— Как? Как ты меня назвал?

— Алина… Ты что, обиделась? Это ведь одно и то же.

— Я не обиделась…

Она опять стала всхлипывать. Я слегка растерялся — если уж на такую мелочь следует подобная реакция, то, каково было весь день выносить это Натке?

Я взял ее за руку — запястье у девушки было таким узким на вид… Но многие знали, сколь тверда, бывала эта рука. Моим девушкам пришлось многое пережить, приходилось и убивать…

— …Мама меня так звала… А Элиной, или Линкой — никогда. Вы с Наткой, почему-то сразу стали обращаться по-другому, я и привыкла… А сейчас все вспомнилось.

— Я не знал.

— Не извиняйся. Я в норме… Только устала.

— Лина… Элина. Алинка… Как ты хочешь?

— Все равно. Это на самом деле, одно и то же.

Я прикинул в уме, вслух высказав свои подсчеты:

— У тебя ведь всего месяца четыре, или, четыре с половиной — если мы не ошиблись. Давно стало настолько плохо?

— Не знаю… — она доверчиво, прекратив плакать, прильнула ко мне — Раньше терпимо было. Меня и тошнит все время, и нервы уже ни к черту. Вот, Натку, обидела, почем зря…

Она посмотрела на меня, утерев глаза:

— Она отходчивая… А я — злая. Ты тоже терпишь?

— Я старше…

— Понимаю. У тебя… сколько было детей? И твоя жена, она тоже плохо выносила беременность?

— Нет. Почти незаметно. Да и живота до пяти месяцев словно и не было. Но ведь, у всех, по-разному. У тебя, например, сильно заметно. Но ведь это не значит, что так хуже! Просто, как у кого организм устроен…

— Ты мне так говоришь, потому что хочешь, чтобы я успокоилась? Только не лги!

Я положил руку ей на грудь — Элина сразу прижала ее своей.

— Я не вру.

— Я боюсь. Дар, мне страшно! Знаешь, как мне страшно — быть первой… Никто еще в долине не был, в таком положении, как я. Не только боли… Вдруг, во мне что-то не так, что-то изменилось? Ведь неспроста я стала беременной… Никто больше — я одна. Стану рожать — а это окажется… не человек.

— Что ты, девочка моя? У нас будет только человек! И ты, и я — и Ната, если на то пошло — мы все нормальные. Здоровые, сильные… Ну, я старше тебя, конечно, но это тоже ерунда. История знает немало примеров, когда у пожилых мужчин от молодых жен рождались вполне нормальные и здоровые дети.

Элина улыбнулась, вытирая слезы:

— Эх ты, грамотей! Не у пожилых мужчин, а у молодых жен! Улавливаешь разницу? И вообще — тоже мне, пожилой… До тебя молодым далеко. Не знаю, кто и где, но в постели…

— Уймись, Линка! — я шутливо прикрыл ей рот. — Постель, это еще не все. Кстати! Ты то, откуда знаешь, кто на что способен? Ну, а если честно — я, и правда, себя сейчас гораздо лучше чувствую, чем раньше. В смысле — до Катастрофы. Мы живем в постоянных походах, на свежем воздухе. Много ходим и едим только свежее — это влияет. Так что, мое здоровье куда лучше, чем то, что было. Но ведь так не только со мной! Все стали намного выносливее и сильнее! Мне даже удивительно, почему вдруг ты так тяжело переносишь свою беременность.

— Ага. Выходит, раз умеешь топать, по несколько часов, по траве без отдыха — так и все нипочем?

— Ну, пусть не совсем так…

Она невинно прищурила глаза:

— Эх, любимый… Ничего ты не понял. Дай чашку — отопью немного. А то Натка совсем обидится… Вроде, должна себя чувствовать, как будущая мать, а не могу. Даже женой… и то — нет такого чувства. Не было свадьбы, не было праздника. Словно сошлись вот так, случайно — и в любой момент можем разбежаться. Даже женщиной стала, совсем не собираясь этого делать…

— Жалеешь?

Элина отрицательно покачала головой:

— Нет…

Через пару дней в форт пришел Сова. Он прошел мимо дома, где жила Зорька, сразу направившись к нам. То положение, в котором оказалась Огненноволосая, сейчас волновало всех. Шаман не стал исключением. Заметив мужа, Зорька тоже пришла в гости и сразу уединилась с Натой — подружившись и перенеся вместе столько испытаний, они давно стали закадычными подругами…

Индеец посмотрел издали на женщин, сухо кивнул Зорьке и обратился ко мне:

— Мой брат скоро станет отцом. Мы устроим по этому случаю патлач!

