Сова и большая часть нашего отряда ушла в сторону Змейки — там вероятность встречи с зэками всегда была больше. Я, Чер, и обе девушки направились на запад — за вышедшими в этом направлении охотниками из банды. Не всегда и не во всем Сыч рассчитывал только на припасы, доставляемые из покоренных селений, иной раз его люди и сами пытались изловить добычу среди трав. Иногда им это удавалось. Услышав от Ульдэ об одной из таких групп, я решил захватить, кого ни будь, в плен — мы давно не получали известий от Дока, а знать о происходящем в стане врага, хотелось. Чер, знавший восточные травы, как свои пять пальцев, звериными тропами обошел охотников, отрезав им дорогу к озеру; мы с Натой и Элиной затаились на обратном пути — он должен их спугнуть и направить прямо под стрелы. Всего «синих» пятеро — только на одного больше, чем нас. Такое соотношение меня очень устраивало — я получил достаточное подтверждение, как меткости Чера, так и твердой руке Элины. Как минимум, троих мы могли вывести из строя первыми выстрелами. А справится, с двумя последними, уже проще.

Как и предполагалось, Чер ранил одного из зэков в плечо — и громкими криками убедил врага, что перед ними чуть ли не все партизаны прерий. Они подхватили товарища, бросили козла, убитого ими во время охоты, и спешно стали возвращаться. Но на этом удача для нас отвернулась… Крики и шум схватки привлекли внимание еще одного отряда бандитов — теперь уже мы, едва вырвавшись из круга, спешили на запад, преследуемые чуть ли не по пятам целой сворой уголовников. Хуже всего, один из них разглядел, за кем бежит — и крики, в которых прозвучало мое имя, убедили нас, что эта погоня будет длиться долго… Через какое-то время Чер увидел еще один отряд, во главе с Гревом — и мы, вместо того чтобы затеряться среди камышей и холмов в Распадке, были вынуждены резко повернуть к югу. Словно нарочно, через пару часов Ната заметила третью группу — уже со стороны Пустоши. Ее вел не кто иной, как наш старый знакомый — Весельчак. Теперь целых три стаи, ликующих и жаждущих мести, устремились вслед за нами. Погоня, изматывающая и практически непрекращающаяся, продолжалась уже три дня…

Вскоре нас оттеснили к восточной границе прерий — самым безлюдным и самым опасным местам долины. Три отряда зэков, ведомые неутомимым и упорным Гревом, Гансом, как назло оказавшемся среди тех охотников, и уже упомянутым Весельчаком, постепенно замыкали образовавшееся кольцо, вынуждая нас все дальше отступать к Каньону смерти. Постепенно, мох и трава под ногами сменилась горячим, сухим песком. То тут, то там попадались выбеленные скелеты, имеющие такой вид, словно пролежали здесь несколько десятилетий — на самом деле, им не могло быть более чем год, от силы — полтора. И сама пустыня, и Каньон, образовались во время Катастрофы, все, что могло находиться здесь, в этих песках, появилось после. Нередки встречались человеческие — может, даже в большем количестве, чем останки животных. Объяснялось просто: на первых порах многие пытались покинуть долину, ища ответ на вопрос — есть ли где хоть что-то от прежней жизни? Все, что они могли найти — смерть, в удушливом мареве вблизи ядовитых испарений, подымающихся со дна провала. За край каньона никто не заглядывал, по крайней мере, до сих пор мы свидетелей не встречали…

Где-то поблизости пролегали тропы животных, которыми они приходили к соляным источникам — тем самым озерам, где мы с Натой, Элиной и Бугаем столкнулись с гигантской сколопендрой-скорпионом. Тогда мы едва справились с жутким чудовищем. Сова рассказывал, что возле озер этих тварей в изобилии. Долину от их нашествия спасало лишь то, что они не покидали облюбованных мест, а пищи им и так хватало — животные, словно повинуясь, зову, упорно шли и шли к озерам, чтобы вдоволь нализаться грязно-серой массы, усеявшей берега. Более чистую соль нужно было выкапывать из ям, примерно на глубине метр-полтора. Но зверью достаточно и того, что в изобилии лежало на берегу.

