— Хорошо, я приду завтра. Но передайте, что его хотел видеть Филипп. Он поймет.

Я развернулся и пошел прочь. Если Пьер и завтра не примет меня, то придется взять штурмом башню пустоты, потому что я не собирался оставлять кристалл кому попало. Ничего, однажды мне чуть не покорилась башня света, а ведь тогда я был неинициированным магом. Сейчас все должно быть куда проще. Поймают — все равно отведут к Пьеру. А сейчас… куда же мне идти?

Я замер посреди улицы. Кто-то задел плечом и обругал, мол, нечего останавливаться, здесь люди ходят. Люди… Город казался чужим. Праздничная кутерьма вокруг только усиливала это впечатление. Я был здесь лишним. Брат в пустоте, Полли и вовсе где-то с Дареалем, во что никак не мог поверить. Что же случилось?

Я пошел куда глаза глядят. Есть только одно место, где мне если и не будут рады, то хотя бы не прогонят. Вскоре людей на улицах снова стало меньше, а вдоль дороги потянулась ограда старинного кладбища. Еще с пару десятков шагов, и я оказался перед воротами. Конечно, они были заперты, но я был бы плохим студентом «Черной звезды», если бы не сумел отпереть элементарный замок. Щелчок — и ворота распахнулись. Прикрыл их за собой и медленно пошел по аллее. Интересно, родителей хотя бы здесь похоронили или даже в такой малости отказали? Семейный склеп находился почти в самом ее конце. Свернул, миновал несколько рядов могил — и остановился перед входом. К счастью, хотя бы здесь обошлось без оскорбительных надписей. Я собрался с духом и вошел.

Внутри пахло сыростью. Было заметно, что сюда давно никто не заходил. На полу заметил три сухих листочка. Наверное, ветром занесло в узкие бойницы окошек под самым потолком. Они едва разгоняли полумрак. Я прошел вглубь склепа мимо гробниц деда и бабушки по отцовской линии, двоюродного дяди Мориса, погибшего еще до моего рождения, прадеда, прабабки, других представителей семьи Вейран. Моя цель находилась в самом конце ряда. Гробница была самой простой, украшенной лишь табличкой, на которой значилось «Виктор Вейран. Анжела Вейран». Я сел на пол, прислонился спиной к серому камню и закрыл глаза. Отсюда меня никто не мог прогнать, да и искать бы здесь никто не стал.

Было так тихо, что казалось, будто я снова в пустоте. Праздники надо проводить с семьей, а моя семья — только этот ряд гробниц, старых и новых. И я сам иногда не чувствовал себя живым, особенно сейчас. Там, в гимназии, все время рядом кто-то был. Лиз, Роберт, куратор Синтер. Я мог забыться и забыть. Но не здесь. Ничего никуда не исчезло из памяти, даже не начало тускнеть. Беспросветное горе утихло, только заменившая его тоска была куда более жуткой. Хотелось остаться здесь и не возвращаться в гимназию. Может, тогда все закончится?

Не знаю, сколько времени прошло. Серый полумрак постепенно сменялся черной ночью, но мне не было страшно. Не страшнее, чем где бы то ни было. Я уже начинал засыпать, когда снаружи послышался скрин снега. Кто-то идет? Я тут же призвал магию. Выследили? Как-то нашли? Поднялся и скрылся в темной нише, чтобы ударить раньше, чем мой враг.

У входа заплясал огонек. Он постепенно приближался, и вскоре я смог увидеть лицо вечернего гостя. Убрал магию и шагнул навстречу.

— Здравствуй, Пьер.

— Здравствуй, Филипп. — Пьер, такой же, как при нашей первой встрече в трактире, и даже без серого балахона стоял передо мной. — Ты еще не замерз?

Я пожал плечами. Как-то не думал об этом, но сейчас понял — да, замерз, и сильно.

— Никто не обрадуется, если завтра в гимназии ты будешь хлюпать носом. Идем.

— Куда?

— В башню, куда же еще. Мне нельзя надолго отлучаться, дела плохи.

Я пошел за Пьером. Экипаж ждал нас у ворот кладбища. Внутри было тепло, а мерный скрип колес успокаивал.

— Как ты меня нашел? — спросил я, пока мы добирались до жилища магистра.

— Мне передали, что ты приходил, а поисковые заклинания никто не отменял. Ты бы хоть щиты от поиска поставил, Фил.

— Тогда бы ты меня не нашел.

