— Об зверолюдях мы уже наслышаны, — пробурчал Святоша. — Ты давай, по делу говори…

— Хао. Я продолжаю, — невозмутимо ответил Док. — Путь на восток упирается в отравленные излучением, желтые пески. Достаточно провести там лишь несколько часов — и человек сгорает практически до костей. Что остается? Горы. В своих прежних походах ни Сова, ни, кто-либо другой, не нашел в них прохода. Возможно, что он и был — и не один! Но, после Того дня, все они оказались закрыты, либо многометровым слоем снега, в котором легко провалиться, либо сплошной стеной неприступных скал, наподобие Исполинов. Но где-то проход есть — иначе, откуда было бы взяться в долине новым, невиданным ранее животным? Даже возвращение Угара, этого знаменитого пса, которого все считали погибшим… — как это могло случиться? Я не могу допустить мысли, что долина сама рождает новых чудовищ — все помнят, как скудно было на первых порах в прерии, хотя и тогда попадалось перерожденное зверье. Нет, все самые редкие и опасные звери появляются вначале с предгорий… Значит, проход есть! Такая разведка сопряжена с опасностями долгого пути и возможными нападениями крупных хищников, а, возможно, и людей… каждый из вас знает, в кого могут превратиться оголодавшие и потерявшие надежду, скитальцы. Тех, кто отправиться на поиски, необходимо снабдить продуктами на первое время, теплой и удобной одеждой, оружием — это все не по силам лишь одному селению. Но вместе мы сможем собрать и подготовить такую экспедицию. С этим вы согласны? И еще… Допустим, мы не договорились. А проход — найден. Если мы выйдем в открытый мир — то ведь можем встретить людей? А как они нас встретят? И кто нас встретит? Люди… или звери, в которых они превратились? Но тогда, даже самое крепкое селение неминуемо погибнет.

— Это прекрасная долина, — пробурчал Кремень. — И меня и моих людей она вполне устраивает. Тебе надо — иди и ищи. А мне зачем?

— Ты опять говоришь только о себе, Кремень! — сузил глаза Сова. — А мы собрались для того, чтобы обсудить судьбу всех жителей долины.

— А я — против! — рявкнул Святоша. — Не вижу смысла! Господь дал нам возможность благословлять его в этом райском месте, и я не хочу гневить его поисками еще какой-то земли.

— Вот, вот… — встрял со своего места Утес. — Кое-кто начинает прикрывать свои собственные желания именем неба… Не так ли, Святоша?

— А ты, богохульник, лучше молчи… Ибо покарает тебя гневом своим сын неба!

— Скорее, я получу нож в спину от твоих подручных. Ведь так, монашек? — Утес, играя желваками на скулах, смотрел прямо в глаза Святоши. — Ну, так попробуй… рискни. И ты увидишь, что Утес умеет не только языком молоть — он и рясоносцев твоих, перемелет запросто!

— Хватит! — зычный голос Лешего осадил, взметнувшегося было, Святошу, а Сова незаметно положил руку на плечо Одинокого Утеса…

Неожиданно я услышал знакомый голос, исходивший от заросшего густыми, давно не стрижеными волосами, человека, старательно не попадавшегося мне на глаза:

— Еще не ясно, что лучше — вы, или Сыч. От вас тоже, хорошего мало что получили… Устроили резню с зэками, сами по кустам хоронились — а в долине половина костьми полегла от его зверств! А если бы он ваших девок не выкрал — так, до сих пор бы и жил в своей берлоге, в скалах. И мы бы ему жратву носили, а вы бы — в Форте ныкались… Что, нет так?

Нервы у меня оказались на пределе… Кабан, в решающий момент, уклонившийся от сражения, сейчас нагло восседал передо мною, позволяя себе подобные высказывания!

— Дар сказал, что мы не преследуем предателей… Пусть так, Кабан. Но он и не говорил, что им можно будет присутствовать на совете.

Ната, задержавшаяся среди стоявших поодаль, и до того терпеливо выслушавшая выкрики вожаков, вдруг направилась через круг к Кабану. Она была посвящена в историю схватки, решившую исход вражды с бандой, и сейчас услышала кличку того, кто уклонился от сражения.

— Значит, это был ты?

