На этот раз заглядывать к временной постоялице не стал. Будь ей плохо, защита бы дала знать. Но заклинания молчали, и я занялся своими делами — выложил мясо и птицу под заклинание холода, туда же отправил молоко. Затем поднялся в верхний зал и положил перед собой первое зеркало…

Защита всколыхнулась так неожиданно, что я едва не расколотил свое приобретение. Кому там жить надоело? Кандидатка была только одна, и я слетел по лестнице. Надин сидела на ступеньке, закрыв лицо руками.

— Я же предупреждал! — гаркнул на нее.

— Я… хотела позвать вас… — прошептала она. — И не вышло. У меня что-то кружится голова. Может…

— Еще раз повторяю, я — не целитель. А чтобы не кружилась голова, надо после проклятия лечь и лежать.

— Боюсь, я не смогу подняться.

И она беспомощно взглянула на меня. Рывком поставил ее на ноги и распахнул дверь комнаты.

— Ложитесь и лежите, — приказал строго. — Иначе в следующий раз свалитесь с лестницы и свернете себе шею.

— Мне так страшно. Побудьте со мной.

— Я занят, — ответил резко. — В башне вам бояться нечего. Постарайтесь уснуть.

И пошел прочь. Мне не нравилась эта девушка! Она казалась странной. И вела себя странно. И… меня злил сам факт ее присутствия в башне!

Вот я и делал вид, что ее нет. Занимался своими делами, общался с пустотой, но что-то на грани сознания тревожило и мучило. Некий маячок, который мешал работать. «Чужая, чужая» — мигал маячок, и, вместо того чтобы сосредоточиться, я нервничал и срывался. Мне никогда не было комфортное людьми. Ладно, допустим, не совсем никогда, но лет с десяти — точно. До десяти я как-то пытался общаться, искал друзей, но бабушка быстро отваживала тех, кто рисковал со мной играть. В ее понимании идеальный внук — это тихое и забитое существо, которого не слышно и не видно. И постепенно она пыталась перекроить меня под свои представления о «прекрасном», но не вышло. Я оказался сильнее. Вот только общаться хоть с кем-то расхотелось. Затем жизнь только укрепила меня в решении, что привязанности — это слабость. Пока ты отвечаешь лишь за себя, ты силен. Как только список расширится, можно подставлять грудь для удара.

Поэтому меня и тревожило присутствие Надин. Нет, конечно, я не собирался к ней привязываться, но чувствовать так рядом другого человека… Неприятно. Чем ближе к вечеру, тем неприятнее становилось. Я не выдержал и пошел к ней, вот только не дошел…

Девушка возилась на моей кухне и что-то напевала под нос. Моей! Кухне! Месте, куда я никогда и никого не допускал. Особенно после того, как сам же принял яд. После этого около года вообще есть не хотелось, а на любую пищу желудок реагировал как на отраву. Боль ушла, а привычка осталась. Вот только с тех пор я сам готовил, что хотел и как хотел. Да, не сказать, чтобы прекрасно, но перекусить сгодится. И еще доверял повару «Черной звезды» — у нее за все годы моей учебы и работы еще ни один студент не отравился, и она прекрасно знала мой рацион. Естественно, в столовой я не появлялся, и для меня делали исключение, позволяя питаться в своей комнате.

Стоит ли упоминать, что я слетел на кухню, перемахивая сразу через две ступеньки, и распахнул дверь.

— Я просил тебя не выходить из комнаты! — рявкнул раньше, чем Надин, кажется, вообще успела меня заметить.

— Ой! — Она выронила из рук ложку, которой помешивала что-то в кастрюльке. — Вы напугали меня, Андре. Простите, я хотела спросить разрешения, но вы запретили подниматься наверх, а я так проголодалась. Присоединитесь? Обед готов.

И лучезарно улыбнулась, а я втянул носом воздух. Да, запах был приятный, но сейчас я боролся с желанием вылить содержимое кастрюльки кое-кому на голову. Во-первых, я сегодня останусь голодным. Во-вторых, завтра опять идти за продуктами, потому что, судя по ингредиентам, добрая девушка приготовила все, что нашла. То есть вообще все.

— Простите, я не ем то, что не сам готовил, — ответил ей, стараясь держать себя в руках. Ничего, можно прямо сейчас еще раз прогуляться до лавчонки. А Надин, раз уж так голодна, будет питаться своим кулинарным шедевром.

— Вы еще и готовите? — изумилась она. — Но вы же магистр!

— Я — человек! — рыкнул на нее. — А люди должны есть, иначе умрут. Разве нет?

— Но я подумала, может… Андре, вы не отказывайтесь так сразу, — захлопотала она вокруг меня. — Суп ведь никому не повредит. Он вкусный, с курочкой.

«С дурочкой!» — едва не ответил я, но она и правда хотела как лучше.

— Не буду, — процедил сквозь зубы.

— Тогда попробуйте котлетку? — указала на большую сковороду.

— Да вы издеваетесь? — выпалил в лицо.

— Подождите. — Надин картинно всплеснула руками. — Неужели опасаетесь, что могу вас отравить? Еще бы, такой высокий пост… Хотите, я сама попробую вашу еду? Убедитесь, что в ней нет ничего подозрительного.

Представил, как Надин ест что-то из моей тарелки, — и понял, что сегодня за продуктами не пойду, потому что голод мигом прошел, и, думаю, до самого утра.

— Попью воды, — потеснил Надин и наполнил чашку. — Надеюсь, чайник вы не трогали?

— Нет, — с честными глазами ответила она, а я почему-то ей не поверил. Но воду выпил, проверив на яды и заклинания. А затем так же быстро пошел к двери.

— Андре, пожалуйста! — взмолилась Надин. — Я же так старалась.

— Вам не далее как сегодня утром было страшно дурно. Если теперь вам хорошо, убирайтесь вон! — напутствовал ее и вылетел из кухни.

Сорвался… Позорно и постыдно. Конечно, извиняться не стану, но не объяснять ведь девушке всю подоплеку такого отношения к еде. Да чтоб ей провалиться! Изо всех сил ударил ладонью по стене. Скорее бы пришел Фил. Присутствие брата обычно меня успокаивало. Может, он оценит по достоинству кулинарию Надин. Только после того, как я сам ее проверю.

Брат был легок на помине. Едва начало темнеть, на лестнице послышались его легкие шаги. Защита давно была рассчитана на то, чтобы его пропускать. Эх, с этой девчонкой забыл настроить на него зеркало! В дверь постучали.

— Входи, — ответил я.

— Привет. — Чем-то довольный Филипп появился на пороге. — Как наша пациентка?

— Портит мне жизнь, — махнул я рукой. — Скорее бы уже выздоровела и оставила меня в покое.

— И что же такого жуткого сделала несчастная девушка? — поинтересовался брат.

Расскажу — засмеет. Но на самом деле для меня это — весомая причина.

— Она испортила все продукты, которые я сегодня купил, — попытался подобрать слова.

— Что, понадкусывала? — рассмеялся Филипп.

— Тебе смешно, а мне не очень! Она их приготовила.

— Невкусно?

— Я не знаю, не ел.

— И почему? — искренне удивился брат. — Боишься, что она туда что-то подсыплет? Или приворожит еще, чего доброго!

— Не смешно. — Настроение снова начало портиться. — Видишь ли, я не ем пищу, приготовленную посторонними людьми. А Надин для меня — посторонняя.

— Что, ни разу в жизни не ел? — удивился Фил.

— Почему же ни разу? Конечно, случалось, но тогда ситуации были безвыходные. А сейчас я ей не доверяю! И хватит об этом. Пойди осмотри ее. Хотел бы я надеяться, что она обиделась и ушла, но, увы, мое желание не осуществилось.

— Смешной ты, — сказал Фил.

— Кто? Я? — И замер на месте.

— Ага. Я, конечно, понимаю, что ты так сторонишься людей не от хорошей жизни, Андре. Любой на твоем месте поступил бы так же. Но в данном случае это переходит границы. В конце концов, девушке нужна твоя помощь. Хотя бы выслушай ее, раз уж из всех магистров она выбрала тебя. Это ведь твоя работа — равновесие и справедливость.

— А ты горазд зубы заговаривать, — вздохнул я. — Хорошо, я попытаюсь узнать, что с ней не так. Но говорю тебе, она пришла не случайно.

— И что же она приготовила? — поинтересовался Фил.

— Суп и котлеты, — поморщился я.

— Надо же, редкий талант. Она не похожа на девушку из обычной семьи, а готовит. Ценил бы.

— Да ну тебя! — шикнул на брата, но, как и всегда во время общения с ним, стало легче. Фил пересказал мне приключения белого волчонка после того, как Вилли покинул башню.