Я взобрался на бархан. Бандиты, раскинувшись широкой цепью, весело перекрикиваясь, входили в пески. Похоже, они ожидали увидеть наши трупы — иной причины для их хорошего настроения я не находил. Наверное, вожак желтых, знакомый с таким явлением, как ядовитое облако, обнадежил их перед вылазкой в пустыню. Жаль, не хотелось бы их разочаровывать…

Собственно, спрятаться негде. Врыться в песок, как пресловутые змеи, я не мог. Убегать к Каньону — верная смерть. К тому же, ведомые упорными главарями, зэки вполне могут дойти до его краев — и, что тогда? Не прыгать же в бездну? Пробиться сквозь цепь? Нереально.

Проскользнув меж двумя высокими холмами, я устремился обратно, к каньону. Принимать бой с уголовниками, располагая только мечом и ножом, это заранее обречь себя на поражение. С высоты бархана я смог рассмотреть самострелы в руках почти каждого из преследователей. Сыч не терял времени, перевооружая свою свору. И, плохи ли были его оружейники, или не очень, проверять крепость наконечников на своей шкуре не стоило. Раны от них заживали долго — это мы все знали на собственном примере. На несколько мгновений вспомнился спуск, в Провал, когда я еще и в помине не знал о существовании долины и людей, ее населяющих. Мог ли я представить, в ту пору, что вновь окажусь на краю почти такого же обрыва, но на этот раз не по своей воле, а в результате бегства от жаждущего моей крови, врага? И веревок у меня, увы, не имелось. А если бы и имелись? Бред…

Перед глазами вновь появились трупы животных, увиденных нами после ухода облака. Чер не выдумывал, рассказывая про растворившуюся кожу. Высокорослые козы, настигнутые выбросом, лежали группкой, почти вповалку, и у той, которая оказалась выше всех, отсутствовала верхняя часть. Вернее, она была… в виде расплывшегося куска мяса и шкуры, словно его перед этим окунули в кислоту. Собственно, так оно и было. Я оглянулся — банда шла не торопясь, целиком и полностью уверенная, что нам некуда деваться. И их не пугало ни возможное облако, ни даже наши стрелы, могущие вылететь навстречу. Я понимал причину такой беспечности — мы, как противники, просто не могли напасть внезапно. Увы, это не прерии… Пустыня давала шанс Греву добить самого злейшего врага Клана — и он не мог им не воспользоваться.

Решение пришло внезапно, словно озарение. Правду говорят — человек соображает быстрее, когда речь заходит об угрозе его жизни. Глядя на туши коз, я не мог отделаться от мысли, что все это уже было… И вдруг вспомнил! Бурый! Это его, поверженная металлическим штырем, груда мяса и отвратительно пахнувших внутренностей, дала нам с Натой возможность не замерзнуть на пронизывающем ветру! Конечно, я не втиснусь в брюхо даже самого крупного козла — но что мешает мне самому стать таким «козлом»?

Я взметнулся на пригорок: зэки, придерживаясь принятого плана, продолжали прочесывание песков, и, по-видимому, собирались дойти до самого края Каньона. У меня не менее получаса…

Вблизи туши выглядели еще более жутко — облако выело огромные раны в спинах животных, а морды были вывернуты в оскале от невыносимой боли. Я стиснул зубы — не время думать о брезгливости! На удачу, все стадо лежало близко друг к другу, практически один на одном. Не вдаваясь в размышления, как так могло получиться, я втиснулся под увесистую тушу самого крупного самца, старательно подтягивая под себя ноги. Затем я стянул поближе еще одну тушку, прикрывая ею себя спереди. Оценить мою работу могли только бандиты, и, если я проделал ее неудачно, дальнейшие события моей жизни могут сложиться плохо…

В нос бил запах крови — все вокруг залито и пропитано ей. Хорошо, хоть в этих местах нет, и не могло быть свинорылов. Эти жутковатые твари, не раздумывая, утащили бы в свои подземелья и останки стада, и меня в придачу. Я закончил возиться и замер, стараясь вытерпеть и вонь, и неудобство положения.

… - Нет тут никого!

— Поговори еще. Грев, что велел? Вот и иди, молча, не тявкай. До края, говорят, еще не меньше трех часов топать. Тогда и посмотрим — тут они, или ветром сдуло. А пока — поменьше языком болтай. Забыл, как Сыч Урюка вверх ногами подвесил?