— Пока рано поздравлять, Сова.

— А ты, в чем-то сомневаешься? Док — хороший лекарь, а если понадобится — шаман тоже будет присутствовать рядом, чтобы облегчить новому человеку путь к свету!

— Интересно, чем? Будешь молить небо, чтобы у Элины все прошло быстро и безболезненно?

— А ты, как всегда, не веришь? Мой брат уже позабыл про то, как танец шамана уже помог удержать жизнь его первой подруге?

Я вздохнул:

— Прости, друг. Конечно, я приму от тебя помощь… Тем более что она сама об этом просила.

— Огненный жевгжг Цветок?!

— Да. Не обольщайся — не только тебя. Девочка согласна на присутствие кого угодно, лишь бы ей помогли справиться с ее страхами. А боится она даже слишком сильно…

Белая Сова слегка нахмурил брови и вполголоса произнес, стараясь, чтобы его не услышали наши женщины:

— Человек всегда появляется на свет, в крови и боли… И часто в ней же и уходит. Если он не испытает с самого начала, что его путь будет нелегким — он не сможет быть готов и к будущим испытаниям.

— Слыхал я такое… Мол, не нужно облегчать женщинам роды — типа того, что, обретая жизнь, ребенок должен пройти что-то вроде испытания…

— Это у вас, в цивилизованном мире так объясняли. Но суть верна — тот, кто не борется за свою жизнь, не сможет ее защитить в будущем. Мои предки находили должным оставлять рожениц одних — и так племя получало самых выносливых и стойких, слабые умирали сами.

— Ерунда это, прости за грубость. Вспомни еще, как младенцев сбрасывали со скалы у спартанцев…

Сова очень серьезно ответил:

— Зато их воины считались самыми лучшими в том мире. И не нам судить — правильно ли делали древние…. У моего племени такого обычая не было. Но если женщине пришло время дать новую жизнь — она должна была сделать это самостоятельно. Ты хочешь, чтобы твой будущий сын был крепким изначально? Тогда — пусть она терпит боль, Дар.

— И это ты советуешь той, которая тебе так нравилась, мой брат? Не хотел бы я оказаться на твоем месте, если она услышит подобный совет.

Сова напрягся, по упрямо поджатым губам я понял, что он не намерен отказываться от своего мнения.

— Ну, что ж… Пусть так поступали в твоем племени — а в форте, и, кто знает, может и всей остальной долине? — бросать женщин одних мы не станем. Я не хочу, чтобы Огненный Цветок умерла от болевого шока, и это даже важнее, чем ребенок…

Индеец пожал плечами:

— Сова станцует, для твоей молодой скво… Ты напрасно пытаешься его укорить в жестокости — придет время, и сам станешь думать также. Но сейчас — пусть будет так.

— Темнишь, брат. Испугался ее острого слуха и гневных глаз — признайся? Ладно, забудь. Пойдем, оторвем их от их милой беседы. Наши скво способны болтать часами — а мы с тобой рискуем остаться при этом голодными.

— Я не голоден.

Индеец опустил голову. Я мельком взглянул на Нату — она, поняв наше замешательство, что-то тихо сказала подруге. Зорька поднялась и быстро вышла наружу.

— Мой брат напрасно пытается… Белая Сова давно все понял. Он не станет преследовать сына Стопаря, не будет ругать Ясную Зорьку. Они умерли для него.

Я вздохнул…

Мы направились к девушкам. Едва Элина увидела, как мы приближаемся, как сразу попыталась выпрямиться, и даже принять более привлекательную позу. Я улыбнулся — женщина остается ею в любой ситуации!

… - Травы, которые собирает Док, растут по всей долине. Но те, что облегчают боль, можно найти лишь в нескольких местах. Некоторые из них действуют одним образом, другие — иначе. Я подскажу ему, где их ищет Стара — вещая знает про травы больше всех нас. Жаль… Дина, Тихая вода, понимала растения так, словно они говорили с ней… Но ее больше нет. А ты, Маленький Ветерок, не забыла уроков моей скво? — Сова обратился к Нате.

— Кое-что помню… — негромко ответила Ната. Индеец кивнул: