— Крылья?

Что-то мелькнуло в голове — я напряженно искал выход в создавшейся ситуации, совершенно отчетливо понимая, что по этим стенам не взберется никто, каким бы снаряжением он не обладал. Но какое именно нам снаряжение сейчас нужно?

— Мой брат дал опрометчивое слово. И Маленький Ветерок была права, уговаривая тебя отказаться от задуманного. Никто не сможет попасть на вершину.

— Я попробую это сделать…

Он печально вздохнул, красноречиво поднеся ладонь ко лбу — жест, не требующий пояснений.

Ната, не дождавшись приказа, сама увела людей прочь, оставив нас с индейцем наедине. Я не вмешивался — тем, кто годами скитался по этим травам, не было нужды объяснять, что делать. Кто-то отправился за хворостом для костра, кто-то — доставал пригодившиеся куски мяса убитого теленка. Девушки расчищали место стоянки, а Чер, в первую очередь, заботясь о лошадях, повел стадо пхаев на луг, где высилась сочная и все еще зеленая трава.

— Ты уверен, что нашел его именно здесь? Ветер мог принести цветок и из другого места?

— Ветер не тревожил этих камней в тот день. Сова стоял у самого подножья — и лепестки коснулись его волос, прежде чем упасть на эту россыпь. И, кроме того… — он жестом позвал меня за собой, удаляясь на несколько шагов от скалы в сторону.

— Посмотри отсюда. Солнце еще не вышло из-за камней, ты должен увидеть…

— Куда смотреть?

Сова терпеливо указал на вершину.

— Туда, куда же еще. Старайся зацепиться взглядом, за правый край… видишь сполохи?

— Да, — я согласился с индейцем. — Вроде, что-то сверкает.

— Ты помнишь, как сиял этот цветок всего лишь при скудном свете очага? На что должен быть способен другой, не оторванный от корней? Каким будет тот, который остался на вершине? Только стекло или кусок кварца мог бы так блестеть, а ведь еще нет солнца.

— Ты прав. Наверное, это как раз, то место… но легче от этого не стало. Прости, я усомнился в твоих словах, шаман.

— Я не всегда был шаманом, — Сова неожиданно согласился. — И индейцем… Ты называешь меня так, почти поверив в это. Но кто знает, могу ли я сам себя им считать?

— Вот это новость? — я с удивлением посмотрел на Сову. — Что я слышу? Ты стал сомневаться в своих словах? Дела…

— Не сомневаться. Просто я раньше начал… такую жизнь. Ты не виноват передо мной — я, и в самом деле, мог перепутать. Серый Лев не умеет видеть будущее, как Стара, он больше думает о жизни людей, об их настоящем.

— Ага. Шаман должен думать обо всем. И о бредовой идее добыть цветок, возникшей у его брата… Оно тебе надо?

— Раньше Сова не считал себя ответственным за души людей. Мир был привычным и незыблемым. Вы, в городах, жили по своим законам, я искал воли в природе. Не было тех проблем, какие приходится решать сейчас, но были иные. Что-то лучше, что-то хуже. Теперь мир изменился. Большей частью, вернее, всей — вне нас. И нам, оставшимся, нужно найти свое место в нем — иначе становится непонятно, зачем мы вообще выжили в этом кошмаре? Сова стал шаманом, чтобы лечить не только тела — но души! Он сам вызывает свои сны, ищет ответы… и они не обманывали его до сих пор. Ты можешь называть это как хочешь — предвидением, или, чем еще… Я — знанием предков. А они не могут обманывать своих детей.

— И что говорят тебе предки?

— Помоги своему брату! — Сова лаконично указал на вершину. — Раз это нужно… одной из его скво.

— Да уж… хорошо, что одной, — я так же задрал голову наверх. — Раньше меня бы просто посадили за двоеженство. Впрочем, в той жизни, этим юным красавицам и нужды бы не возникло, смотреть в мою сторону.

— Но ты живешь в этой. И неплохо — многие мужчины хотели бы иметь столько и таких девушек у своего очага!

— А кто мешает? Женщин в долине больше нас, только выбирай. Да и Сове, привести в свой типи, еще одну женщину, разве сложно? — я вспомнил наш разговор с Натой, по поводу Ульдэ, и подумал, что подобные вопросы, похоже, не дают покоя не только нам… — Разве мало красивых девушек в прерии?

— Но среди них нет Дины.

— Твоя боль длится вечно… Хотя, если помню, не отказываешься от предложенного гостеприимства.

Он нахмурился, и я добавил:

— Прости, если это не так — беру свои слова обратно.