Она презрительно посмотрела ему в лицо. Кабан невозмутимо ответил ей наглым взглядом:

— Я. И что? Я отказался губить своих людей, потому что для меня их жизни важнее, чем жизнь одной маленькой шлюшки…

Руку Наты с ножом перехватил Сова. Он удержал ее в нескольких миллиметрах от глаз Кабана — тот, не ожидавший подобного от девушки, заметно посерел от испуга… Сова зажал рот Наты ладонью и молча, вывел ее из круга, сделав знак нашим забрать девушку к себе. Быстро подскочившие, Элина и Салли, увели бледную Нату, а индеец повернулся к Кабану, не успевшему прийти в себя от этого инцидента…

— Ты позволил себе оскорбить жену нашего вождя, Кабан. Только мое обещание не допустить никаких ссор на этом собрании, не дает нам права ответить тебе, как подобает… И ты понимаешь, что я имею в виду. Оскорбив Нату — Маленький Ветерок! — ты нанес оскорбление Дару. А оскорбление вождя — это оскорбление всех людей форта.

Воцарилась тишина. Ситуация грозила перерасти в такую ссору, что ее последствия полностью предугадывались. Пролитая кровь на совете навсегда отрезала возможность заключения любого союза…

— Искать выход из долины необходимо! — Док, выждав минуту, вновь призвал внимание к себе: — Даже если все собираются жить, по-прежнему… Каждый, сам по себе. Чер может и не найти нужного средства. Тогда — только покинув долину, мы сможем выжить.

Его выступление в какой-то мере, отрезвило собравшихся… Я встал, решив отвлечь внимание людей от больной темы:

— Хочу пояснить… О законах, принятия которых так опасается Кремень и Утес… Сова ошибочно назвал их обычаями — я поясню. Тем, кто вынужден проводить большую часть времени в лесах или прерии, иногда необходим и отдых и приют. Где он мог бы починить свою снасть, или, залечить полученные раны. До сих пор, каждый старался дойти, как бы тяжело ему не было, до своих мест… обитания. Я предлагаю устроить в каждом роду, что-то вроде готового дома — наподобие того, которое имеется у нас, в Форте. Это может быть и землянка, и пещера, и даже шалаш — если он достаточно крепкий и способный выдержать непогоду. И таких размеров, которых хватит на группу охотников, численностью, скажем, около семи-восьми человек. Тогда каждый, кто находится в прерии, будет знать, что в любом поселке, стойбище или роде, он всегда найдет при необходимости и ночлег, и пищу… да, пищу! Ведь законы гостеприимства еще никто не забыл — а они зародились так давно, что и не нам их отменять. Пусть этого будет не так много — но будет. Хотя бы на первые дни. Тогда, люди станут больше общаться и доверять друг другу. Появятся новые знакомства, друзья… Наконец, возродится праздник Мены, о котором большинство забыло из-за Сыча. Это и имел в виду Сова, когда говорил об обычаях своего народа. Ничего плохого в этом нет — как не называй.

— Вот оно что! — взревел подскочивший Святоша. — Все ясно! Ты затеял это для того, чтобы совратить вставших на путь истинный! Общаясь с тобой и тебе подобными, моя паства заразиться безбожием! А черта тебе, а не дома охотников!

— Не выражайся, Святой отец! — невозмутимо произнес Утес и все слегка заулыбались. Комичность сцены была видна даже при всей серьезности ситуации.

— Я прокляну тебя, паршивый ублюдок! — Святоша столь яростно посмотрел на охотника, что руки того сжали рукоять ножа, висевшего на поясе.

— Мать-природа велит нам всем жить в мире и согласии… — Док грустно комментировал очередную вспышку выкриков. — Неважно, чье имя она носит. Это может быть Бог, которого нам навязывает Святоша. А может быть и дух… души, о которых говорит Сова. Я не собираюсь подвергать сомнению ничью веру, полагаясь больше на силу разума, которого у вас, кажется, стало маловато… Есть закон нравственный — и в любой вере он один. Не убивай себе подобного, не кради, не оттолкни нуждающегося — разве не так, Святой отец? А прочие уже и не столь важны…

Леший, окончательно рассвирепев, оттолкнул монаха на место и навис над ним грозной и не сулящей ничего хорошего, глыбой:

— Начнем все, по-новой?! А? Только поосторожнее, в выражениях — а то вся паства разбежится! Твой кусок еще никто не трогал, Святоша… а пора бы!