— Услышь я такое несколько лет назад — подумал бы, что у меня глюки…

— Несколько лет назад ты меня не знал. И твоя… насколько верное сложилось у меня о ней представление, никогда бы тебе такого не предложила. Кстати, не думай, что и я была бы на это способна — несколько лет назад. Или ты забыл, сколько мне было лет?

— Не знай я тебя… Так, сколько тебе лет, милая? Порой мне кажется, что ты старше меня — настолько твои суждения бывают… как бы это сказать?

— Верны?

— Мудры. Так, как это возможно только у человека, разменявшего не один десяток лет.

— Ну что ж, радуйся, что я не достигла пока и третьего. Зато, у тебя всегда есть возможность, похвалится нашей молодостью. Не у каждого мужчины имеются сразу две юных любовницы, которые к тому же, без ума от своего избранника!

Я обнял Нату и поцеловал ее в глаза. Волны продолжали свой бег и до нас долетали мельчайшие брызги, отчего мы уже стали насквозь мокрыми…

— Ты замерзла… Пойдем к остальным, нужно работать. Рыбы много, сегодня нам повезло с уловом.

— Ты пойдешь?

— Считаешь, должен?

— Да. Как вождь. Ты должен показать всем, что она заблуждается, подозревая всех в таком отношении. Вот и покажешь своим примером, что это не так. Ей не нужен любой мужчина, ей нужен ты. Если бы это мог быть кто-то другой, я бы ни за что не стала тебе этого предлагать. Но вождь у нас один… И не надо больше об этом говорить, веди себя, как мужчина!

Я закусил губу и показал взглядом, на приближающуюся к нам Элину.

— Я сама с ней поговорю. Но ты должен пойти в любом случае…

— Вы что тут сидите? Мы уже по второму разу идем! Давайте, а то нам тяжело!

Элина возбужденно и радостно улыбалась, вся изгвазданная в рыбьей чешуе и прибрежной грязи. Черноног уже перебрался на наш берег, и со Стопарем скручивал последний канат. Мы освободили всю сеть и теперь дотаскивали наверх рыбу, подцепив каждую петлей за хвост. Брать их на плечи боялись — шипы плавников могли серьезно поранить, и бедному Бугаю пришлось два дня мучиться, когда он случайно наколол большой палец на руке. Тот распух и причинял ему сильные страдания, пока не подействовала мазь Дока, и палец не принял нормальное состояние.

Зато по вкусу рыбы были замечательными! Туча сварила потрясающую уху, и все объелись ею…

Мне предстоял неприятный разговор с Доком, и я, скрепя сердце, был вынужден подойти к нему, и, отведя в сторонку от остальных, сказать то, что старик меньше всего ожидал услышать…

— …И теперь ты все знаешь. Я мог бы просто услать тебя караулить, или пойти за травой, но врать не имеет смысла. Менее всего я хочу, чтобы ты покинул форт и стал нам чужим. Но что-то надо делать… Лада не останется с тобой, ты не можешь этого не понимать. Если я не сделаю того, что она ждет, она, или совсем сорвется, и что-либо сотворит, или, уйдет из форта. Но идти ей некуда. Мы едва не потеряли Анну, проморгали Блуда… второго срыва нужно избежать. Иначе форт приобретет дурную славу, а ты знаешь, насколько это на руку Святоше!

Док опустил плечи, и сразу стало видно, как он постарел… На голове старика почти не осталось волос, лишь на затылке белели редкие седые проплешины. Морщины избороздили его лицо, и сошлись глубокой выемкой на переносице. Руки Дока слегка дрожали…

— Знаешь, я знал, что так будет… Меня всю жизнь бросали женщины. И когда я был молодым и подавал большие надежды, и когда перестал таким быть. Первая избранница предпочла мне здорового боксера и отказалась от моего предложения выйти замуж. А жена вышла за меня только потому, что у нее росло трое детей и ей просто нужно было, за кого-нибудь, зацепиться. Но даже она мне изменяла, почти все то время, что мы прожили вместе, пока не умерла. Никакие случайные подруги ни разу не захотели возобновить со мной связь. Я ущербный, да? Ладно, молчи — я привык… Но так хотелось на старости не остаться одному! Глупо, да? Ведь ничего, ничего не осталось… И вот, она тоже…

— Попробуй ее понять, Док. Она не изменяет тебе, и не считает это изменой. Что ты для нее? Она только делит с тобой кров, но вряд ли лежит с тобой в одной постели… Ведь так? Я тебя предупреждал… Лада молодая, привлекательная, она хочет жить, и жить полнокровной жизнью, без оглядки на прошлое. Собственно, и я ей нужен, постольку, поскольку… Кто-то иной станет ей мужем, и будет делить с ней ложе, на тот срок, который ей отпущен. И это не можешь быть ты.