Сова спокойно отмахнулся на мои извинения:

— А мой брат может привести в форт еще одну жену? Сова слышал гневные речи только одной из них… А что будет, если они узнают о сопернице? Нет, хоть ты и вождь, и намного старше и опытнее их — но не рискнешь так поступить, не заручившись согласием хотя бы Маленького Ветерка.

— Ну, мне и не надо. Никогда не считал гарем нормой для себя, или, кого бы то ни было.

— А кто решил за индейца, что нужно ему? Зорька — прекрасная подруга бродяге-шаману. А для постели индеец всегда может пригласить любую. С некоторых пор, Зорька не считает это изменой… Кстати, мы здесь не из-за моей скво. Это — твои женщины — не забыл?

— Нет.

Солнце перевалило через каменный склон, и скопище скал мгновенно залило ослепительным светом — он отражался от отполированной ветрами поверхности, как от зеркал, слепя глаза.

— Днем не стоит и пытаться. Этот свет…

Сова согласно кивнул:

— Подождем вечера. Хотя Сова до сих пор не понимает, как его брат хочет взлететь к вершине…

И опять смутная, еще не оформившаяся мысль, промелькнула в сознании… Я представил себе размочаленные в прах, перья гигантского орла, потоки воздуха, обдувающие его крылья на высоте…

— Черт! Я, кажется, знаю!

Сова с сожалением посмотрел на меня:

— Еще не стало жарко, а мой брат уже перегрелся. И что?

— Пошли к остальным.

— Ты что-то придумал?

— Да. Мы ведь не дикари? Остатки цивилизации, еще не совсем стерлись? Нет тех инструментов, нет приборов, нет даже возможности их создать — но ведь головы остались?

Сова спокойно выслушал мой монолог и снова спросил:

— Если сравнивать с той идей, которая завела моего брата сюда — есть сомнения… Ну, допустим. Остались. И что?

— Здесь в изобилии растут какие-то травы, сильно напоминающие прежний, самый обычный лопух. И вид у них очень похож, и вообще… кроме одного. У них очень крепкие, мощные листья. Оторвать просто руками, почти невозможно. Я пробовал однажды. И разорвать — тоже! Если их обрубить у основания, да сшить вместе, проклеить места соединений, чтобы не пропускали воздух, потом растянуть над костром, повыше…

— Мой брат хочет сделать воздушный шар?

Я азартно кивнул. Сова пожал плечами:

— Может быть… Но, листья могут скукожиться от нагрева, и их нужно очень много. Если даже Стопарь и сделает то, что ты хочешь — получиться просто один, большой травяной мешок… Мой брат пробовал надуть мешок? Потом — поддерживать постоянное горение нечем. В итоге — скорее игрушка, чем, действительно, что-то стоящее. И, самое главное — зачем? Он, твой шар, не сможет поднять корзину — для этого требуется что-то более подходящее, вроде настоящей ткани, но тут столько работы, что…

— Нет, Сова. Мне не нужна корзина! Достаточно, чтобы этого запаса воздуха хватило только на меня. Мы наполним этот шар горячим воздухом прямо у подножья, я привяжу его к себе — и тогда, став как минимум вдвое легче, мне будет проще взобраться по скале!

Он посмотрел на меня с некоторым недоверием, потом вздохнул:

— Серый Лев окончательно ослаб головой… Что ж, это его решение. Но не мешало бы проверить.

Вернувшись в лагерь, я позвал Стопаря. Кузнец, молча, выслушал мой план и только причмокивал, красноречиво поглядывая на остальных. Тем не менее, все рьяно взялись за работу. Ближе к обеду, листья, нарубленные мужчинами в рощице, сшитые и пропитанные клейким соком растений, уже лежали на земле. Стопарь колдовал над костром, собирая хитроумное приспособления, позволяющее натянуть эти «шкуры» на безопасном расстоянии от огня. Чер плел крепкую и легкую сеть из травы, благо вокруг ее росло предостаточно. Ульдэ и Ната вырезали из дерева прочные клинья, набивая ими заплечный мешок. Волос, растянув заранее приготовленные веревки, слегка натягивал их, проверяя на прочность. Когда все было готово, кузнец с помощью остальных мужчин натянул полотнище над костром — и, развеяв сомнения индейца, через полчала оно надулась как настоящий шар, приняв несколько грушевидную форму. Чер вплел в сеть несколько лямок, чтобы вся конструкция могла надеваться мне на плечи, перехватил для надежности ремнем — и вдвоем с Совой, страхуя сам шар от неожиданного взлета, надели его на меня. Все замерли в ожидании… Я почувствовал, как ноги еле-еле отрываются от земли — и все. Стопарь сокрушенно заметил: