— Ты видел сам. Твой брат зовет тебя. Или хотя бы меня, если ты не откликнешься на зов. Так как, Анри? Оставишь его одного? Или рискнешь? Только предупреждаю — я все равно возьму свою плату вне зависимости от того, победишь ты или проиграешь.

Филипп… Что же могло произойти? Почему ему так плохо? Я нужен ему! Надо идти. Я поднялся на ноги и снова подошел к двери. Страх только усилился. Меня лихорадило не хуже брата, а перед глазами плясали радужные круги.

— Твое решение? — спросила Пустота. — Помни, что ты сейчас откроешь эту дверь в последний раз.

— Я иду, — ответил ей и шагнул в кабинет дознавателя.

Филипп

Как я и думал, Синтер тянул время. День шел за днем, а поединок откладывался. Сначала запрещала целительница, затем какие-то неотложные дела возникли у самого куратора, затем директор приказал на две недели отправить всех на практические тренировки и никаких боев не проводить. А вокруг меня образовался привычный вакуум. Друзья боялись подходить, и я понимал их, потому что из зеркала на меня смотрел бледный до синевы парень с безумными глазами. Вряд ли с ним хотелось кому-то связываться. Я бы и сам не стал. Выбора не было только у Роберта — мы по-прежнему жили в одной комнате. Впрочем, я подозревал, что если бы и был, Роб не отвязался бы. Это своему бывшему врагу я был обязан тем, что утром поднимался с кровати, затем отправлялся на пары, завтракал, обедал и ужинал, и даже вовремя ложился спать, потому что ровно в одиннадцать Роб с боем выключал мой светильник, отбирал любую книгу, за которую я брался, и рявкал:

— Спать!

Можно подумать, я спал. Скорее это было некое марево, в которое уплывал время от времени. Снов больше не было. Ничего не было! Только тупая боль в груди, которая не становилась тише, и безразличие ко всему на свете. Но каждое утро пытка начиналась снова, и оказалось, что Роберт Гейлен — это нечто неотвратимое, как и смерть.

Я ждал. Потом устал ждать, потому что Роб, как мог, пытался отговорить меня от выпускного экзамена.

— Ну куда ты пойдешь? — спрашивал он.

— Домой, — отвечал я. — Просто хочу домой.

— Тебя там кто-то ждет? В глаза смотри!

Я отворачивался и молчал. Никто не ждет, но там — родные стены, за которыми можно спрятаться от всего мира, и никто не будет требовать, чтобы я жил. А здесь…

— Вот именно! — Роберту и не надо было отвечать. — Никого там нет. Как ты не можешь понять? От того, что ты уйдешь отсюда, ничего не изменится. Тебе не станет легче. И Лиз не вернется, Фил.

— Может, заткнешься, а? — без особой надежды спрашивал я.

— Еще чего! Будешь слушать, сколько посчитаю нужным. Ты дуришь, потому что тебе плохо. Но разве станет лучше, а? Да и куда тебе сейчас сражаться с Синтером? Ты под первый же пульсар подставишься, дурья твоя башка!

— Не подставлюсь, — отвечал я спокойно. — Не беспокойся. Так и скажи, что не хочешь другого соседа.

— Да ну тебя! — вспыхивал Роберт, ругался и плевался, но я и так изучил все, что он мог мне сказать.

В конце концов, я не выдержал и пошел в кабинет директора. Рейдес был на своем месте — заполнял какие-то документы, будто ничего и не случилось. Я, конечно, понимал, что с бедой каждый справляется по-своему, но сейчас нам надо было поговорить.

— А, Филипп. — Рейдес недовольно поморщился, увидев меня в дверях. — Проходи, раз пришел.

Я занял кресло напротив директорского стола, а Рейдес снова уткнулся в бумаги.

— Разрешите мне поединок.

Вот и все, что собирался ему сказать.

— Нет, — ответил директор.

— Почему?

— А ты решил податься в самоубийцы? Дерек тебя по стенке размажет.

— Значит, отпустите без диплома.

— С какой это стати?

— Мне что, по-быстрому провалить три экзамена на ступень? — Изнутри начинал подниматься гнев.

— Я не дам тебе допуск на экзамены. — Рейдес тоже злился, но в силу возраста пока справлялся лучше меня.

— Тогда я сбегу.

— Тоже не выйдет, защита гимназии тебя не выпустит.

— Проверим?

