— Дело не в этом. — Андре не понимал, к чему она клонит. Или, наоборот, понимал слишком хорошо?

— Я знаю. Ты хочешь уничтожить магистрат. Но опять тот же вопрос — зачем? Думаешь, от отсутствия магистров что-то изменится? Люди станут лучше? Или жизнь вдруг превратится в сахарную вату? Нет, Андре, этого не будет. Виноваты не эти двое мальчишек, которых мы называем магистрами. Да, Кернер давно погряз во тьме, но ведь тьма — его второе имя. А Пьер чувствует себя пустым до донышка, что тоже понятно. Но они ли заставляют убивать, красть, изменять, ненавидеть, презирать? Нет, люди делают выбор сами. Ты сделал свой выбор, Андре Вейран. Он, без сомнения, благороден в глубине своей, но и корыстен. Абсолютная власть?

— Возможно.

— Что ж… — Пустота жутко усмехнулась. — Твои братья могли бы рассказать тебе, мальчик, чем приходится платить за мою силу. Один отдал мне магию, второй заплатил болью.

— Я готов. Любую плату.

— Не торопись, — холодные худые пальцы коснулись его щеки, и по телу пробежала дрожь.

— Я все решил.

— У, настырный. Люблю таких. Мне понадобится твой поцелуй, Андре, и я назову цену.

— Хорошо.

И Пустота с легкостью шагнула в круг, опустила руки на плечи, коснулась губами губ. Стало холодно, как в тот день, когда… Не вспоминать! Но воспоминания рвались изнутри. Оттуда, где они были запрятаны глубоко-глубоко. И перед глазами всплывало лицо бабушки, которая твердила:

— Толку от тебя! Только еду переводить горазд. Продать тебя в балаган, что ли? Так и то не купят с такими искрами магии.

Затем — тетки:

— Убирайся! Убирайся, грязное отродье, чтобы и ноги твоей здесь не было!

Еще одна комната, жуткая комната, куда привел случайный знакомый, представившийся другом матери. Его глаза с прищуром, странные вопросы, боль в разбитой губе, пальцы, вцепившиеся в волосы. И вспышка тьмы, окутавшая мир. Истошный крик — и чужая женщина, протягивающая мокрую тряпку, чтобы вытер собственную кровь, и шепчущая:

— Уходи, мальчик, пока никто не видел. Беги!

— Хватит! — хотел бы крикнуть Андре Пустоте, но она была сильнее, и из крика вышел только хрип, а холодные губы продолжали прижиматься к его губам. Он закрыл глаза, отказываясь смотреть. Но разве память зависит от зрения? Нет, нет…

А дальше — ворота дома. Давно знакомые ворота, хоть ни разу так и не хватило духу постучать в них. И разъяренный мужчина, слишком похожий на его отражение в зеркале, только старше лет на двадцать, выплевывающий в лицо:

— Какое ты имеешь право вообще здесь находиться, ублюдок? У меня только два сына, а что будет с тобой — не мои заботы. Издохнешь где-нибудь, и ладно. Ты вообще не должен был родиться!

И другой человек, который почти тащит за шкирку, хлещет по щекам, чтобы немного привести в чувство.

— Эй, парень, не смей, — повторяет он. — Дыши, слышишь? Умница. Делай вдох, хорошо. У жизни есть один закон: она ни к кому не бывает добра. Поэтому держись. Цепляйся руками, ногами, зубами, но держись. И однажды победа будет за тобой.

— Мне не нужна победа… — прошептал сорванным голосом. — Мне больше ничего не нужно, месье Рейдес.

— Не говори чепухи. Ничего, от этого еще никто не умирал.

Лица, лица, лица… Смеющиеся, скалящиеся в насмешке. Еще бы! Этот новенький хоть говорить-то умеет? А затем — искаженные ненавистью и страхом. Говорить, может, и нет, зато умеет колдовать. И проклинать, и мучить. Платить по счетам.

— Я тебе сколько раз говорил, что запрещено использовать магию на студентах, Андре?

— Выгоните, куратор Рейдес?

— Было бы куда, выгнал бы к демонам. Марш на отработки.

Книга о зеркальной магии в руках. И отражения, десятки отражений. Первая улыбка за последние годы. Он больше никогда не будет один. Зачем нужен кто-то, когда есть собственное отражение?

Пустота сделала шаг назад. Андре пошатнулся, стараясь удержать равновесие, но не вышло, и он упал на колени, хватая ртом воздух.