— Нашел бы. Есть не так много мест, куда ты можешь пойти. Как дела? Как учеба?

Такой ничего не значащий разговор. Будто мы расстались пару недель назад, и теперь друг живо интересовался моими делами и желал знать, не вылетел ли я еще из гимназии.

— Все хорошо, — ответил я. — И дела, и учеба. Почему ты не пришел?

— Сначала магистр тьмы вздумал следить за мной. Потом ему это надоело. Или поспособствовало то, что я отловил его шпионов и отправил к нему чуть ли не в подарочной упаковке? А когда покончил со шпионами, взбунтовалась пустота. Без Таймуса тяжело справляться, равновесие нарушено, тьма берет свое. Не знаю, сколько еще я смогу сдерживать проклятые врата.

— А если она вырвется? Что тогда? — Почему-то такой вопрос раньше не приходил в голову.

— Представь, что тебя обманули и заточили на сотни лет, а тех, кто может противостоять твоему могуществу, нет? Что бы ты делал?

— Уничтожил бы все живое, — понял я.

— Именно. Пустота — это некая чистая сила, но у нее было живое воплощение. Она была магичкой невероятной мощи, а король — ее марионеткой на престоле. Однажды марионетке надоели ниточки, за которые ее дергали, и король пошел на хитрость — заключил с магичкой договор, прижизненный — и посмертный. А потом убил там, в пространстве, которое мы теперь и называем пустотой. Ее сила высвободилась и заполнила все, при этом продолжая служить королю, потому что договор нерушим. По крайней мере, так говорят.

— Но теперь короля нет, — заметил я.

— Да. Я — один из немногих, кто может сдерживать эту силу, если не единственный.

— И все-таки с ней поступили жестоко.

Пьер пожал плечами, глядя в окно.

— С какой стороны посмотреть, Филипп. Эта женщина была исчадием демонов. На ее руках столько крови, что тебе и не снилось, а просто убить ее было нельзя. Сила нашла бы для себя новый сосуд, и все продолжилось бы с начала.

У меня были еще вопросы, но экипаж остановился у башни пустоты, и мы направились к входу. Пьер проводил меня в небольшую гостиную. Здесь пылал камин, а на окне были светящиеся шарики — огоньки душ. Забавно, магистр — а верит в это.

Пьер ненадолго оставил меня одного, а когда вернулся, я едва сумел сдержать возглас удивления. Он выглядел иначе. Серебристые волосы ниже плеч — не седые, а именно серебристые, будто в них въелись частицы серебряной пыли. Такого же цвета глаза. Он был похож на себя — и совершенно не похож. Действительно магистр пустоты.

— Что, непривычно? — спросил он, усаживаясь напротив и ставя на стол бутылку вина. — Я тоже пару месяцев привыкал, даже в зеркало не смотрел. Плюнуть хотелось.

— Непривычно, — согласился я. — Но так ты больше похож на магистра. Сколько тебе лет на самом деле?

— Скоро будет тридцать, но благодаря некоторым… силам застрял в том возрасте, в котором получил магию пустоты.

Я задумался, а корректно ли будет продолжать расспросы, и решил, что стоит немного подождать, а Пьер наполнил бокалы.

— За смену времен, — провозгласил он.

— Да, за нее самую, — усмехнулся я.

Вино было приятным на вкус, но я отпил всего пару глотков. Сразу вспомнилось, что с утра ничего не ел, а пьянеть не хотелось.

— Вот, — снял с шеи цепочку с кристаллом. — Здесь те списки, о которых ты просил.

Пьер сжал кристалл в ладони и, кажется, с трудом удержался, чтобы не активировать его тут же.

— Смотри, если хочешь, — сказал я. — Подожду.

Магистр пустоты быстро принес листы бумаги и направил на них луч из кристалла. Имя за именем, строка за строкой. Он вчитывался в каждую и чему-то кивал. Затем появилось имя моего отца. Показалось, что для Пьера это было вполне ожидаемо. Значит, он искал что-то другое. Знать бы что. Вдруг он нахмурился.

— Что-то нашел? — спросил я.

— Скорее да, чем нет.

— И что же?

— Пока не могу сказать, надо проверить. Ты молодец, Фил. Если я прав, это многое объясняет.

Я пытался разглядеть, на какой странице остановился Пьер. Кажется, это был один из недавних выпусков. Но магистр быстро спрятал и кристалл, и бумаги. Понятно, не желает делиться своими соображениями.