— Не придирайся к словам, кузнец, — Сова спокойно подбросил в костер сухую ветку, и она вспыхнула, на несколько секунд озарив пространство возле нас более ярким светом.

— Не придирайся и не ищи подвоха. Люди рода Белой Совы слишком часто смотрели на звезды — не потому, что искали там покровителя или защиты, как это делают здесь, когда возносят молитвы. Но потому, что понимали — человек мал. А вечность — велика и безгранична. И что звезды — холодные зарницы бесконечности! — будут светить своим равнодушным светом и после того, как они уйдут в иные миры… Да и не в понимании суть — просто они умели забывать о прочем, ради этих кратких минут единения с вечностью…

— А мой племя любит смотреть на луна… — Бен неожиданно подал голос из своего угла. Стопарь даже шарахнулся — мулат сидел рядом с ним и до сих пор ничем не выдал своего присутствия.

— Тьфу, черт тебя… Я-то думал — кто-то шкуру бросил на камни!

Мы сдержанно рассмеялись. Кузнец добавил, успокоившись:

— А почему племя? Ты же говорил, что инженер и приехал к нам из страны… запамятовал.

Сова усмехнулся:

— Наш темный брат слегка тебя дурит, Стопарь. Он уже давно научился хорошо говорить.

Бен согласно кивнул:

— Да. Но в нашей стране много племен. Одно, самое большое, было у власти… до поры. Его название — если перевести на ваш язык! — так и звучит — дети Луны.

— Наверное, они знали, что делали, — Сова серьезно слушал мулата. — На родине моих предков племена редко носили подобные наименования. Это большая ответственность.

— Да брось ты! — Кузнец откровенно зевнул. — Ну и что? Вон, китайцы, те себя

поднебесной империей величали! И что с того? А корейцы — страной утренней свежести. Да всех и не упомнишь…

Ната толкнула меня в бок:

— Слышал? Наш Стопарь не так прост, как кажется.

— А он и не прост… — мне был интересен завязавшийся разговор, и я прикрыл ее рот ладонью.

— Евреи до сих пор считают… считали свою землю святой, — Индеец парировал небрежение Стопаря незамедлительно. — Греки всех остальных именовали варварами. Но разве я говорил об этом? И эта страна имела свое название, и любая иная. Что значит — Франция, Англия, Китай, наконец? Ничего. Всего-то — политическое или географическое наименование местности на карте. Народ может нести то имя, которое получил от предков… Но всякий ли его потомок может, хотя бы пояснить, что оно означает? А Бен — может. И я, Белая Сова, тоже могу. Сможешь ли ты?

Стопарь смешался и пробурчал что-то себе под нос. Я шепнул Нате:

— Эта партия в пользу шамана…

— Но это не игра, родной…

Резкий свист Ульдэ, отстоявшей поодаль, мгновенно поднял нас на ноги — прозвучал сигнал тревоги!

Вскочить, встать спина к спине, выставить оружие навстречу неведомому пока врагу — это заняло гораздо меньше времени, чем само описание происходящего… Северянка, ужом проскользнувшая из густоты подступающих к временному лагерю, зарослей, вполголоса произнесла:

— Не здесь. Сто шагов на север. Умба и Большой Пернатый…

Мы с Совой переглянулись — знающие Ульдэ несколько больше прочих, мы понимали, что Умба — это старинное название давно вымерших мамонтов, кости которых родичи дикарки порой находили в вымоинах и обрывах своей земли… Но живой? Здесь? Ненамного лучше был и Пернатый — это жуткое преображение орла, ставшего едва ли не подобием летающего дракона. Еще одно название — Клаш, за характерный щелчок клюва, которым гигант убивал свою добычу.

— Они схватились возле ручья. — Ульдэ пришла в себя от быстрого бега и указывала рукой в направлении недалекой прогалины.

— Умба?

Она, чуть помедлив, пожала плечами:

— Он большой. И похож на то, что мой отец видел сам в растаявших снегах Эрэнэта. Собак кормил — ели. В чум привозил — воняло. Выбросили.

Я сглотнул, представив себе, как полуграмотный таежный охотник волочет домой кусок мяса, отрубленного от туши, замерзшей еще до появления цивилизации. Сова оказался более практичным:

— Если они сражаются… Такое — стоит посмотреть.

Мы, не сговариваясь, бросились в кустарник. Следом нырнули остальные — даже трусиха Джен, заинтригованная нашими возбужденными лицами.

