— Она подумала, что мы ее разыгрываем, когда ты сказал, что мы обе твои жены. А я убеждала в том, что это правда. Вот и захотела ей доказать, что не вру. Можно?
— Докажи еще раз…
Ната улыбнулась, глядя на разинутый рот Салли, и мягко заметила:
— К этому сложно привыкнуть? Но для нас это тоже впервые… и ничего. Дар решил, что вы можете остаться. Нет, благодарить нас не надо! — она усадила порывающаяся встать женщину обратно. — Остаться-то, вы можете… Но, у нас есть одно правило! В этом доме старший — Дар. Если вы твердо решили не возвращаться, то должны подчиняться ему. Других условий у нас нет.
И я, и Элина быстро посмотрели на нашу подругу — я не ожидал от нее таких слов, как-то совсем забыв про то, как будут складываться будущие отношения в нашем маленьком коллективе. Но Ната сделалась серьезной и без улыбки ответила на наши взоры:
— Это наше решение… И оно — главное.
Салли, посмотрела на нас, пожала плечами и толкнула Бена. Негр — или мулат, как потом мы выяснили — очнулся моментально. Салли стала ему объяснять суть разговора. Бен сразу согласно кивнул, причем в довольно энергичной форме. Он ответил Салли гортанной, отрывистой речью и протянул мне руку.
— Бенедикт согласен. Он сказать, что так и должно быть. Если бы в поселке быть один человек, который руководить остальным, там быть больше порядок. Он думать, что вы тот человек, которому мы доверять. Вы есть рассчитывать на нас.
Так в нашем лагере стало на трех поселенцев больше. Нам пришлось отложить охоту, которую я хотел провести в ближайшие дни — для новых соседей нужно было устроить более комфортабельное жилище, чем навес под открытым небом. Хоть погода и дозволяла такое, но я хотел, чтобы они тоже имели хорошую и удобную хижину, вроде нашей. Кроме того, раз уголовники так интересовались моей персоной, то не следовало надолго покидать удобные для отражения любой атаки, дом и скалы…
Бен на самом деле оказался блестящим специалистом по ловле рыбы — Салли не преувеличивала, когда упомянула о его достоинствах! Он посмотрел, как Элина забрасывает удочку, покопался в наших запасах, что-то долго мастерил с крючками, и, с гордостью продемонстрировал всем сложную конструкцию. Мы отправились на берег — смотреть, как действует его изобретение. Мулат забросил снасть в воду, в руках у него остался длинный конец веревки, которой он привязал к колышку на берегу. Через какое-то время, он стал тянуть веревку, и мне пришлось ему помогать — так тяжело оказалось ее вытащить на поверхность. Едва показались первые крючки, как женщины стали громко выражать свой восторг — на снастях висело не менее десятка здоровенных рыбин! Большая ее часть смогла сорваться — мы провожали каждую криками отчаяния. Но и оставшейся, которую мы успели достать, хватило с избытком. Бен пояснил, что сорвались в основном со слабых крючков — слишком сильная рыба попалась. Будь там не обычные крючки, а специальные, приспособленные для ловли крупной добычи — все сложилось иначе! Он плохо говорил, и, при Салли, предпочитал совсем молчать. А она так вжилась в роль переводчика, что не давала ему сказать и слова. Пришлось вмешаться Нате — она пару раз оборвала женщину, когда она порывалась встрять в разговор, и это подействовало отрезвляюще. Бен поневоле стал пытаться говорить, а мы, хоть и с трудом — понимать его речь. Отношения между нами напоминали большую семью, и главой ее, как ни странно, стала именно Ната. И Элина, и Салли, слушались ее во всем. Первая, в силу уже сложившейся привычки доверять своей подруге, а вторая — потому что видела, как уверенно себя ведет Ната. Возраст, так сильно разделявший их, уже не учитывался! Само собой, что не оспаривались и мои решения — но всегда обсуждались на своеобразных собраниях. Они стихийно возникали по вечерам, когда мы отдыхали после напряженного дня. Во время одного такого Бен высказал предположение, что прямо под нами может находиться вода. Он руководствовался какими-то своими инженерными познаниями, в которых мы мало что смыслили. Сама идея показалось здравой — Бен предложил, а мы одобрили, вырыть прямо на месте стоянки, колодец. Отдаленность родника от жилища никого не устраивала. К тому же, хоть чистота ручья, впадающего в Синюю, и не подвергалась сомнению, но, по его мнению, вода в колодце, отфильтрованная глиной и песком, будет еще лучше. Так как у меня имелось смутное желание устроить нечто вроде изгороди, по периметру, на случай нападения врага, свой источник внутри лагеря никак не мог помешать. Это соображение убедило всех больше прочих, хотя до сих пор чужаки так и не появились. Нас тоже стало больше, но не до такой степени, чтобы перестать бояться их прихода…
