— Но их всего четверо! Мы догоним и убьем их!

— Ты противоречишь сам себе, мой брат. — Сова полностью взял себя в руки. — Их там ждут, и ждут свежие — а мы с тобой уже почти ничего не стоим… Если они замышляли подстеречь нас заранее — их должно быть не меньше двух десятков! И, кто поручится, что они не приготовили лодки? Дар умеет плавать быстрее рыб? По озеру враг сократит расстояние втрое!

Я застонал от досады — спорить с индейцем бессмысленно…

— Ты — вождь! Наши люди пойдут за тобой! И к твоему голосу уже прислушиваются многие в поселке и за его пределами. А твой брат, тем временем, пойдет по их следу и разведает, как подойти к стану врага!

— Сова!

— Ты в отчаянии, теряешь голову и будешь только мешать, Дар! Если я их догоню — а я их догоню! — то по ночам стану убивать бандитов, подобно призраку. Пока они доберутся до Клана — Сова в одиночку выручит женщин. Если не сможет один… Значит, этого нельзя сделать и вдвоем!

Он тяжело дышал, ожидая ответа. Я ударил кулаком по земле:

— Говори!

— … А, раз так! Послушайся меня, будущий вождь, и сделай правильный выбор! Ты уже ничем не сможешь помочь своей жене, если она… Но, ты сможешь отомстить за нее! Сыч не выйдет из Клана, не получив того, что задумал! Он дожидается известий от этого отряда — и, лишь когда девушки попадут в его лапы, решится вновь спуститься в долину. Единственное, что мы можем — не позволить ему этого сделать! Ты возьмешь всех, способных драться, и приведешь к ущелью врага. У нас почти нет времени… День, может быть — два, пока он будет радоваться пленницам.

— Хорошо… — я поднялся на ноги и стиснул зубы. — Хорошо же! Один ли я буду, или с людьми — жди меня в каждый полдень, возле Белой птицы!

— Белая Сова будет там, когда солнце пройдет половину своего пути!

Белой птицей мы назвали одиноко торчащую каменную глыбу, заметив ее в прошлый раз, когда делали вылазку в горы. Она состояла из известняка и выделялась на общем фоне, видимая далеко от входа в ущелье, где скрывались бандиты. С обеих ее сторон свисали большие глыбы, словно крылья — за что она и получила свое название…

Элина, по моим расчетам, уже ночью должна появиться в поселке, а я мог присоединиться к ней, в самом лучшем случае — к рассвету. От нашего форта расстояние еще больше, и Чер с остальными мог подойти только через день. Времени, действительно, не оставалось.

Сова пожал мне руку, после чего скрылся среди зарослей. Я до крови закусил губу. Если Ната погибнет, жизнь потеряет всякий смысл. Сил, вынести такую потерю, у меня уже просто нет…

Идея Сыча, по приказу которого захватили обеих девушек, была проста и понятна. Пользуясь заложниками, он получит право — и воспользуется им! — диктовать нам свою волю. Если она и отличалась от первоначального плана — убить в засадах самых опасных, по его мнению, врагов банды, то, получив такую возможность влиять на наши решения, Сыч уже мог смело спускаться с гор в долину, диктуя собственные условия. И единственное, чего главарь бандитов мог не опасаться — это того, что мы, невзирая на явное преимущество уголовников в численности, сами решимся навестить их в их логове. Этот замысел, возникший у Совы во время погони, был самый безрассудный… и самый приемлемый, из всего, что мы еще могли сделать. Сыч, согласно нашему договору, держал своих людей в одном месте — в Клане. Только отряд, посланный им следить за нами — что у Бича, ранее нам неизвестного и получилось, как нельзя лучше! — был вне логова банды. Но и он, пусть слегка поредевший, преследуемый индейцем, должен вернуться в лагерь бандитов. Не считая, неведомо, где скитающегося Беса с его людьми, все «синие» находились в одном месте. Это и облегчало нам задачу — не искать каждого среди трав и скал предгорий, и усложняло ее. Их все еще слишком много для открытого боя… Сыч, выслушав Бича, об успехе предприятия, может задержаться всего на несколько часов, чтобы дать возможность отдохнуть его отряду. А после этого, в течение нескольких дней, вся банда вновь заявиться в прерии, неся с собой смерть и насилие ее обитателям…

