— И тебе положено? — констатировал я.

Он кивнул.

— Да. Я инструктор… в прошлом.

Я промолчал. Признание Черепа не удивило — его редкая способность владеть оружием, давно стала притчей во языцах… Как и умение выживать в ситуациях, для остальных, более чем гибельных.

— Какие войска? — мой вопрос прозвучал чисто машинально. Он задавался не впервые, и всегда искалеченный мужчина уходил от прямого ответа.

— Спецназ везде спецназ. Не важно, к какому ведовству ты относишься. Относился…

— Ты же не просто так мне представление устроил…

Он кивнул:

— Да. Махать руками и ногами — это еще не все. И ножи кидать — тоже. Я хочу быть одним из вас… Это, — Он указал глазами на оружие — Мой вклад в общее дело. Оно не только твое. Или Совы. Оно и мое — если уж на то пошло. С вами или без — мне все равно не пройти мимо них… просто так.

Я кивнул. Наверняка Череп в прошлом уничтожал выродков, подобных пришельцам из Клана. И вряд ли сможет спокойно смотреть, как убийцы и насильники станут изгаляться над людьми в долине.

— Хорошо.

— Я научу тебя… чему успею. — Он предвосхитил мой вопрос. — Но времени не так уж и много. А учиться умению убивать нужно долго. Они, — Он махнул рукой в сторону озера, где сейчас находились люди Сыча — Привыкли бить исподтишка, в спину, скопом… Надо бить так же!

Я поднял глаза вверх, но Череп не дал мне, что-либо, сказать:

— Будешь, или погибнешь сам и погубишь всех, кто пошел за тобой. Иначе — нельзя. Их слишком много, куда больше, чем вообще мужчин в долине. А «настоящих» мужчин здесь совсем мало. Я покажу тебе кое-какие хитрости, пригодные для войны в подобных условиях. Не сомневаюсь, что твой друг, Сова, тоже вспомнит, что-то нужное… хотя не думаю, что ему приходилось воевать… По-настоящему.

— Мне тоже не приходилось. И никому, из наших — кроме тебя. Но пока получается…

— Не спорю. И, все же, пока не дошло до настоящей свалки — нужно учиться. Не сможете схватывать на лету — половина останется в степях. Или — все. Их больше.

— Что ж, учились ранее, станем учиться и теперь. На ходу, как ты и сказал. Теперь — придется…

И он показал! Я перестал доставать Черепа — откуда подобное умение, не раз спасавшее нам жизни в коротких и молниеносных схватках в разнотравье? — по сути, все ясно и так. Опыт бывшего «спеца» использовался по полной — и вскоре мы уже все научились общаться с помощью свиста, в чем-то подражая пению птиц, обзавелись метательными ножами — это уже заслуга кузнеца! Каждый — включая и наших девушек! — знал и смог бы применить на практике, пару-другую, довольно страшных приемов, невозможных в обычной драке, но необходимых в бою. Череп показал, как сооружать незаметные ловушки, калечащие врага, как уходить от преследования, петляя в траве подобно змеям, как распределять груз на спине, чтобы тот не мешал в сражении — даже в этой мелочи он разбирался больше нас. Мы учились… на практике. Оценкой являлась жизнь. Либо чужая, либо — своя…

Отряды Сыча метались по разнотравью, выискивая нас среди оврагов и зарослей. А мы, жалящими змеями, кусали и рвали в куски тех, кого неосторожность или легкомыслие, подвело под наши стрелы и ножи. Никого из мужчин и женщин больше не оставалось в форте, только Туча и мальчик жили в укромном месте, возле Предгорья, ожидая, пока туда вернутся его обитатели. В Черном лесу — кратчайший путь к Синей реке! — постоянно дежурили Ульдэ, Салли и Бен. Они должны предупредить появление бандитов, намеревающихся проследовать к форту. Понимая, что селение не спасти в случае массированной атаки, я, все же не собирался пропускать зэков к форту без боя. Ульдэ сама напросилась на этот пост. После расправы с Циклопом, девушка стала меня избегать… Мы не рассказывали остальным, какую акцию устрашения произвели, чтобы запугать других — я вовсе не хотел, чтобы об этом узнала Ната, или, тем более, Элина. Что-то говорило мне, что девушки, поняв и не осудив эту жестокость, тем не менее, станут относиться ко мне иначе…