Нам предстояло выбрать — продолжить бегство к краю каньона, с риском остаться там навсегда, или повернуть к озерам, где мы могли напороться на не менее ядовитых и огромных насекомых. Решение пришло само собой — Чер, ушедший в разведку, по возвращении рассказал о паре десятков бандитов, выходивших с юга. Путь к озерам отрезан.

— Что будем делать?

Он устало смотрел на меня. Тот же вопрос, только молча, появился и в глазах Наты с Элиной. Я вздохнул — выбора нет. Мы могли пользоваться всеми преимуществами пребывания в зарослях прерий, или лесах долины, плохо знакомых боевикам Сыча, но здесь, среди песка, на практически ровном месте…

— Идем… дальше.

— Там смерть. Еще никто не возвращался оттуда!

— Будем первыми… если вернемся.

Он посмотрел на меня, как на сумасшедшего, потом пожал плечами:

— В конце концов, здесь тоже смерть. Пошли к каньону… Вдруг, повезет?

Я поднял выроненный Элиной мешок с припасами.

— Пошли. Ждать бессмысленно. Через час они будут в пределах видимости. После, нам ничего не поможет. Если нас увидят — будут идти по пятам, пока не столкнут в пропасть.

— Если раньше сами не прыгнем… — ни к кому не обращаясь, произнесла Элина. Ната погладила ее по свалившимся прядям, которыми так гордилась наша красавица…

— Это на крайний случай… Вставай, Линка. Нужно.

Чер ступал впереди, руководствуясь одному ему известными приметами. Как он ориентировался среди похожих один на другой, высоких барханов, мы не понимали. Для меня и девочек все дюны казались одинаковыми, а после нескольких часов блужданий и бегства от зэков, вообще сливались в одно сплошное месиво неопределенно желто-серо-красного цвета. Здесь уже ничего не росло — даже самых жалких травинок, даже высохших и одиноких деревьев. С каждым шагом песок казался глубже, горячее и даже вроде как липче. Он не стряхивался с ног, как должен бы, а словно прилипал, отваливаясь, лишь, когда его становилось слишком много. Тем не менее, следов от нас не оставалось — упав вниз, песок почти сразу растекался, заполняя все углубления от мокасин. Чер, не оборачиваясь, заметил:

— Первый признак…

— Каньона? А ты откуда… знаешь?

Он остановился, приложил ладонь к глазам, и вместо ответа указал назад.

— Идут. Видеть нас они не могут — солнце в глаза. Значит, по приказу.

Я кивнул. Вожаки гнали своих уродов вперед, и только моя голова могла послужить оправданьем для возвращения всех трех отрядов. Хотели они того, или нет — но и Грива-Грев, и Ганс, и тот же Весельчак не успокоятся, пока не увидят края каньона и наши тела возле него. Или, их отсутствие…

— По приказу. А Сова и остальные вернутся к Черному лесу…

Ната встревожено спросила:

— Как скоро?

Чер размышлял недолго:

— Ты про этих? Они тоже выдохлись. И опыта маловато. Часа два у нас есть. Потом увидят. Если стоять будем. Если ляжем, или спрячемся среди холмов — прибавим фору еще на пару часов. Но потом…

Он промолчал, но все было и так ясно. Бой принимать нечем — мы расстреляли все стрелы, отбиваясь от слишком рьяных и особо скорых на ногу зэков. Ну а рукопашная, с более чем четырьмя десятками уголовников, так жаждущими нашей крови, могла закончиться только тем, ради чего они и шли за нами все эти дни.

— Идем к краю. — Я стиснул губы. — Удовольствия от нашего плена им не видать. Лучше уж, пропасть…

Элина испуганно охнула, глядя на нас с Чером, Ната не издала ни звука… Следопыт скривил лицо в раздумье:

— До каньона всего ничего. Сейчас почти полдень — в это время из пропасти вырывается газ… Мы можем попасть в облако — и тогда, точно, все.

— А ждать этих, лучше, что ли? Идем!

Мы устремились к виднеющимся вдалеке верхушкам скал, вывороченных из недр земли жуткой катастрофой. Это был тот самый край, к которому за все время существования долины и выживших на ней людей, никто не осмеливался подходить так близко. Или осмеливался — и пропадал навсегда. Я глянул на Чера — тот, почему-то, смотрел вниз, на свои ноги…

— Это вы — тут?