— Про то, что он ей грудь удалил — знает?

— Да… потому и не ест.

Я вздохнул. Если человек не хочет жить — никакие снадобья и лекарства не помогут.

— Говорить пробовала?

— Она не слушает… или делает вид. Дар, она так слаба, что в себя приходит очень редко — рана такая глубокая, а средства от боли Док еще не изобрел. Тут от одной царапины порой воешь, а у нее вся грудь пробита, насквозь! Да еще и вырезана, в итоге… Представляешь, каково ей?

— Ты все время здесь? Так нельзя…

Элина пожала плечами:

— На охоту и без меня есть, кому ходить, а других дел в селении нет. Стройка, во что с трудом верится, вроде как закончилась, рук освободилось много — могу и посидеть. Да и Ната просила — она, хоть и лучше меня во всех этих проблемах разбирается, хочет, чтобы я тоже опыт приобрела… на будущее. Только не хочется мне такого опыта! Ты не сердись… я просто устала. Тяжело это — видеть одну из подруг в таком состоянии, и знать, что ничего не можешь сделать.

— Не вини себя. Все мы в таком положении. Алиса еще жива — это главное. А что в тоске… время излечит.

— Время? — Элина скорчила гримасу. — Не знаю… Я бы вены вскрыла.

— Ты что? С ума сошла?

— Ты не понимаешь, родной… Ты — мужчина. Вам любая рана, если не смертельна — как украшение и знак доблести. Ну, правда, если вдруг не лишится кое-чего… Вот и для нас — оказаться без такого признака женственности, как грудь — почти тоже, что и для вас, стать не мужчиной. Понимаешь?

— Да… Хорошо, я пойду. Кто тебя сменит?

— Салли. Она тоже очень способная в целительстве — но, кажется, сейчас многие этому научились… хоть по желанию, хоть и без.

В кузнице Стопаря шла работа. Бугай, получив взбучку от матери, явно присмирел и теперь шустрил по мастерской, помогая отцу в нелегком труде. В горне полыхал огонь, сам Стопарь, прикрывая глаза ладонью, всматривался в узор на металле, и, недовольный, что-то добавлял к поленьям, желая выдать еще больше жара. От этих добавок шел такой пряный дух, что я меня едва не закружилась голова.

— Колдуешь?

— А то! В нашем деле без хитрости нельзя — он этого не любит.

— Он?

— Железный… мы его так зовем.

— Вот не думал, что ты настолько суеверен.

Стопарь неодобрительно качнул головой:

— Отойди, мешаешь! Да, суеверен. У тебя да Совы свои заморочки, с духами земли и прочего, у меня — свои. И потише — ему такого слушать не нужно… обидится.

Я пожал плечами — да, и здесь своя религия…

— Что хотел-то? — Стопарь, потянув носом, решил, что с добавками все в порядке и, удовлетворенный, снизошел к разговору.

— Как на поле?

— Нормально. Растет все… урожай скоро снимем.

— А что хоть?

— Ну… — Он явно растерялся. — Картошка есть. Свекла. Морковка, вроде… да ты не смотри так — раз зверье ее ест, то и нам можно!

— Потравишь людей, кузнец.

— Не потравлю. Док, вон, тоже все, что в прерии найдет, сюда тащит, на пробу. И ничего — пока никто на понос не жаловался. Если б не он — в долине до сих пор все голодали. А так, приметил, где какие корни животные употребляют — остальным рассказал, сам попробовал — вот и живут люди, даже если мяса на столе нет.

— Кстати, с этим как?

— Достаточно. Перед твоим возвращением добыли парочку овцебыков, да Ульдэ выследила стадо джейров. Половину в подвалы определили, другую едим…

— С рыбой?

— Бен силки меняет, трава сгнила — пора подновить. Тоже хорошо. Вернее — слишком хорошо. Соль на глазах исчезает — опять придется в гиблые места тащиться?

— Посмотрим… — Я подумал о Змее и данном ему совете. Если бывший зэк ему последовал — сейчас уголовники уже давно обжились среди пустынных земель, и ведут жестокую борьбу с обитателями пещер возле берегов соленых озер. Не позавидуешь… но, для них тоже иного выбора нет. Видимо, нужно кого-то определить с посланием к Весельчаку — будем меняться…

— К Власте зайди. Она там что-то придумала, с тобой посоветоваться хочет.

