— О чем это они?

Ната прислонила губы к моему уху:

— Брагу гонит… Туча давно его ругает, ты один ничего не замечаешь.

Она сделала гримасу и добавила:

— Сейчас попробуешь это пойло… Если захочешь.

Она выжидающе посмотрела на меня. Я пожал плечами:

— И что?

— Сам знаешь. Я терпеть не могу пьяных.

Она демонстративно отвернулась. Я посмотрел на Стопаря… Известие о том, что кузнец варит хмелящий напиток, было, по-видимому, известием только для меня. Все остальные довольно радостно окружили умельца, мигом обернувшегося в свой дом, и уже подставляли чаши под пенящуюся струю темной, густой консистенции, бордовой жидкости, которую он наливал из кожаного бурдюка.

— Как ты ее пьешь?

На лице Наты явственно проступило выражение брезгливости.

— А молча… — Стопарь выхлебал, не останавливаясь, все содержимое своей чашки и вновь стал наполнять ее, стараясь не замечать укоризненных взглядов Тучи. Ната довольно неприязненно посмотрела на него, но больше не стала ничего говорить и отошла к Элине.

— Что с тобой? Не отравой же он их поит!

Она вполголоса ответила:

— Отравой… Я слишком хорошо помню, чем заканчиваются пьянки. И на что способны те, кто затуманивает себе мозги всякой дрянью, вроде травки или тех грибов, которые варил совсем недавно Волкобой!

Я смешался… Произнесенное Натой, мало относилось к Стопарю, да и ко всем нам, но в ее случае крыть было нечем…

— Не все же такие. Здесь празднуют другое. Ната, эти люди прошли вместе через… В общем, будь снисходительнее.

— Да знаю я… — она поджала губы, — Знаю. И не надо меня ни в чем убеждать. Только… Все равно, не могу.

Стоило ли ее расстраивать? Я просто, обнял ее за плечи.

— Хочешь, пойдем к себе? Не станем им мешать.

— Нет. Линка будет против. Видишь, как она светиться? В кои-то веки, ей столько внимания не за ее красоту, а за талант! Пусть порадуется.

— Да, но вдруг Шейла и Чер, тоже хотят остаться одни? Мы уже здесь несколько часов сидим! А то, пока мы здесь — и другие не особо торопятся…

— Шейла вряд ли хочет, чтобы мы уходили. Ты не понимаешь?

Я со вздохом кивнул. _^

— Вполне. Их отношения уже набили оскомину у всех на губах… Лучше бы она или ушла от него, или, в конце концов, стала с ним жить… как с мужем.

— У тебя все просто. Взяла и легла… да? Нет, Дар. Она любила другого брата. Перешагнуть через это трудно… Время нужно — и оно еще не пришло. А то сразу, в постель… Это только вам, мужикам, сегодня одну, завтра — другую.

— Ты на меня намекаешь?

— А я разве намекаю?

Она скорчила невинную гримасу, и, уже более серьезно, добавила:

— Да ладно… А то заалел, как невинная девушка. Все-то я понимаю… и что в вас так природой заложено, и что верность хранить вам сложнее, и вообще… Может, ты и прав. Чер, ведь не каменный… а девушек у нас теперь много. И Шейле, действительно, надо что-то решать. Или уйти… Или остаться.

— Скорее бы уж. А то на нем лица нет. Мужчина находится в одном помещении с женщиной, которую хочет… и никто, кроме них самих, не мешает этому.

— Что-то напоминает, да?

Я отвернулся.

— Она дождется. Черноног уйдет в другой поселок.

— Чтобы переспать, с кем-нибудь? Так далеко ходить не надо — Джен поможет!

— За что ты ее не любишь?

— Вовсе нет. Я отношусь к ней, как и ко всем… правда. Она рада любому и каждому, кто носит штаны. Хотя, сейчас все их носят. Но ты меня понял? Это, наверное, плохо… Но зато в форте спокойнее, чем, если бы некоторые, озабоченные, стали искать что-то, на стороне.

— Нормально… И опять, я узнаю обо всем последним. Так ты ее осуждаешь? Или наоборот?

— Не имею права! — Ната очень холодно смотрела мне в лицо, — Но я бы так уже не смогла.

К нам, слегка покачиваясь, направлялся Стопарь. Он нес в руках чашку, в которой уже на самом донышке переливались остатки браги. За ним следом поторопилась Туча, и, громко ругаясь, подхватила его под локоть.

