— Около часа. Но я верил, что ты придешь.

Я вглядывалась в любимое лицо. В полумраке сада его было плохо видно, но я и так знала каждую черточку. Зеленые глаза, прямой нос, четко очерченный рот. Мне не надо было видеть, чтобы знать. Губ коснулись губы, и я потерялась для всего мира, растворилась в ощущениях.

— Как же я хочу наконец-то быть с тобой, — шептала любимому.

— Потерпи. До выпускного всего неделя.

— И целый месяц — до нашей свадьбы. Так долго, Анри!

— Мы ждали дольше, Полли.

Да, гораздо дольше. Целых два года. Мы познакомились, когда за окном падал снег, а наставницы готовили нас к первому выходу в свет. Для репетиций танцев они пригласили студентов выпускного курса военного училища. Среди них был и Анри. Сейчас он уже не студент, а гвардеец личной стражи магистра Таймуса, одного из трех правителей Гарандии. Вот только по закону он не мог стать моим супругом, пока я не завершу обучение в магическом коллеже. И хоть перед светом мы давно были женихом и невестой, встречаться приходилось украдкой, чтобы не узнали наставницы. Иначе они сообщили бы моей матушке, а она — женщина крайне строгих нравов. И мне точно бы не поздоровилось. Поэтому мы таились и прятались, но час свободы был близок.

— Потерпи. — Анри целовал мои губы, щеки, глаза. — Скоро нас никто не разлучит, клянусь.

— Я знаю, знаю. Но все равно так тяжело.

Колокол на городской башне пробил полночь. Я нехотя выбралась из объятий любимого.

— Тебе пора, — сказала с грустью. — Иначе будут неприятности. Да и меня как бы не хватились.

— Я не хочу уходить.

— Я тоже не хочу, Анри. Но ты сам сказал — надо потерпеть. Поэтому иди.

— Люблю тебя.

— Люблю.

Еще один поцелуй — и Анри ловко забрался на стену, а я осторожно прокралась к зданию общежития. Уже почти миновала главное препятствие — комнату наставниц, когда дверь со скрипом отворилась.

— Мадемуазель Лерьер? — раздался грозный голос наставницы Жаннетт. — Где вы были?

— Я выходила в сад, наставница, — ответила, опустив глаза. — В комнатах так душно, у меня разболелась голова, и захотелось подышать воздухом.

— Вам следовало спросить у меня позволения.

— Я думала, вы уже отдыхаете.

— Вам. Следовало, — отчеканила Жаннетт.

— Прошу меня простить, — присела в реверансе.

— То, что вы без пяти минут выпускница, ни капли вас не извиняет, — качнула головой моя мучительница. — Завтра вам запрещено выходить из комнаты, только в столовую и уборную. И выучите главу пятнадцатую истории Гарандии. Наизусть.

— Будет сделано, наставница.

— Ступайте. И подумайте о своем поведении. Вы бесчестите имя своей матушки.

Я поторопилась вернуться в комнату, легла и закрыла глаза. Ничего дурного я не сделала! Анри — мой жених и скоро станет мужем. То, что нам запрещено видеться вне светских приемов, несправедливо! Но спорить с Жаннетт я бы не стала под страхом казни. Наставница была лучшей колдуньей Гарандии и когда-то занимала должность личного советника магистра света.

Ничего, осталась неделя. И я закрыла глаза, абсолютно счастливая, еще не зная, что это был последний день моего счастья.

Утро выдалось таким солнечным, что хотелось петь и танцевать. Другие воспитанницы отправились на дополнительные курсы — музыка, танцы, поэзия, — а я осталась сидеть у окна и любоваться на солнце сквозь стекло с увесистой книгой в руках. Книга была нудной. Нет, сама история родной страны меня всегда интересовала, но в учебнике она была изложена настолько сухим языком, что хотелось вышвырнуть книжку в окно. Глава пятнадцатая и вовсе рассказывала о том, что в Гарандии знает каждый ребенок. Это становление магического триумвирата. Когда-то в Гарандии была монархия, но постепенно с развитием магии она изжила себя, и после революции, которая состоялась пятьдесят лет назад, власть в стране разделили три магистра — магистры света, тьмы и пустоты. Если со светлым и темным было все понятно, то магистр пустоты призван был обеспечивать нейтралитет между двумя другими, потому что в пустоте ни света, ни тьмы нет. О магистрах я и так все знала наизусть — они менялись не столь часто, всего лишь раза три за эти полвека. Самым старым был магистр света Таймус, у которого служил Анри. Ему перевалило за шестьдесят. Магистру тьмы было под тридцать, а лица магистра пустоты и вовсе никто не видел.

