— Вода!

Салли не сдержалась:

— Это же вода ему помогла!

Док устало кивнул:

— Да… вода. Скорее всего. Но, хоть режьте меня на куски — я не могу понять, как обычная вода смогла оказаться тем средством, которое я так долго ищу? Какого-то особенного вкуса или запаха в ней я не нашел… Но она помогла. Только не делайте слишком поспешных выводов! Это всего лишь один крохотный ручеек… и я не знаю, сколько нужно выпить из него, чтобы это стало лекарством. А может быть, это и не вода вовсе — а травы, которые ел пхай, пока пасся возле источника.

— Так помогло ведь?

— Помогло! — он согласился. — Но, почему — ты знаешь? И я не знаю.

— Наверное, нужно знать, как эту воду применить… — Элина посмотрела на далекие горы. — По крайней мере, один эффект от использования… точно есть.

Я смущенно спрятал глаза — кроме Наты и нее, никто больше не знал о некоторых особенностях купания в далеком озерце…

Док мрачно проследил за рукой Элины.

— Прежними лекарствами вылечить эту напасть невозможно. Я пробовал все травы, какие знаю, использовал твои антибиотики… Уколы делал, какие сохранились… Болезнь, хоть и не убивает сразу, но убивает… практически всегда. До сих пор ни одного, у кого появились пятна, шансов не было. Я не знаю, правду ли тебе наговорила старуха, но не воспользоваться ее советом — преступно и глупо. Все равно, другого средства у нас нет… Если она советует искать в горах — надо искать в горах.

По сильной худобе, по истоптанным в кровь ступням, рваной одежде и лихорадочному блеску в глазах, я понял — Док измотан до предела… И, если уж он сам согласился последовать наказу Стары, то иного выхода, действительно, нет…

— Вижу, пока меня не было, здесь тоже не сразу все собрались. Кто еще до сих пор в прерии? Кто командует в форте? Где Сова? Кто несет вахту на скале? Кто занимается рыбной ловлей? Почему нет дыма на кузне? Как дела на поле?

От моих вопросов все стали смущенно отводить лица… Стопарь, поняв, что никто не хочет оказаться крайним, виновато заметил:

— Порядка нет…

— А ты на что? Не можешь?

— Силой — не могу! — он твердо смотрел мне в глаза. — А убеждать… Я в словах, не силен. После… как уйти хотели, черт те знает, что творится. Ната пыталась всех урезонить — не слушают. А как убедить? Не бить же…

— Ты — вождь! — Ната взяла меня за руку. — Тебя послушают.

— Вождь? Уверена? Ладно… Оставим, пока. А насчет предложения Стары… Кто знает дорогу к дальним перевалам, за предгорья?

— Я, — Чер поднял руку. — Мы с братом ходили в самые далекие ущелья. Правда, давно…

— Сова должен знать. Он не раз рассказывал, что искал проход в ледниках. Элина… если помнит. Она там жила, до того, как их группа стала спускаться в долину.

— Такого средства нам не попадалось. Иначе бы я запомнила.

Я кивнул. Что мог обнаружить Док, наблюдая за пхаями? Не факт, что именно вода стала панацеей от смертельной угрозы… Или, все же, вода? Разве не ее действие, той ночью, так странно подействовало на меня? Что, если в ущельях, практически не исследованных никем, где-то течет чудодейственный родник, способный победить эту черную заразу? И как его обнаружить? Можно пройти рядом и просто не понять, что он обладает такой силой… Я опять подумал, об озере, среди скал. Даже его найдет не каждый — можно пройти в нескольких шагах, и так и не увидеть. Оно будто запрятано в скалах, в стороне от основного ущелья. Я и сам был только один раз — ночью. И вряд ли смогу вновь отыскать тропку, по которой прыгал при лунном свете…

— Лучше всех знает дорогу индеец… Но он уже где-то далеко, по слухам — чуть ли не за Каменными Исполинами.

— Уже ушел? Что он там потерял? — Док растерянно посмотрел на Чера.

Стопарь ответил за следопыта:

— То же, что и мы все… Лекарство.