Урок, как бы там ни было, подействовал — банда не осмеливалась слишком далеко уходить от поселка, за то в нем зверствовала от души. Сыч, в бешенстве от потерь, приказал удавить пять человек, просто ткнув в них пальцем, и лишь вмешательство неожиданно осмелевшего Дока, объявившего, что он не станет больше лечить ни одного бандита, вынудило изувера отменить свой приказ. Пойти наперекор и принудить единственного врача на всю долину, он не мог — нашими стараниями, в лагере насчитывалось уже более двадцати средне и тяжело раненных бандитов. И это число постоянно возрастало. Не считаться с этим Сыч уже не имел права. Видя, что с теми, кто поплатился за все, попав под наши удары, обращаются плохо, другие бандиты просто отказались бы подчиняться совсем.

И все же, главной цели мы так и не достигли. Прерии не встали на общую борьбу с врагом. Нам, если не считать тайных друзей в самом поселке, так никто и не помогал. Лишь несколько человек — случайных охотников, которым просто не осталось, что терять, да парочка мстителей, желающих лично разорвать главарю глотку. Слишком мало, чтобы вступить в решающее сражение, которого так добивался главарь банды, и от которого так старательно уклонялся я сам. Уже несколько недель шла эта смертельная грызня, и только по счастливой случайности, еще никто из нас не был убит. Зато враг потерял убитыми и ранеными не так уж и мало…

— …Измотаем их! Не будем давать ни дня передышки! Ни единого бандита не пропустим в прерии или иные стойбища! Отрежем от всех поставок! Будем бить — не на поражение, а, чтобы добавить к тем, кто ранен, как можно большее число! Не ввязываться в драку — только налет и сразу назад! Убивать беспощадно, в первую очередь — предателей! При любой возможности, говорить со всеми, кто встретиться на нашем пути. Все, что здесь происходит, должно стать известно всей долине!

Вскоре Сыч, осознавая превосходства своего помощника в стратегии, отдал Греву почти половину бойцов. Для нас наступили тяжелые времена… Два раза устраивая облавы в прерии, второй человек в банде чуть было не заставал нас врасплох, и мы едва уносили ноги от разъяренной своры, оставляя им все. Два раза мы вновь возвращались и сами нападали. Никто не мог чувствовать себя спокойным — ни они, ни мы. Но долго так продолжаться не могло — враг, хоть и потрепанный, и лишенный прежнего покоя, оставался сильнее…

В один из вечеров на наш костер вышел Хакер — я давно не видел этого угрюмого скитальца, с постоянно стиснутыми губами. Сова говорил про него, что тот чуть ли не сдвинулся из-за невозможности корпеть над клавиатурой — вся прошлая жизнь бывшего гения взлома паролей и сетей оказалась стертой, словно жесткий диск, а переформатировать и начать новый, он не мог. И чувствовал себя лишним, где бы ни находился и что бы ни делал.

В этот раз Хакер заявился не один. За спиной сутулившегося парня виднелись еще головы…

— Слухи о вашей резне заполнили все травы к западу от Змейки.

— А что говорят на востоке?

— Не считая Низин, люди прячутся днем и стараются охотиться ночью. Или вообще, сидят по норам… Мы пришли не обсуждать других. Ты бросил вызов Сычу. Со мной — пятеро ребят, у каждого бандюки убили всех близких. Не скажу — родных, те погибли еще раньше… Но ты и сам знаешь, как привязываются сейчас друг к другу. У этих! — Хакер указал за спину. — Двоих закопали живьем, одного скормили свинорылу, а у последнего девушку… В общем, ты и сам знаешь, что может сделать десяток озверевших уродов.

— Так понимаю, ты решил примкнуть к нам? — Стопарь сделал приглашающий жест к костру. — Садитесь. Девочки вас накормят, а потом обсудим, что к чему. Только учти, сынок — у нас анархии нет. Сам себе начальник — это не по адресу.

Хакер еще крепче сжал губы, отчего те превратились в узкие полоски, и зло бросил:

— Знаю. Наслышан… только ответь мне, Дар. Вы против Сыча масть держите, и до того все вместе — это понятно. А сам, чего хочешь? Власти?

— С чего так решил?

— Прерии гудят, выжившая из ума старуха, которая живет с индейцем, так говорит. Да и сам Сова, тоже…