Копали все вместе — когда было время. Так как Бен, кроме снасти, придумал еще и корзину — для нас вообще, новый способ ловли! — то рыба у нас не переводилась. Он сплел из травы, наиболее годившейся для этого дела, что-то, вроде длинной бочки и зауженной к низу. К ней подвязал толстые канаты из того же растения. Задача заключалась в том, чтобы забросить корзину выше по течению реки, да проследить, чтобы отверстие находилось по току воды. Проверяя снасть, мы продрогли до костей — вода в Синей, несмотря на жаркое солнце и давно прогревшийся воздух, оставалась ледяной. Результат не заставил себя долго ждать. Секрет заключался в том, что вход в бочку оказался захлопывающимся — достаточно было потянуть за вторую веревку, и она стягивала его как мешок. Но и без этого, попавшая внутрь рыба не могла уже вырваться наружу — она просто не имела возможности развернуться. Бен сказал, что бочку следует оставить на ночь. На следующее утро мы стали ее поднимать, и понадобились силы всего нашего поселка. Бочка оказалась буквально заполнена рыбой до отказа! На наше счастье, плетеные веревки выдержали, пока мы волокли ее к берегу, но едва успели вытащить на поверхность, как стебли, обмякшие и основательно потрепанные, порвались, и вся рыба стала трепыхаться на прибрежном песке. После этого я остановил Бена — рыбы стало больше, чем мы могли съесть за один раз. А хранить сложно… Солить нечем, а оставлять сушиться на солнце и ветре — так, как мы это проделывали с мясом, не всегда получалось. Иной раз рыба просто протухала, не успев подвялиться. Этот вопрос тоже помог разрешить Бен. Он каким-то особенным образом выворачивал рыбу наизнанку, раздирая ее на узкие полоски и вывешивая последние на солнце. За несколько дней набиралось до сорока-пятидесяти таких полосок — очень жестких, практически высушенных добела, но весьма питательных и долго хранящихся. Тем не менее, отсутствие соли начинало становиться проблемой…
Мы строили им дом — почти такой же, как и себе. Разве, что он оказался несколько меньших размеров — они торопились вселиться в свое жилище, не желая нас стеснять. Мальчик тоже должен был жить с ними, хоть Ната и предлагала поселить его у нас. Но против этого стал я сам. Ребенок, хоть и веселый, и очень общительный, понятливый, тем самым слишком напоминал того, которого я оставил где-то очень далеко отсюда… Ната, как-то, один раз пошутила:
— Дар, тебе ничего это не напоминает?
— Что именно?
— То, как мы живем сейчас?
— Нет. Поясни…
— У нас словно львиная семья. Прайд. Знаешь, что это такое?
— Знаю, — Я усмехнулся. — Когда несколько львов живут одной стаей. Это всегда один сильный и здоровый самец, несколько львиц и все их совместные львята. Бывает, в прайде есть и другие самцы, но они всегда подчинятся главному. А потом, его место занимает более сильный. Закон природы!
— Твое место не займет ни один лев!
— Так ведь и я не собираюсь спать со всеми самками…
— А хотел бы? Салли — очень интересная женщина… И симпатичная!
— Это как понимать?
Она засмеялась:
— А никак! Но, если бы ты был внимательнее, то увидел, что у нее и Бена, несколько странные отношения…
Я заметил. Отношения мулата и Салли были не странными — их, вообще, не было. Все ограничивалось необходимостью совместного проживания — и только. То, что должно происходить, между мужчиной и женщиной, давно проживающих вместе, у них не наблюдалось совсем. Это слегка выбивало нас из колеи — и он, и она, совершенно здоровые люди, ночующие в одной землянке, давно скитающиеся вместе… Наконец — просто чужие для всех прочих и оттого близкие друг к другу. Ната, посмотрев на это, заметила:
