— Беглыми? Какими беглыми? И — какими индейцами? Постой… ты была ребенок — это же черт знает, когда! Не было, и быть не могло никаких индейцев!

— Ты не сошел с ума… Это у Косматого слегка съехала крыша, да наш Сова помешан, как и мой муж. Нет, конечно… Таких — как Сова сейчас! — не встречала. А было — несколько кочевников. Как говорили бы сейчас — бомжей. Только бродягам не равняться с ними — людьми вольными и свободолюбивыми. Главным у них считался Седой Дуб. Ему тогда стукнуло столько же лет, как Доку сейчас. Власти ничего не знали о нас — Дуб, как никто другой, умело скрывался в лесах. А когда нас видели, то принимали за лесных оборотней, — она рассмеялась, вспоминая что-то. — Ну и дурили мы всех!

Она стала серьезнее и продолжила:

— Потом нас стало больше, потом — еще больше. Люди приходили и уходили. Редко, кто рождался в племени, чаще, это были уже взрослые, решившиеся порвать с прошлым навсегда. Иногда — такие же, как те, с которыми ты вступил в борьбу. У нас с Косматым не родилось детей — слишком нетерпелив оказался мой муж, когда лишил меня девичьей чести. Да и как иначе? Девчонка, у которой едва пролилась первая лунная кровь — и взрослый, огромный и изголодавшийся мужик. Я долго и тяжело болела после этого, и уже не могла рожать.

— Сколько тебе сейчас?

— Много… — она неопределенно махнула рукой. — Тогда, во время большой войны, я была совсем соплячкой…

— Не пойму… А когда он тебя выкрал?

— Тогда и выкрал, — невозмутимо ответила Стара. — Никто никого не искал — не до того было. Пару раз прочесали солдаты лес, думали, что тут шатаются диверсанты. Но куда им было тягаться с Дубом — тот всех спрятал так, что даже с собаками ничего не обнаружили!

Я слегка нахмурился — понятно стремление людей как-то уйти от действительности в наше время. Но, представить себе такое, много лет тому назад? Когда вся страна участвовала в смертельной схватке не на жизнь, а на смерть, и скрываться в зарослях от участия…

— Ни Дуб, ни Косматый не являлись предателями, — опять угадала старуха мои мысли. — Они воевали… Косматый — с первых дней. На самой границе. Принял первый бой, был ранен и попал в плен. Убежал. Снова поймали. Снова убежал. Перешел фронт, и здесь уже свои дали ему десять лет за то, что был на территории врага и остался жив. Он убежал и из тюрьмы — не успели отправить в лагерь. Но возвращаться больше не стал — ушел в лес. Там встретился с Дубом. У него та же история. Только того посадили еще раньше. Он участвовал в лагерном восстании, всех расстреляли, а он чудом выжил… Выполз из общей могилы и пешком через полстраны шел домой. Вспомнили детство, какие-то книжки — я в этом ничего не понимала — и решили стать теми, кем и стали. Косматый увел туда свою семью — сумел выкрасть их из-под носа властей! Но, к тому времени, его жена умерла, осталась дочь и два сына. Они все оказались совсем еще детьми, даже меньше, чем я. Мне пришлось стать им матерью… Кому была нужна какая-то цыганка, когда ежедневно пропадали без вести тысячи?

— А ты? Сколько было тебе?

— А я знаю? У цыганок рано становятся женщинами, едва только появится первая кровь. Меня бы отдали в соседний табор — к отцу уже приходили свататься и внесли за меня выкуп. Дуб хорошо сделал, посоветовав Косматому меня украсть. Мне понравилась свободная жизнь в лесах.

— Где теперь его дети?

— Кто его знает? — она вздохнула. — Родными они мне не стали… Что могла сделать для них молодая и неопытная девчонка? Девочка умерла от простуды, прежде чем я научилась обращаться с травами… а ее братья сгинули сами — ушли и не вернулись. Косматый сильно постарел тогда…

Стара, хмуро перекидывала камешки и ладони в ладонь, и неожиданно бросила их на землю:

— Все, Дар. Хватит о прошлом, тебя должно интересовать будущее.

— Ты его знаешь?

— Да. Твой голос дал силу этим камням — им все равно, о чем с тобой говорить.

— Догадываюсь… Твои сородичи так охмуряли доверчивых граждан и выуживали у них деньги!

— Не все, — она лаконично оборвала мое негодование. — Только те, кому разрешено. Есть цыгане, которые занимаются гаданием, есть — воровством. Я происхожу из тех, кто просто кочует и, при случае, не брезгует заработать на легковерии людей. Только ты забыл — цыганского, во мне осталось, только что кровь, да имя…

— Имя?

— Старица… Старой меня прозвали позже.

Стара снова кинула камни и уже серьезно посмотрела на меня:

— Хватит тревожить прошлое… Слушай меня, будущий вождь! Того, что было — не вернуть! — забудь о нем. Но есть настоящее! Твоя жизнь теперь на моей ладони, как и жизнь тех, кого ты оставишь после себя! У тебя будет множество битв — кровь заливает мои пальцы так же часто, как вода от дождя! Но у тебя есть много друзей, верных и преданных. Опирайся на них, и ты станешь непобедим!

— Стара…

— Не перебивай меня! Мое время подходит к концу — я вижу это… После моей смерти, шаманом станет Белая Сова. Он уже умеет многое и знает достаточно, чтобы меня заменить. Только моего дара предвидения он не постиг… Это, не просто слова — опыт тех поколений, которые веками жили на природе и умели слышать ее, как ты слышишь сейчас меня. Мои предки, даже, разговаривали с лошадьми, на удивление всех остальных! Но я больше не цыганка! Я — жена, умершего много лет назад, вождя, теперь его место свободно. Ты становишься им по своей, или, по чужой воле. Сова не может — он не способен вести за собой людей…

— А я могу? Все это слишком сложно…

— Напротив, все просто. Терпи и делай свое дело. — Стара вздохнула и принялась складывать камешки в мешочек. — Ладно… хватит. Я сказала тебе много, и не сказала ничего. Ты сам видишь — я не стала тебе ничего обещать! Или ты хотел услышать что-то иное?

— Нет. Достаточно и этого. Кажется, я должен тебе верить? Что ж, я все понял. Ты не предсказываешь как настоящая цыганка, потому что ты стала индианкой?

— Ничего ты не понял. Потому, что Стара — не Старица. Я перестала ею быть, когда Медведь сделал меня женщиной. Он не дождался, пока я вырасту — его плоть требовала женщину. А наше знание передавалось только девушкам, не познавшим мужчин. И до того, как они сами выбирали себе спутника. Но мне-то, все равно не суждено было его иметь — выбора… Однако, кое-что я смогла запомнить — мое умение осталось при мне! — она сердито взмахнула посохом. — Слушай! Твой путь — путь всех людей долины. Тебе придется это принять, иначе они погибнут, как погибли все те, кто жил здесь до нас. Ты пришел оттуда, где остались миллионы. Ты не забыл об этом? И ты носишь знак зверя на своих плечах…

Я невольно посмотрел на свои руки. Стара, не улыбаясь, быстро сказала:

— Оголи рукав! На твоем плече клок черных волос! Так? Это метка…

— У Лешего, таких меток — вся его кожа!

— Леший — человек. А ты… Ты сумел им остаться. Иди к своим друзьям и спеши в форт. У одного из твоих спутников волосы чужака на поясе — может не говорить, откуда. Но и твои враги не дремлют, я слышу их крики в своих ушах! Ты не стал спрашивать, сможешь ли победить… Хорошо. Ты имеешь терпение. Я отвечу, хоть и не хочу этого делать. Через большое испытание, Дар…

Стара поднялась с колен — ей пришлось опуститься на них, когда она бросала камни. Я протянул ей руку для помощи. В моей ладони внезапно оказались крепкие и сухие руки.

— Стара не изнежена, как многие из тех, кто живет в поселке. Все свои годы она провела в лесах, под открытым небом, и до сих пор, может сама пройти большое расстояние, чтобы найти нужные травы для лечения или еды.

— Это ведь ты научила Дину отыскивать их, по твоим рецептам изготовлены многие мази?

— Стара учила и Ясную Зорьку. Не все в будущем хорошо у молодой жены Совы — помоги ей, когда придет время… — она загадочно посмотрела на меня, но не добавила больше ни слова.

— Помогу… Погоди, что еще может у них случиться? Дина погибла — этого мало?

— Тихая Вода ушла сама — Стара не видела ее будущего. А юная Зорька скоро повзрослеет. И бывшая цыганка это видит… Тебе все нужно разжевывать?