На нашу удачу, все население форта уже вышло в прерии — их предупредила Ульдэ, обнаружившая возле берега отпечатки мокасин наблюдателей из группы Бича. Девушка, обиженная моим отказом, тем не менее, четко исполняла свои обязанности и, обходя окрестности форта, не могла не заметить следов присутствия врага. Она проследовала по ним в травы, убедилась, что нападение на форт не планируется, но увидела угрозу для охотников. Стопарь, которому она рассказала об этом, сразу разобрался, что это может означать для нас — и принял решение немедленно идти на выручку! Черу не пришлось бежать до самой реки — они встретились на окраине леса. Все вместе, они нагнали меня у самого поселка, уже глубокой ночью. Туча и мальчик, сопровождаемые Бугаем, немного отставали, но и они должны были вот-вот появиться. В форте не оставалось никого — Стопарь решил, что смысла охранять дома, если погибнут его основные обитатели, просто нет. То, что решение правильное, он убедился, едва перекинулся с Чером парой слов — сейчас, после похищения Наты и Зорьки, нападение на наши дома врагам уже не требуется. Обладая девушками, Сыч мог просто потребовать отдать ему форт. И упредить его можно только одним — напасть первыми! Это и должен стать наш, последний бой…

Я сразу отправил Ульдэ, Бена и Салли вперед — минуя поселок, чтобы они выяснили — нет ли поблизости лазутчиков банды, а также шли прямо в Пустошь, чтобы предупредить появление банды, если Сыч станет спускаться в долину. Сова, при всем моем к нему уважении, не мог их остановить один…

Первой я увидел Чайку. Она подошла ко мне и без слов обняла, заливая грудь слезами…

— Не плачь… Мы еще не знаем, мертвы ли они, или живы. Сыч не настолько глуп, чтобы расправляться с теми, кого может так хорошо использовать в своих целях. Мертвыми они ему бесполезны… Кто ни будь, из дальних становищ, пришел в поселок? Сова говорил — они как раз вчера, или сегодня, должны были появиться!

— Да… — Чайка вытерла слезы. — Возле моей землянки ждут девять человек. И еще несколько разбрелись по поселку. Они все из разных мест, но подчиняются одному, которого кличут Кабаном. Вон он, разговаривает с Элиной.

Я направился к хмурым и настороженным парням, возле которых уже сгрудились многие из жителей поселка — и я видел, что настроены они вовсе не так воинственно, как нам бы хотелось…

Ко мне навстречу выдвинулся один — коренастый и невысокий, уже пожилой, но с еще достаточной силой в руках. О ней свидетельствовала массивная палица на его плече и топор за поясом, на спине.

— Ты — Дар?

— Да. Это я.

Он окинул меня оценивающим взглядом.

— Слышал о тебе… Говорят, вы вместе с Совой, почти два десятка этих ублюдков положили?

— Не я один. И не два десятка — а вдвое больше. Мы все в этом участвовали — те, кто решил избрать своим местом жительства форт у реки.

— Я знаю. Сова говорил и о нем. И сколько вас, всего?

Я вздохнул.

— Немного… Меньше, чем тех, кто способен держать в руках оружие. И еще, наши друзья — вольные охотники прерий. Они тоже здесь. В нашем отряде воевали даже женщины.

Кабан потупился…

— А нас — двенадцать. Из них, четыре девушки. Им нужен, кое-кто, для личных счетов. Не так уж и много, для открытой схватки… Что ты предлагаешь?

Он растерялся — похоже, что ожидал, что у нас намного больше сторонников. Я отвел его в сторону. За нашими спинами, кто-то, вслух спросил:

— Это у него похитили девушку? Тогда все ясно…

Кабан кивнул мне на эти слова.

— У нас тоже, не без потерь… Половина людей — не мои, северяне. Это на северо-востоке, возле линии болот. Там «синие» сожгли становище и перебили всех мужчин, уцелели только эти, потому что были на охоте. А женщин… Ну да ты и сам знаешь, что они с ними могли сделать. И сделали, само собой… Так что счет к банде есть у всех, кто пришел сюда со мной!

— А у тебя?

Кабан зло ощерился.