— Опять? Ах ты, пень старый!

Мы переглянулись, и Ната серьезно заметила:

— Будешь потакать — плохо кончится… Или ты и сам падок на эти вещи?

— Был повод? Нет. И раньше не водилось, и теперь не собираюсь.

Она сурово свела брови:

— Дар… я до смерти не терплю пьяных. Или, обкуренных. В общем, всех, кто предпочитает уходить от действительности подобным образом. В этом состоянии человек превращается в зверя. И не говори мне, что все люди разные — даже, если и так… Тот, кого я вижу с безумными глазами — враг мне. В любом виде. И ты, как никто другой, знаешь, почему.

…А наутро дождь закончился — и солнце вмиг высушило всю округу, убрав столь надоевшие лужи и даже небольшие озерца. Через все небо, огромной сияющей лентой, протянулась радуга, цепляющаяся одним своим краем за наконечники далеких гор, а другим — за скрывающейся, за Каменными Исполинами, край давно покинутого города. Стопарь, позевывая и улыбаясь во весь рот, стоял у входа в свою землянку и почесывал громадной пятерней голую и волосатую грудь.

— Ну, дождались! А то совсем раскисло все. А что, Дар, хочешь посмотреть на мой участок? Ты там давно уже не был.

— Давно? Ценю твой юмор… Но я там вообще, не был, Стопарь. Кое-кто меня и не приглашал!

— Да? — он несколько удивился, но потом лишь развел руками. — Ну, может ты и прав… Стар стал, забываю… Так пойдем? -

Я оглянулся — Туча хлопотала у отсыревшего очага во дворе, ей помогали Джен и Салли. Глядя на Джен, я подумал, что стоило бы ее на какое-то время освободить от приготовления пищи. Сейчас требовались все ловкие и умелые охотники — и охотницы! — чтобы как можно быстрее восстановить все наши, порядком поистраченные за время бесконечного дождя, запасы. И еще одна причина мелькнула у меня в голове — слова Наты о не особой разборчивости девушки… Не хватало еще, чтобы она подцепила заразу, лечить которую в наших условиях весьма затруднительно. Даже Доку, или Зорьке, весьма наловчившимся помогать людям от обычных травм или ран, было бы непросто найти именно такие травы… Хотя, до сих пор, нигде в долине никто и не слышал о случаях подобного заболевания. Я отряхнулся, как от наваждения — о чем это я?

На глаза попался Док. Тот уже спешно готовился к выходу; на поясе висела его обычная сумка для растений, в руках деревянный посох с которым он с некоторых пор не расставался, за плечами мешок с запасом еды и в довершении — даже притороченный к мешку дротик. Я только указал на него глазами Стопарю. Что-что, но оружие нашему лекарю доверить можно было только в одном случае — на предмет удаления последнего из наших тел…

— Док!

Тот поднял голову, высматривая, кто бы его мог окликнуть.

— Док!

Он подошел, и я сразу заметил, что он чем-то озабочен.

— Куда? Разве сейчас в прерии можно, что-нибудь, собрать? Все сырое, ни одна трава не годится для мешка — сгинет в дороге. Да и тропы такие — впору лыжи одевать. Грязь сплошная. Через день-два, тогда и можно.

— Есть одно дело, — он говорил тихо, почему-то уводя глаза в сторону.

— Дело? Ну… — я внезапно замолк, подумав, что не стоит ограничивать свободу этому человеку. — Дело, так дело. Хотя, какие могут быть дела в этом болоте? Только возьмите с собой Джен… Пусть поучится, чему-нибудь, полезному. Не все же вам одному в долину спускаться, тем более, после такого ливня.

— Не сегодня… — он неожиданно отказался, хотя раньше, наоборот, всегда жаловался, что самому приходиться таскать порядком набитые, после поисков, мешок и сумку…

— Не сегодня?

— Нет. Мне… Я хочу сам посмотреть. Так надо.

Еще более заинтригованный, я внимательно посмотрел в глаза Дока — но тот твердо выдержал взгляд и добавил:

— Не сегодня. Я потом… все выясню и потом…

— Хау… Пусть так.

Док не пожелал ничего объяснять, и я не стал настаивать, догадываясь, что по пустякам, тот не стал бы упорствовать.

Он ушел. Мы переглянулись со Стопарем.

— Какая муха его укусила?