— Кого высматриваешь? Ни Мухи, ни Циклопа здесь нет. Сдохли давно.

— Знаю! — Волкобой был немногословен и взгляда не отводил.

— Тогда, чего?

Волкобой не ответил. Он в упор уставился на одного из присутствующих, потом резко повернулся и пошел прочь.

— Что он? — Змей нервно закусил губу. — Что хотел?

— Не догадался? Волкобой стал человеком.

— Человеком?

Я холодно бросил:

— Я в камере не был, но кое-что слышал. У вас как с порога спрашивают — типа, люди есть? Так?

— Ну, так… — Змей нехотя отвечал за всех.

— А все, кто не люди… они, кто?

Он отмолчался. Ната жестко произнесла:

— Ты сам все понял. Прежнего… который вам вместо прислуги был — нет. Есть — Волкобой. Уже ничего и никого не боится. А главное — вернул себе честь и приобрел имя. И теперь…

— Что?

— Теперь никому не позволит усомниться, в том, что носит его по праву. Мне кажется, одному из твоих друзей более не следует сюда приходить.

Змей тоже посмотрел на того, на ком задержался взгляд Волкобоя. Тот отвел глаза в сторону…

— Ясненько. Но и мы не пальцем деланные. Захочет повидаться — встретим.

— Не грози, — я вмешался. — Ты раньше один приходил. К тебе у него ничего нет. А раз на этого… интерес имеется, значит, и причины есть. Я с Волкобоем поговорю — но и ты не зевай. Постараемся все решить… миром.

Он кивнул. Утром зэки ушли, оставив принесенное добро. Стопарь выделил взамен соли мешок с наконечниками и несколькими ножами, Ната собрала одеяла и связанные женщинами, свитера. Я проводил Змея до ворот:

— Ты узнал причину?

— Узнал. Они вместе в одной камере парились. Ну и… мой при бугре был. Сам не трогал, но старший… тот любитель мальчиков был. Ну и, баловался… А он, мой, то есть… держал. Пока этот… не смирился.

— Я понял. Волкобой узнал его, и теперь хочет стереть эту память. Как быть?

Змей взвился:

— Я своего не отдам! Мне ребята доверяют, тебе — тоже. Мне крови не надо, но и на предательство не пойду. Да ты бы сам, так поступил?

— Нет. Давай так… Мне жизнь Волкобоя, тоже дорога. И его понять я тоже могу. Этот, твой, чтобы у нас больше не показывался. Если судьбе угодно — встретятся, когда-нибудь…

Время шло. Раны, полученные при схватке с чудовищным львом, подживали. Я учился управляться с пхаем, посвящая этому все свободное время. Этого хотел Чер, доверивший мне второго из вожаков — того самого, Серого. Он дал ему прозвище — Вихрь. Совладать с ним было непросто. Серый, вполне соответствовал имени, носясь, словно бешеный, едва попадала такая возможность. Но уроки бывалого укротителя — новая грань нашего скромного учителя! — не пропали впустую. Вихрь слушался поводьев, а я сам — Чера. Следопыт нещадно гонял нас в поле возле форта, приучая по одному свистку разом поворачивать пхаев в сторону, выстраиваться в колонну, или ложится на землю. Все, кто вместе со мной тренировался, терпели и во всем слушались указаний Чера — мы понимали, что обученный и подготовленный конный отряд, способен заменить собой целую сотню бойцов. Никто не ждал повторного прихода новых врагов, вроде банды, но быть к нему готовыми хотели все…

Однажды мы с Натой остались одни — и девочка плотно прикрыла дверь, для надежности подперев ее поленом.

— Ты что?

Она села подле меня. Я был возле очага — грел ноги у живого огня.

— Нам надо поговорить.

— ?

Ната чуть помолчала, собираясь с духом.

— Дар, родной мой… Ты ничего не помнишь?

— Ты, о чем?

Она поворошила поленья.

— Схватку. Как ты убил льва.

— Да так… честно говоря, не очень. Так немудрено — не до того было, чтобы подробности запоминать. А что?

— Ты превратился в него.

На этот раз я онемел. То, что произнесла Ната, смутным подозрением витало в моих собственных мыслях. Что-то вырывалось клочками, темное и жуткое, пугая своей очевидностью. Я гнал эти воспоминания, но они упорно возвращались — и вот, оказалось, что это было наяву.