Я промолчал — даже в кругу людей, которым я мог доверять, лишнее говорить ни к чему. По уговору, который мы обсуждали во время возвращения из похода, Сова, Бен, Леший и еще несколько человек ушли к проходу между рекой и скалами. Лекарства, принесенные мною из тайника, практически закончились, да и все сроки их хранения вышли, но оставалась надежда, что землетрясение не погубило те, которые лежали на стеллажах нашего подвала. Это было далекое и небезопасное предприятие…

— Будем думать. Стара сказала — нужен совет. Если что — Чер пойдет не один. Есть человек, который тоже знает дорогу к ледникам.

На меня уставились вопросительные взоры…

— Зорька. Она не раз была в предгорьях вместе со своим мужем. Сейчас она здесь, в форте.

— Оставил одну?

Мне показалось странным такое решение названного брата — после гибели Дины Сова уже не столь часто решался уходить в прерии в одиночку. Зорька — единственная отдушина в той жуткой жизни, которую ему приходилось вести, и он не мог ей рисковать, как раньше. Но, надо отдать должное, юная девочка-женщина могла за себя постоять — на ее плаще тоже висели скальпы и клыки животных, сраженные ее рукой!

— Да, сказал — пусть дожидается твоего возвращения. Индеец хочет знать из первых уст — сохранится ли форт и установленный порядок?

Все умолкли — вопрос индейца адресовался к будущему нашего поселка, и оно пока еще не было столь надежным, как все считали ранее…

— Как Алиса?

Док нахмурился:

— Очень слаба. Правда, уже приходила в себя, но…

— Плохо?

Вместо врачевателя ответила Ната, тоже вдруг согнавшая улыбку с лица:

— Плохо. Лекарств нет, постоянно лихорадит, хоть Док и смог остановить нагноение, но способ…

— Не томи!

— Мне пришлось удалить ей грудь, — Док нахмурился еще больше. — Рана оказалась столь обширна и глубока, иного способа вырезать все поврежденные и начавшие отмирать ткани, я просто не видел.

По глазам девушек и женщин, было ясно — в случае выздоровления Алиса уже никогда не сможет улыбаться, как улыбалась ранее… Женщины в прерии получали различные увечья — что звери, что бандиты, не щадили никого, не делая различий между полами! Порой, выжившие, стремились покончить с собой именно из-за этого — изувеченные и переставшие быть «женщинами», они теряли всякий смысл к дальнейшей жизни… Алиса, в чем-то очень наивная и такая милая, тоже может не захотеть продолжать свое существование в таком облике. Но я понимал — Док не мог поступить по-другому. Его богатый опыт в деле излечения всяческих ран диктовал свои собственные правила — и им приходилось следовать неуклонно. Что ж… Бедной девочке уже никогда не стать прежней.

Протяжный, залихватский свист заставил всех нас невольно посмотреть наверх — Джен, словно ни в чем не бывало, весело улыбаясь, посылала нам всем воздушный поцелуй и одновременно указывала на северо-восток…

— Люди!

— Сколько?

— Пять… нет, шесть! Мужчины и женщины!

— Святоша? Опять? — Стопарь сжал кулаки. В форте напряглись…

— Вряд ли. Напасть исподтишка — это возможно. Но вот так, в открытую… Что-то иное. Впрочем, мы узнаем это еще до того, как они приблизятся к форту. Бугай! Шейла! Спрячьтесь со стороны южных трав. Если враги — ждите, пока они подойдут поближе. Может, за ними идут другие…

Бугай, чье дежурство закончилось утром, пожал плечами:

— А на кой? Вот приблизятся — и так все узнаем. Что ноги зазря бить… И так, только вернулись.

Я стал закипать… После того, как после проповедей Святоши в долине на нас стали смотреть не на как освободителей, а чуть ли не продолжение банды — любой, встреченный в прерии человек мог оказаться если не врагом, то и не всегда другом. Моим же товарищам, расслабившимся после столь легкой победы, все казалось в ином свете. И, уже не в первый раз, я замечал, как мои приказания просто саботировали. Не всегда умышленно, но иной раз, по откровенному разгильдяйству. В прошлый раз, это плохо кончилось…

Ната ухватила меня за локоть:

— Что с тобой? Ты взвинчен, как пружина?

— Хватит! Я устал быть поводырем, для тех, кто желает оставаться слепым. Зачем мы с тобой и Элиной позволили им всем прийти сюда? Зачем? Прав был Сова — пока плохо, людям нужен вождь… Как полегчало — каждый сам по себе.