Кулак директора опустился на стол. Раздался грохот — сил у Рейдеса хватало. Но какое мне дело до его злости?

— Послушай, Фил…

— Нет, это вы меня послушайте, — перебил я его. — Я знаю, вы были против наших отношений с Лиз. И оказались правы, потому что я не думаю, будто кому-то могло понадобиться ее убить. Но если бы не вы, мы были бы там вместе. И я бы не допустил…

Директор посерел. Я понимал, что это — его дочь, но ничего не мог с собой поделать. Не так должен вести себя убитый горем отец. Не так!

— Хорошо, — ответил Рейдес. — Делай, что хочешь. И иди на все четыре стороны, раз не хватает ума.

Ума? Разве это дело ума, когда поражено сердце?

— Спасибо. — Я поднялся на ноги. — Увидимся на поединке.

И пошел прочь. Найти куратора Синтера было просто — в расписании стояла его лекция. И, как оказалось, директор уже успел ему сообщить о своем решении, потому что еще до начала пары Дерек отозвал меня в сторонку.

— Фил, ну куда ты торопишься? — устало спросил он. — Ты же понимаешь, что здесь для тебя безопаснее.

— Безопаснее? — Я тихо рассмеялся, и в глазах Синтера явственно читался испуг. — Не беспокойтесь, я не тронулся рассудком. Но как можно говорить о безопасности, если на меня было покушение, а Лиз и вовсе…

— Куда ты пойдешь, Филипп?

— Домой. Как вы все не можете понять? Я просто хочу домой.

Последнее слово выкрикнул куратору в лицо — и устыдился своего порыва.

— Простите.

— Ничего. — Синтер похлопал меня по плечу. — Когда ты хотел бы провести поединок?

— Сейчас.

— Но… — замялся куратор. — А, ладно! Сейчас так сейчас, все равно тебя не удержишь. Идем, я отменю лекцию.

Стоит ли упоминать, что все студенты с лекции перетекли в тренировочный зал? Наверное, было интересно взглянуть на сумасшедшего, который на пятой ступени решился бросить вызов куратору. Но я не считал себя сумасшедшим. Наоборот, был спокоен как никогда. Мне больше нечего делать в «Черной звезде», а полученных знаний хватит, чтобы за себя постоять.

Студенты замерли вдоль стен под защитными барьерами, чтобы никого не задели наши заклинания. Я видел встревоженные лица тех, кого называл если не друзьями, то приятелями. И тех, кого таковыми никогда не считал. Мы ждали только директора Рейдеса и комиссию. И вот наконец они появились — директор в сопровождении трех профессоров. Одним из них был профессор Айденс. Он смотрел на меня с явным неодобрением и, пока усиливали защитный контур, подошел ко мне.

— Что за детские выходки, Филипп? — спросил он угрюмо. — Чем вы думали, когда бросали вызов Синтеру?

— Головой, — пожал я плечами. — Я не хочу продолжать обучение, профессор Айденс.

— Да, я слышал, любовь-морковь, — поморщился тот. — Глупо, Филипп. Крайне глупо. Как только вы выйдете за порог «Черной звезды», за вашу жизнь никто не даст ломаного гроша. Вы это понимаете?

— Да.

— Тогда сражайтесь, — ответил Айденс. — И когда будете покидать стены гимназии, не забудьте свое зеркало.

— Спасибо.

Профессор махнул рукой и пошел прочь, а я замер у границы защитного контура. Раздался голос директора Рейдеса:

— Профессора и курсанты, сегодня состоится бой между курсантом пятой ступени Филиппом и его наставником Дереком Синтером за право досрочно завершить обучение в гимназии. Я дал такое разрешение, потому что магический уровень курсанта Филиппа соответствует восьмой ступени обучения. Магическая инициация пройдена, а насколько достаточен его уровень знаний, Филипп нам сейчас покажет. Приступайте.

Я был совершенно спокоен. Даже странно. Никаких лишних мыслей в голове. Глупое сердце перестало мучить, уступив место разуму. А вот куратор нервничал. Наверняка считал, что не вправе сражаться с курсантом пятой ступени. Хотелось сказать ему, что не о чем беспокоиться. Я знаю, что делаю. И буду биться так, как умею.

Бой начался. Я поднял щиты — три, один над другим, и пространство стало тусклым, бесцветным. Дерек тоже начал с защиты. Мы закружили по залу, не атакуя, примеряясь к силе и скорости противника. Сейчас!