— Твоя цена? — спросил сипло, как в видении.

Пустота глядела с сожалением — долго, напряженно, а затем ответила:

— Прости, мальчик. Тебе нечем мне заплатить.

Развернулась и исчезла, оставив после себя только сизоватую туманную дымку.

— Нет! — вскрикнул Андре, забыв, что его могут услышать. — Вернись, слышишь? Вернись! Проклятая ведьма!

Раздался только тихий смех, но вот и он рассеялся в пустоте. Что ж, значит, придется обходиться своими силами. Их все равно хватит. Начать бы сейчас, но ноги подкашиваются, и голова идет кругом. Лучше вернуться в другой раз.

Щиты никак не желали подниматься, а без них миновать теней — самоубийство, сразу заметят. Поэтому пришлось еще немного посидеть на полу, затем медленно подняться и убрать круг, символы. Теперь можно и идти. Мир все еще немного пошатывался, а магия будто уснула, но свет все еще благоволил ему, потому что на пути встретились только две тени, да и те свернули в соседний коридор. А на выходе хватило невидимости и парочки глушащих заклинаний. Сила постепенно восстанавливалась, но на губах по-прежнему ощущался холод. И он словно проникал глубже, чем следовало. Как бы теперь стереть себе память?

Хорошо хоть идти было недалеко. Андре специально выбрал убежище поближе к башне пустоты. Тут мало кто обитал, и подходящих домов, нежилых снаружи, с огромными подвалами, было хоть отбавляй. Оставалось только перенести зеркала. Ровно половину — половина осталась в гимназии. А этих хватало для работы. И кроме того, подвал пригодился для того, чтобы временно послужить тюрьмой.

Вот она, калитка, которая держится на честном слове и последнем гвоздике. Порог из трех ступенек, скрипящая, как старая калоша, дверь. Фух! Чтобы восстановить магический запас, надо было спуститься в подвал. Да и жил он по большей части там же — наверху дом оставался нежилым. Ступеньки, ступеньки. Андре рухнул в кресло и закрыл глаза.

— Я уже думал, что ты сегодня не появишься, — раздался язвительный голос из зеркала.

Демоны! Забыл закрыть тканью, как последний студент. Уходил быстро, вот и не вспомнил.

— Заткнись.

Шевелиться не хотелось, а чтобы закрыть зеркало, надо как минимум встать.

Надо же! Виктор в последнее время намеренно старался вывести его из себя. Наверное, надеялся на упокоение, но зря. У Андре трудно было выбить почву из-под ног. И если бы не проклятая пустота…

— Обычно ты как-то разговорчивее, — измывался призрак в зеркале. — Что, не удался очередной черный план?

— Почему же? — Андре развернулся, чтобы смотреть отражению отца в лицо. — Удался. Можешь поздравить, перед тобой — новый магистр света.

Похоже, ему удалось озадачить Виктора, потому что тот взглянул как-то странно.

— Поздравляю, — сказал уже серьезно. — Ну и зачем тебе это? Насколько я помню, зеркальная магия базируется на другой силе.

— Чтобы подобраться к магистрам. Теперь я — один из них, и никуда они не денутся.

— По-твоему, они будут сидеть и ждать твоего визита? Ты один, их — двое.

— Почему это? — усмехнулся Андре, постепенно приходя в себя. — Если считать тебя, нас тоже двое. Разобью твое зеркало об их головы. То-то магистры обрадуются! Кстати, принимаю ставки, папуля. Как скоро твой старший сын придет меня убивать?

Виктор замолчал. Уже плюс.

— С чего ты взял, что он придет? — спросил отец.

— Видел по глазам. Младший не станет, он у тебя слишком светлый получился, хоть и темный маг. А этот явится. Сегодня вряд ли, все-таки только женился, а вот завтра…

— На ком женился?

— На девчонке своей, на ком же еще? Можно было бы, конечно, подпортить им брачную ночь, но ладно уж, успею. Так каковы твои ставки? Завтра? Послезавтра? Вряд ли дольше. Надо будет утром подготовиться, я как раз купил новые зеркала и почти закончил процесс настройки. Так что готовься, спектакль будет знатный.

— Ты сумасшедший, — процедил граф Вейран с презрением.

— Не дождешься. Я в своем уме. А вот на твоем месте, папочка, я бы пожелал мне победы. Потому что как только Анри нанесет мне сколько-нибудь серьезный вред, я не смогу удерживать магию вокруг твоего тела, и ты умрешь.