— Забудешь, как же… Было б, за что — а то, девку пожалел, дурак.

— Ты пожалеешь, другой пожалеет — а потом что? Сыч правильно сделал. Хватит трепаться, пошли. Видишь, наши уже через бархан переваливают — а мы здесь застряли.

— Да я вон на тех зверюг засмотрелся… Этот, желтый, говорил — типа газ едкий, заживо сжигает. Они, похоже, как раз под него и угодили! А у меня давно в сумке мясо кончилось. Срежу пару кусков, что жирнее — пойдем дальше!

— Некогда. Одни остались — видишь? Пошли!

Посторонние звуки утихли. Я осторожно выбрался из-под туш козлов, еще не веря окончательно в свое везение — до разоблачения оставалось всего ничего! Вот чего я при всем желании не мог предусмотреть — жадности бандитов при виде дармовой добычи… Спины уголовников мелькнули на вершине — и скрылись за ней. Я окончательно выполз, встал на ноги и, не теряя больше ни секунды, рванул к далеким травам. Впрочем, бежать напропалую нельзя — бандиты то опускались, то поднимались по холмам из красно-бурого песка, кто-то мог случайно обернуться и увидеть, как я несусь прочь. Пришлось придерживаться всевозможных укрытий, а кое-где и ползком… Через полкилометра я вздохнул с облегчением — ни криков, ни погони позади не наблюдалось. До схрона, где должны сидеть мои друзья, осталось не более пяти минут спокойного бега…

— Стой.

Надо отдать должное новому времени — я еще не расслышал последней буквы, но уже переворачивался в прыжке, уклоняясь от возможной стрелы, и выкидывая руку с ножом в направлении голоса. Но у того, кто меня окликнул, похоже, реакция не хуже — я успел только заметить тень силуэта, после чего вновь услышал:

— Кончай!

Рука с мечом замерла — я не видел врага, а в возгласе не услышал угрозы…

— Ччерт, правду про вас рассказывали! Теперь вижу — недаром, мой бывший пахан, за твою башку любую награду выдать готов!

— Тоже хочешь очередь занять?

Говоривший, спрыгнул с бархана и встал напротив, держась на отдалении от моего клинка.

— Хотел бы — ты уже валялся с болтом, в башке. Думаю, Сычу и дырявая сгодится… Нет, должок вернуть решил. Примешь, или гордый очень?

Я смотрел на мужчину, насторожено следящего за моими движениями, и что-то неясное мелькало в сознании…

— Ты кто? Почему… не стрелял?

— Ты меня пощадил? Вот, моя очередь. Так как, все еще не признал?

Он криво усмехнулся и стянул с головы тряпку, прикрывавшую ее от солнца.

— А так?

— Нет. Напомни. — Я тоже не опускал меча, прикидывая, успею ли взмахнуть им раньше, чем он спустит курок арбалета…

— А… не веришь? Хорошо. — Было видно, что он решается на что-то, с большим трудом. — Давай вместе. Ты — меч в песок, я — самострел…

— Давай.

Выбора не было. Я опустил оружие. Мой противник сделал тоже со своим. После наши взгляды встретились — и я увидел на голом торсе собеседника характерные отметины — татуированные купола! Подобные, иной раз встречались на коже поверженных нами бандитов. Это зэк! Руки сами собой схватились за рукоять — но враг, проявив немалое самообладание, удержал свои у груди…

— Ты кто?

— Ну и память у тебя… Дар.

Я на миг опешил. Бандиты могли знать меня по имени — это не являлось секретом. Но у этого явно имелись причины разговаривать со мной, как со старым знакомым!

— Да кто же ты такой, черт тебя побери? Из… этих? — я мотнул головой в сторону песков.

— Этих. Но… Бывший. По твоей милости, ушел от Сыча в прерии. С тех пор и живу… Сам по себе.

Я закусил губы — конечно! Это ведь тот самый охранник, которого мы оставили в живых, когда допрашивали вместе с Черепом! Но его, действительно, не узнать: пресловутая синяя роба выкинута, на ногах привычные мокасины, штаны из шкуры джейра, безрукавка из крола, пояс с кожаными ножнами, томагавк на спине — одежда бродячего охотника, каковых немало скиталось по всей долине! И, если бы не короткая прическа, да многодневная щетина, присущая всему этому сброду, он ничем не напоминал своих прежних приятелей.