— О чем?

— Сам спроси. Мне не говорит.

Власта встретила, с порога засыпав вопросами — я догадался, что женщина не была среди встречающих и пропустила все последние новости.

— О чем ты хотела спросить?

— Дар… тут такое… — Она замялась. — Понимаешь, время идет…

— Ну? Какое время?

— Дар, время — это Время! Новое время! А мы его упускаем… В общем, что я хочу — оставить все это на будущее! Нельзя забывать, как мы жили — потомки не простят!

— Потомки? — Я скупо улыбнулся. — Власта… это плохая шутка.

— А ты не бросай надежды! Да, потомки! Я верю — однажды у кого-нибудь, появится ребенок! А потом и другой, третий! Мы не последние на земле!

— Твоими устами…

— Ты помнишь, что мне обещал? И для чего я пришла в форт?

— Да, припоминаю. Ты говорила, что хочешь своими глазами видеть, как зарождается новая цивилизация. Ну и как — зарождается? Ждать устанешь, Власта…

— А ты не юродствуй! Короче — вели Стопарю да Туче выделять мне с каждого третьего убитого детеныша джейра, или крола, выделанную шкурку!

— Ого? Зачем?

— Бен бумаги пока не придумал — ленится, думаю! — а мне писать не на чем! А шкурка, если очистить от шерсти, очень хорошо подходит!

— Власта, да меня люди сами без шкуры оставят, если я их тебе отдавать прикажу. Ты как, с головой дружишь? Их добыть — семь потов пролить. А тебе даже не на дело — а так… не пойми, зачем?

Женщина взвилась, что я даже отодвинулся:

— Это ты с головой не дружишь! Решил, что все давно изменились и дикарями жить должны! Не так! Нам надо прошлое свое хранить! Не в преданиях — а в виде четких записей! Это — наша новая история! Только так мы сможем людьми остаться! С памятью!

— Ладно, успокойся… — Я подумал, что пожертвовать двумя-тремя шкурками, пожалуй, можно… ну о чем она будет писать? Все шло довольно обыденно — какая история? Зато, перестанет истерить — что уже хорошо!

— Отдам распоряжение… будь, по-твоему. Про сестру ничего не узнала?

— Нет… Пропала она. Только вот, не знаю даже, говорить ли?

— Ну?

— Волкобой, когда вы из похода вернулись, одну безделушку Анне принес. Расческу простую…

— Да, вроде как находили что-то такое…

— Я ошибаться могу, но… У Вероники такая в точности была.

На секунду мы оба замолчали… Представить себе, что мрачная предсказательница оказалась в лапах жуткого чудовища — уж лучше сразу смерть!

— Расческа там давно лежала… сестра могла ее просто потерять — а кто-то подобрал.

— Я бы так и думала, но… охотники говорили — с Ним женщина была? Так?

— Видеть — не видели. А следы — да, были… Но, ведь не факт — что она?

Власта опустила голову.

— Не факт… а сердце — болит. Нехорошее у меня предчувствие, хоть я и не предсказательница, как она. Очень нехорошее…

День пролетел незаметно. Вернувшись домой, я быстро поел, после чего собрался выйти на пару минут — проверить сторожевых на скале. Внезапно меня остановила Элина.

Она схватила меня за руку, усадив рядом:

— Дар… Это правда?

— Ты, о чем?

— Об Ульдэ. Она хочет переспать с тобой?

Я смешался. Как-то не приходило в голову, что вся эта история может стать достоянием всех, и, прежде всего — моих подруг. Как бы ни была упряма северянка, но вряд ли ей могло прийти в голову, рассказать об этом Огненноволосой. А я совершенно точно знал, что никто, кроме Наты, не был посвящен в наши отношения… Но Ната хватало ума не делиться этим со своей подругой — или же…?

— С чего ты…

— Ясно. Правда.

Она прислонилась ко мне.

— Мне хватило одного урока…

— Ты — мужчина. Как говорят — в расцвете сил. Ната, говорит, таких, как ты, один на тысячу… Она права?

— Мой рассвет уже в прошлом. Почему до сих пор в силе и вынослив, как степной тур — сам удивляюсь. Но это уже не ко мне вопрос — спроси у Дока. Ты о ее прошлом? Возможно, что она может сравнивать… Но нужно ли об этом говорить? К тому же — у меня есть ты.

— Я — плохая ей замена.