Док уныло посмотрел на меня, и я вновь заметил, какие у него усталые глаза:

— Я все понимаю, Дар… Пусть так. Хорошо, что ты сказал правду. Я пойду в поселок, оттуда давно не было гостей. Отправь со мной, кого-нибудь, чтобы не так скучно было топтать землю в одиночку.

— Вернешься?

Он с трудом выдохнул:

— Мне тоже некуда идти… Только… куда возвращаться?

— Ты поселишься в другом доме.

С Доком вызвалась идти одна девушка, оставившая в поселке подругу и Череп, стремившийся под любым предлогом вырваться в прерии или лес.

Я увидел, как Ната кивнула мне, и, взяв Элину за руку, повела ее к нашему жилищу.

— Кто заступает на смену Ладе и Салли?

Бугай похлопал себя по животу и глухим басом рыкнул:

— Я! Сейчас, еще кусочек возьму и пойду.

Я поманил к себе Тучу:

— Собери с женщинами всю рыбу, и нарежьте ее полосками. Что поместится, подвесите на верхней площадке, возле Бугая. Да предупреди его, чтобы не наелся сырого мяса, а то не успеет и до уборной добежать! И вообще, пусть побережет свой любимый желудок! За ночь оно обветрится, а днем солнце обработает рыбу так, что она будет храниться еще пару недель. Соль еще есть?

— Мешок и еще ведро.

— Вот и используй, засоли все… пора засылать охотников к соляным озерам. Стопарь!

Грузный мужчина неторопливо поднялся и степенно приблизился ко мне.

— Док идет поселок, с ним Череп и Мила. Пусть возьмут с собой, что-нибудь, для обмена, не надо появляться там с пустыми руками. Люди должны видеть, что форт живет хорошо… Понимаешь?

Стопарь согласно кивнул и удалился в кузню, где хранились различные поделки. Оружием мы почти не торговали, но в прерии нуждались в различных изделиях из железа.

Я проследовал к дому Дока и Лады, стараясь никому не попадаться на глаза. Хотя, если принять на веру то, что сказала мне Ната, меня, наоборот, должно было видеть, как можно больше людей… Злость на дурацкое положение и удивленные глаза жителей форта взвинтили до предела, и, когда я увидел, что Лада спускается со скалы и идет к себе, готов был развернуться и немедля уйти прочь. Ее сменила Джен — караульный ужинал после всех. Форт не оставался без присмотра ни на минуту. Бугай, увидевший, что пост занят, принялся помогать женщинам, втаскивать улов.

От порога на меня смотрела Ната. Она заметила мой жест, и сделала едва уловимый знак рукой — Иди…

Убранство дома, где жил Док вместе с женщиной, было примерно таким же, как и наше. Но одно отличие бросалось в глаза сразу — две отдельных постели. Место Лады отгорожено парой сшитых вместе шкур. Здесь было сумрачно и прохладно — маленькие окна и так ничего не пропускали, а сейчас они и вовсе были закрыты большими листьями.

Я услышал шаги. Лада, вытирая мокрые волосы, вошла в дом. Она обвела взглядом помещение, наклонила голову, и устало опустила руки.

— Никого…

— Как сказать… — я вышел из угла, в котором стоял.

— Дар! — радость и смущение в ее возгласе прозвучали неподдельно…

— Ты хотела со мной что-то обсудить? — мое раздражение как-то улеглось, я мог говорить спокойно.

— Да… Я слышала, ты послал Дока в поселок? Это правда?

— Да. И, кажется, ты этому не очень огорчена.

Лада неопределенно качнула плечами:

— Огорчена? Нет, не очень…

Она явно не знала, как себя вести. Вся ее утренняя решимость испарилась, и она в смятении теребила кончики волос, сплетая и расплетая их в косичку.

— Я здесь, как видишь. И я жду твоих слов. Зачем ты меня позвала? Или, мне уйти?

— Нет! Нет… Останься.