А ближе к рассвету, когда все уже и наплясались, и напелись, и лишь самые стойкие продолжали подбрасывать сучья в костер, не желая уходить на отдых, к нам подошли сразу пятеро мужчин и с ними двенадцать молодых женщин и девушек.

— Мы все живем возле восточной песчаной гряды… — от всех ко мне обратился высокий и очень сильный мужчина, с косым шрамом через лицо. — Мы знаем Сову, слышали о тебе, и кое в чем помогали вам во время войны. Теперь услышали и про имя. Люди много говорят об этом — ты собираешься строить новую жизнь. Наверное, ты достоин, быть первым, раз тебя слушают все остальные. Там, где наше стойбище, есть вода, можно прокормиться… но нас страшит зима. Мы тоже охотимся сообща, иногда ловим речную рыбу. Ходим в город, через проход в скалах — но там мало, что можно найти, кроме крыс и одичавших собак.

— Вы ходите в город? Через Низины?

— Нет, один из наших нашел проход среди Каменных Исполинов. И через него к нам часто приходят эти твари… Крысы. Они уже убили и сожрали нескольких человек. Возле речки стало плохо — нам одним не справится. Короче, мы пришли с просьбой.

Он обернулся на своих товарищей.

— Прими нас в свою семью.

— Семью?

— Да. В твой прайд. Прайд Серого Льва.

Мы с Элиной посмотрели друг на друга.

— Ну, Натка…

Мужчина терпеливо ждал ответа. Я кивнул:

— Хорошо. Оставайтесь.

Он степенно поклонился — я даже смутился от подобного выражения признательности…

— Не надо. Я не Святоша и не люблю, когда бьются лбом о землю. Вы приняты… в прайд. А благодарность свою выкажете делами.

— Меня звать Резан. Это из-за шрама. Твой друг — индеец, так и не удосужился придумать мне имя. Да я и не в претензии — и так привык. А доверие оправдаем.

Я увидел среди веселящихся людей туго скрученные косы, черные, как смоль. Это была Власта, спешащая в общий круг. Проводив ее взглядом, я вдруг вспомнил Ворону… Пропавшая много месяцев тому назад, она помнилась многим именно своим страшным проклятьем, навлекшим на нас появление банды и все последующие события. Уйдя в ночь, девушка пропала, возможно, погибнув в пасти хищников. Или же — осталась жива? Почему меня это сейчас интересовало?

Мимо проскочила Пума, держа за руки Зою и Карину. Девчонки весело смеялись, разговаривая о чем-то своем. Пума бросила на меня взгляд, но сразу его отвела, увлекая подружек к огню. Я проводил ее, пряча лицо от Наты с Элиной — мои девушки могли всерьез заревновать…

Как бы ни хотелось, но возможность принять участие в охоте я пока не мог, и вместо меня туда напросилась Ната, которой уже невмоготу стало сидеть в четырех стенах. Мы с Элиной отпустили ее, дав возможность развеяться. Но и самой Элине, уже тошно было смотреть на ближайшие травы со стен форта — и она вымолила у меня разрешение хоть краем глаза посмотреть на охоту. Пришлось разрешить, поручив охрану нашей будущей мамы чуть ли не всему мужскому населению форта, прежде всего — шаману. Бедный индеец! Мы с Натой понимающе переглядывались — Сова, по-прежнему, вздыхал, глядя на Огненноволосую, едва ли, не краснея при каждом ее появлении. Зорька, видевшая это, шепталась с Натой, но Сове ни говорила, ни слова. Она была так рада, что индеец вернулся, что предпочитала молчать. Да, нужно главное, что для нас было едва ли не столь важно, чем моя победа надо львом — индеец, пока караулил мое недвижимое тело, трижды ночевал подле него, а на четвертую ночь, ушел спать в свой дом… Зорька светилась от счастья — а мы, наконец, вздохнули спокойно!

Они вернулись довольные, громко распевая песни, которые придумывал на ходу Чер. Девятнадцать овцебыков, взрослых и телят, более пятидесяти джейров и коз, четыре свинорыла, один олень — что вообще считалось редкостью! — и неисчислимая куча кролов. Кроме того, была убита и оказавшаяся в загоне, стая волков. Даже несмотря на то, что часть добычи полагалась Лешему и его клану, опять поддержавшим нашу идею, мяса и шкур должно хватить всем. Теперь охоту устроили в скалистых отрогах, между реками Тихой и Дальней. Давным-давно мы уже пытали счастья в этих землях, тогда никто не разделял себя на кланы и селения. Даже Святоша, еще не помышлявший о создания своего ордена и притязании, на власть.