— Говори…

— Это произошло внизу. Ты вошел в загон, вслед за львом. Началась битва, а потом… Нет, ты не стал обращаться в нечеловека — во всяком случае, так, как это бы показали в фильме про оборотней. Или, как это произошло с Угаром. Но ты стал им. Внутренне, если можно, так сказать. Я не уверена, одна ли я это поняла. Может быть, что и одна — люди были поглощены сражением, а не твоим видом, к тому же все произошло достаточно быстро.

— Мне так не показалось.

— Конечно. Это ты был участником, а зрителями — мы. На самом деле, все заняло не более пары минут, если не меньше. Да, не удивляйся…

Огонь в очаге сильно разгорелся — мы забыли поправить дрова, и они угрожали вывалиться на пол. Но мне стало не до них…

— Как ты это поняла?

— Не знаю… почувствовала. Я не забыла, что произошло в лесу. И во время схватки, увидела в твоих глазах зрачки зверя, которые так испугали меня тогда. Только на этот раз твоей добычей стала не я.

— Значит, это он его убил…

Ната вздрогнула:

— Не говори так! Это был ты, и только ты! Что там случилось в твоем воображении, как ты смог на время приобрести такую силу и ярость — пусть останется между нами! Но ты остался человеком! Дар, я уверена — когда-то, когда ты блуждал по развалинам Мертвого города, ты подвергся тому самому излучению… Назовем его этим словом. И только чудо не дало ему окончательно завладеть твоим сознанием. Временами это возвращается, когда ты подвергаешься наиболее сильной опасности, например, сейчас. Так же действует и выпивка… она будит в тебе это. Но ты, все равно — человек!

— Ты сама, веришь своим словам?

Она обняла меня, прижав голову к своей груди:

— Родной мой… единственный. Верю ли я? Я не верю — я живу этим. Мне только и остается, что молится небу и всем духам Земли, чтобы они оставили тебя мне. Мне и Элине. И нашему сыну, чье сердце уже так сильно бьется в ее чреве.

— Надеюсь, хоть она не в курсе.

— К сожалению, ты не угадал. Мне приходилось отлучаться, форт стал таким большим, а без тебя все словно забывают о своих обязанностях. Я напоминала… Ну, не в этом дело. Пока я моталась к рыбакам, да спорила с Тучей, Элина слышала, как ты бредил.

— Еще и это? Хорошо же, меня эта кошка зацепила.

— Хорошо. Но ты не дослушал. Она слышала… Ты с ними общался.

— С ними? С кем, ними?

Ната очень внимательно посмотрела мне в глаза:

— Значит, не помнишь… С Ними. С нелюдями. А еще — имя называл. Странное такое… Урох? Урах?

— Урхор…

— Урхор?

— Да, — мне словно прочистили мозги — я сразу вспомнил те голоса, которые звучали в моей голове. — Его зовут Урхор. Он — тот самый, кого мы преследовали в предгорьях, когда шли уничтожать Беса. Тогда он смог уйти… хотя это невозможно. Но Змей тоже подтвердил — он смог от нас оторваться среди скал. А потом… Потом я стал слышать, как он разговаривает.

— С тобой?! Но как?

— Не со мной. Мне кажется, даже не с себе подобным. Может быть, у него есть пленник, из числа людей. Женщина…

Ната смотрела на меня, словно на сумасшедшего. Она будто потеряла дар речи, услышав невероятное признание. А я и сам не мог твердо сказать — было ли это правдой, или же — воспаленная фантазия, усиленная настойкой нашего лекаря? И, все же, скорее, правда…

— С ума сойти… Но, как?

— Не знаю. Я будто находился рядом. Видел тени, слышал обрывки слов… Они говорили обо мне. Самое страшное — этот… Урхор. Он уверен, что я — такой же, как он сам.

Ната сглотнула, взяла мою руку, в свою, и крепко сжала.

— Значит, ты… можешь стать… таким?

На этот раз я долго молчал… Что ответить? Раньше, услышав такой вопрос, я бы просто рассмеялся. Но за эти года, увидев столько преображенных созданий, а среди них — и бывших людей, я уже ни в чем не мог быть уверен до конца.

— Не думаю. Пока, по крайней мере, я считаю себя человеком. А Сова? Он заметил?

— Нет. Не знаю точно — кто еще смог увидеть то, что увидела я. Правда, Док как-то странно осматривал тебя после боя. Обычно он быстро все делает — а тогда возился возле тебя больше трех часов. Хотя слишком серьезных ранений ты не получал — бывало и хуже.