…Подобные гиганты не часто появлялись в долине — их средой обитания являлись горы. Ульдэ почти не ошиблась — с невероятных размеров орлом, насмерть бился не менее чудовищный тур, с виду скорее напоминавший нечто среднее между носорогом и более нам привычным, овцебыком. Я кивнул северянке, оправдывая ее описание монстра — размеры последнего вполне могли оправдать название, данное ему девушкой. Пожалуй, только Рогатые, могли сравниться с ним, превосходя по росту. Но нападавшего — а Пернатый был именно атакующей стороной! — это нисколько не смущало. Орел, обладавший загнутым клювом, с непривычно усеянными вдоль костяного гребня наростами-клыками, раз за разом набрасывался на тура и запускал в него свои когти, способные без труда разорвать надвое лишь немногим более мелкую добычу. Мы замерли, опасаясь даже дыханием выдать свое присутствие — вмешаться, пусть и невольно, в схватку подобных гигантов, было безумием… Издали это казалось похожим на холм, но холм двигающийся, испускающий громоподобный рык и клекот, разбрызгивающий кусками вырванной шерсти и клочьями окровавленной шкуры.

Не отрывая глаз, мы смотрели на битву гигантов — зрелище, подобное которому, пока еще не находило свидетелей… Оба монстра сошлись в страшном, смертельном поединке, и мы пока не могли понять причины — темнота и опасность попасться на глаза разъяренным чудовищам не позволяла увидеть всей картины происходящего. А сражение продолжалось!

Более подвижный, нежели тур, перерожденный орел, наскакивал на последнего, стараясь зацепить своими невероятными лапами морду толстокожего и покрытого густой шерстью, гиганта. Страшные удары клюва уже оставили свои отметины на спине — человеку было бы достаточно одного, чтобы превратится в клочья. Но взбешенный «Умба» только яростно взмыкивал, довольно успешно отбивая настырную птицу изогнутыми рогами. Пару раз кончик костяного нароста даже задел нападавшего орла — мы увидели, как тот едва удержался от падения, поджимая под себя пораненную лапу. До поры крылатому монстру удавалось избегать этих всесокрушающих ударов — рога, толщиной едва ли не с туловище человека, вспарывали землю не хуже громадных плугов, вырывая целые пласты! Но и туру приходилось несладко — один глаз жвачного животного был вырван с корнем, кровь заливала морду, мешая нанести точный удар. Мы не могли понять, почему орел не пытается взлететь — напав на тура сверху, он мог бы просто свалить того на землю и бить своим чудовищным клювом уже без помех. Но сомнения скоро рассеялись — орел волочил за собой перебитое крыло. Птица могла только высоко подпрыгивать, и издавать при этом гневные, клокочущие крики. Уловив момент, орел сумел зацепить своей когтистой лапой за морду быка — та вновь окрасилась красным. Тур яростно мотнул башкой — и орел не удержался, заваливаясь на измятую траву плашмя. Монстр издал такой рев, что мы невольно пригнулись, опасаясь, что тур может заметить свидетелей этого сражения. Но порядком израненному животному было не до того, чтобы оглядываться по сторонам — он, наконец, стал хозяином положения и теперь всецело нацелился на уничтожение своего противника. Его массивное копыто впечаталось во второе крыло упавшей птицы, с хрустом дробя кости последней — и орел оказался невиден под многотонной тушей, приковавшей его к земле своим весом. Мы поняли, что становимся очевидцами конца этой страшной битвы, от которой затихли все прерии на многие километры вокруг. Тур шумно выдохнул — от покрытой кровью и пеной морды поднялся клуб пара. Он прекрасно сообразил, что сейчас поверженный враг целиком находится в его власти — несмотря на отчаянные попытки последнего освободится. Клюв орла наносил страшные удары по ногам тура, уцелевшая лапа ухватилась за морду быка, сжимая ее словно стальными клещами — но животное будто не чувствовало боли… Бык умудрился поддеть птицу одним рогом и резко мотнул башкой — орел описал дугу через спину быка и тяжело рухнул на грудь. Это было поражение и гибель летающего монстра. Не знающий врагов и конкурентов, повелитель горных вершин и долин, был повержен тяжелым и неповоротливым сухопутным монстром — и это казалось невероятным! Не давая возможности орлу приподняться, тур набежал на противника и принялся топтать его своими колоннообразными ногами, превращая другого гиганта в груду измочаленных и окровавленных перьев и ошметков мяса. Из всех существующих в долине животных, эти двое превосходили всех ранее нам известных, и одинаково были опасны для человека — из-за своих размеров.