Я распорядился выделить немалое количество в Озерный поселок — их участие в загоне было самым минимальным, но мне следовало думать о будущем… Теперь — будущем всех людей прерий. Святоша имел свое влияние на этих людей, и я не упускал момента, выбить почву у него, из-под ног. Порой казалось, что эта грызня не имеет конца…

Чер создал настоящее подразделение из конных лучников. После урагана, погубившего двоих коней из прежнего стада, он, стиснув зубы, вновь задался целью осуществить свою мечту — посадить весь форт в седло. И, надо признать, настойчивость и терпение следопыта были вознаграждены. За считанные дни Чер опять выловил несколько одиноких самцов, потом парочку кобыл и жеребят, а вскоре ему удалось заманить в ловушку целое стадо — семь пхаев во главе с сильным и красивым самцом, какого-то серого оттенка. Поначалу они насмерть сшиблись с Хорсом, но Чер разделил стадо на две части, и мир был восстановлен. В стаде — или стае? — пхаев, его усилиями, сведенных воедино, насчитывалось двадцать восемь лошадей. Парочка из них отличалась весьма злобным и неуживчивым нравом, и к ним боялись просто подходить. Зато остальные, привыкнув к людям, давали себя объездить и носили своих седоков, как будто всю жизнь этим и занимались. Мы только поражались, как быстро дикие создания, которых боялись все бродяги степей, стали ручными. Док уверял, что это генетическая память, оставшаяся в перерожденных животных, и что, благодаря этому явлению, у нас есть возможность таким же образом завести и коз, и свиней, и даже чудовищных туров. Я не спорил — очень хотелось верить, тем более что в чем-то он мог быть полностью прав…

Нас навестил и Змей. Он пришел не один — сразу пятеро бывших зэков сопровождали своего вожака. Вместе с ними пришли три молодых женщины — все, кто сам, добровольно, присоединился к живущим на отшибе, уголовникам. Змей не терял надежды увеличить численность женщин в становище — и именно за этим направлялся в Озерное селение, по дороге сделав немалый крюк к форту. Он появился не с пустыми руками — все мужчины несли увесистые мешки. Туча, узрев долгожданный продукт, всплеснула руками:

— Ах, ты ж, боже мой! Соль!

Она радостно обхаживала уставших мужчин, словно позабыв о том, кто они есть… Стопарь не вмешивался — он скрылся у себя на кузне и не вышел, пока последний из их числа не покинул стен форта. Так же поступила и Анна с Ладой — и их можно понять… Волкобой, заприметив таких гостей, вначале изменился в лице, но потом выпрямился и твердым шагом подошел к нам.

Змей увидел приближавшегося охотника и слегка побледнел…

— Дар… Это, зачем он?

— Думаешь, счеты сводить будет? Надеюсь, ты им не пользовался?

Змей вскинул на меня широко раскрытые глаза:

— Я? Да ты за кого меня держишь? Я — вор, а не пид… Извини, смолчу при женщинах. Нет. Западло это. Даже общаться с таким… такими.

— А сейчас?

Он понял и сумрачно отвернулся, буркнув под нос:

— За руку здороваться не стану. Меня ребята не поймут…

— Навсегда не отвернешься. Прерии, хоть и немаленькие, а порой и тесные становятся. Теперь часто встречаться будем. Вот только Чер скажет — пора! — так и прочешем всю долину, от края до края. Как раз, перед зимой, все селения навестить не помешает.

Волкобой встал подле меня и в упор посмотрел на замолчавших зэков. Я видел — его помнили, и отношение уголовников к бывшему опущенному, было неоднозначным…

— Что тебе?

— Череп просил узнать — когда женщины выйти могут?

Вопрос охотника был ясен только мне и Нате — Змей и его спутники недоумевающее переглядывались, старательно не смотря в лицо Волкобоя. Тот, наоборот, очень внимательно смотрел на своих бывших хозяев, переводя взгляд с одного на другого. Змей не выдержал, и зло спросил: