

— Я тоже! — И исчезает вслед за ней.

Наш заказ начинают подавать буквально через три минуты, я впечатляюсь скоростью работы кухни.

Минут через десять я за столом всё ещё один. Вначале съедаю то, что заказал сам. Хм, фасоль я бы приготовил иначе, но так тоже вкусно. Потом пробую то, что заказала Лена. Ничего особенного — салат как салат. И мясо как мясо. К тому же, оно уже остывает. Блин. Как она будет есть холодное.

Следующие пятнадцать минут я пью какой-то вкусный вьетнамский (судя по заказу) чай с какими-то травами и мёдом, а потом, так никого и не дождавшись, плюю на условности, достаю свой телефон, нахожу в интернете анатомический атлас и погружаюсь в его чтение.

От чтения меня отвлекают взмыленные, тяжело дышащие девочки, которые падают за стол, как мокрые мешки на асфальт. Видимо, бог всё таки есть, потому что музыка становится потише и становится можно разговаривать.