Я старательно повторила все имеющиеся сведения и уже после обеда ответила урок наставнице Жаннетт. Уф! Хотя бы можно будет прогуляться с девчонками перед ужином, раз строгая наставница сменила гнев на милость. Подруг по коллежу у меня было не так много — та самая Катарина, которая стала невольной свидетельницей моей ночной прогулки, светлая магичка Дилора и ведунья Алисия. Сдружились мы еще на первом курсе и старались держаться вместе. Я отыскала их и потащила на улицу. Мы разместились в небольшой беседке, увитой розами, и говорили обо всем на свете. Но даже ближайшим подругам я не говорила о том, что ночью тайно встречалась с Анри. Девушки — народ болтливый, а это может плохо закончиться не только для меня, но и для него.

— Наконец-то завтра привезут наши выпускные платья! — щебетала Дилора. — Я уже жду не дождусь. И Раймон обещал быть на балу. Я так хочу его увидеть!

Раймоном звали одного из воздыхателей Дилоры. Мы с девочками не считали, что между ними происходит что-то серьезное — сердце Дилоры было переменчиво, как весенний ветер. Но тем не менее слаженно кивали. А я представляла, как Анри увидит меня в новеньком бальном платье персикового цвета, украшенном бутонами роз. Стоило оно целое состояние, но матушка расщедрилась, чтобы ее дочь блистала на фоне других выпускниц и никто в столице не сказал, что баронесса Кристина Лерьер экономит на своей дочери.

— А я до сих пор сомневаюсь, — трещала Катарина. — Может, надо было остановиться на голубом, а не на зеленом? Буду как лягушка!

Мы принялись убеждать Катарину, что зеленый цвет ей к лицу. Обычная девичья болтовня, в которой так мало серьезного и которая забывается, стоит разойтись по разным углам. Я кивала и смеялась, но мысли были далеко… И все-таки замечательно, что выпускной уже через неделю. Стены коллежа казались тесными, как никогда, а разлука с Анри — нестерпимой!

— Ой, что-то тучи набежали, — первой подняла голову Алисия.

И правда, мы не заметили, как чистое небо вдруг стало серым, грозовым. Не к добру…

— Что-то маги упустили, — хмыкнула Дилора.

— Или студенты-погодники в своей башне опять начудили, — пожала плечами Катарина.

— Может, вернемся в общежитие? — предложила я.

— Ты что, Полли! Грозы боишься?

И подружки дружно захихикали. Нет, я не боялась грозы, но хотелось как можно скорее очутиться за надежными стенами, сесть у окна и слушать раскаты грома, радуясь, что меня-то гроза обошла стороной. Поэтому я поднялась с облюбованной скамейки и медленно пошла к общежитию. Девчонки, хоть и смеялись, но тут же меня догнали. Намокнуть не хотелось никому.

Мы уже почти дошли до порога общежития, когда все-таки грянул гром и на землю упали первые тяжелые капли. Вот только сразу за громом послышался глухой удар колокола.

— Что это? — замерла Дилора.

— Где? — спросила Катарина.

В шум дождя вмешался еще один глухой удар — бом. И сердце ухнуло в пятки. Колокола никогда не звонили просто так. И еще раз — бом.

— Это траурный звон, — прошептала Алисия, и улыбка мигом покинула ее лицо, как и краски. Она сделалась белой как полотно. — Который из трех колоколов звонит?

— Солнечный, — тихо проговорила Дилора. — Это точно солнечный. Неужели светлейший магистр скончался?

Бом… Я подумала об Анри, который сейчас находится где-то рядом с этим перезвоном, ведь сегодня — его смена в карауле великого Таймуса Светлого. Что же случилось?

— Девочки, немедленно внутрь! — появилась в дверях общежития Жаннетт, и даже ее лицо, всегда будто вырезанное из мрамора, казалось испуганным.

— Что произошло? — жалобно спросила ее Алисия.