Я скрипнул зубами:

— Посмотрим… Ладно, про ваш поселок выяснили. Здесь их сколько?

— Я не знаю точно. Может, человек с пятнадцать. И с ними девушки, которых они утащили… Этих послали — я слышал сам! — вроде как, навести шмон в округе. А я хотел предупредить, мм. местных… Не успел.

— Ты? Сам?

— Нн-нет. Мне Стопарь велел. Он тоже в поселке. Зэки его не тронули.

— Ясно. Сможешь передать ему обо мне? Скажи, что мы живы. Ты понял? Что мы все — живы! И Сова, с женщинами, тоже. И мы еще вернемся…

Трясун вздохнул — я видел, что выполнять поручение ему очень не хочется.

— Он не только предупредить велел… Где-то тут Анна… Бугай в степи ищет, не знает!

— Что ж ты сразу не сказал, Трясун? Где она?

— Там, где землянка Носатого… Эй, охотник! — он крикнул мне в след. — Не все умеют жить так, как вы… кому-то, приходится питаться и объедками с чужого стола!

Я кинул ему сухую лепешку — небольшое Н/З на все случаи жизни. Трясоголов с жадностью ухватил на лету:

— Сс. спасибо! Я знал, что ты в добрый человек! Будь осторожен!

— А ты — скажи, что велел, Стопарю! И найди Бугая — в одиночку, даже он ничего не сделает!

Яма Носатого — прозвище из ряда тех, кто получал его сам по себе, без участия Совы, — находилась на крутом склоне, недалеко от спокойных вод Тихой. Трясун не солгал, чужаки сидели на корточках и о чем-то говорили возле землянок, из которых слышался плач и всхлипывания. Время от времени оттуда выходили другие зэки и менялись с теми, кто находился поблизости. Все они носили чудовищную смесь обрывков из синих курток и штанов, почти потерявших свой изначальный цвет и изорванных до предела. У многих — приправленное разнообразными обносками, позаимствованными с чужого плеча. Скорее всего, тем, что они сумели найти и отобрать в поселке! У зэков отсутствовали длинные волосы — что могло показаться странным, учитывая немалое время, прошедшее после Катастрофы и явное отсутствие парикмахерских. Напротив, практически поголовно все были обриты наголо. Видимо, таким образом главарь уголовников хотел отличить своих от местных… Перед каждым из зэков лежали довольно серьезные подобия того, чем были вооружены люди долины. Короткие и увесистые дубины, металлические прутья с заостренными концами и парочка арбалетов, на которые я обратил особое внимание. Эти уже сделаны на совесть и могли составить конкуренцию нашим лукам. У всех имелись ножи, разнообразные по длине и ширине лезвий. Некоторые разулись — я видел, что ступни многих чужаков покрыты язвами и следами потертостей. Такие ноги — не признак бывалых ходоков! Видать, переход из предгорья дорого стоил уголовникам, ведущим себя наподобие диких зверей. Но, к сожалению, это были люди. Они говорили осмысленно и внятно, хотя их разговор мог стать не совсем понятен не сведущему человеку…

— Ша, Чуха! Твоих нет!

— Уймись в натуре… Масть не идет — давай на герлу!

— С катушек съехал? Нет… Сыч велел сучек не трогать, пока все не узнает точно. А трахаться мне не в жилу — и так уже весь конец истер!

— А та, черненькая — хороша, целка! Была…

Раздалось дружное ржание, перемежаемое матом:

— Ага, целка! Они тут меж собой давно пере…лись, как кролики. Если только в очко трахать, какая еще девочка и найдется! Зуб, вон засадил одной в рот — зенки повылезали! А мы с Бесом в два штифта ту драли, которую у старухи кузнеца увели!

— Ты, про беленькую? Ту, которую Сыч решил в Клан отправить? Святоша бухтел, она вроде, приблуда. Недавно, появилась. У старухи дочка сгорела, так она эту приютила. А сам кузнец якшается с теми, кто под дикарей рядится! Так что, все по справедливости — ему с ряжеными дружбу водить, а нам девочку! А смазлива, сучка! Чтой-то я завелся, от этих разговоров! Пойду, еще раз ей вставлю, по самые гланды!

— Слышал же — баб в долине, что грязи? Оставь ее, для наших, в Клане.

— Убудет? Сыч и без того, туда всех молодух сгонит… Чем их больше — тем спокойнее. Пахан, знает, что делает — пока их девки у нас, ни одна тварь не пикнет! А пока, пусть братва веселиться! Во, как оголодали, по женской ласке!

— Опять орут… Что там, режут их, что ли?

— Не… Это из мазы, где Зуб да Муха. Они большие любители, шоколадки ел. ой пробивать! — снова раздался громовой хохот и сальные шуточки.

За моей спиной кто-то негромко кашлянул. Я обернулся, но сразу получил жестокий удар в грудь, отбросивший меня назад, на землю.

— Лежать, падла! Ни х…ра себе? Ряженый? Эй, все сюда!

Мне хватило мгновения, чтобы увернутся от следующего тычка — сторожевой, сумевший, из-за моей оплошности подойти незамеченным, решил пригвоздить меня концом длинноного посоха. Я подбил его ноги, рубанул ножом по руке, и, с чувством приложив головой о камень, но не став добивать, молниеносно нырнул в кусты. Позади послышались тяжелые прыжки и крики множества возбужденных голосов — но куда им тягаться в ловкости с тем, кто не первый день бродил среди прерий! И все же, принимать открытый бой, я не решился — только снаружи находилось не менее шести-семи человек! Я быстро нырнул в воду, оставив их метаться на другом берегу, в тщетных поисках следов.

Меня душила злоба — совсем немного времени понадобилось этим ублюдкам, чтобы показать свое истинное лицо. И, вместе с тем, подымалась ненависть к Святоше, Белому и его приятелям — их трусость и предательство решили все дело. Я не мог и представить, что что-то подобное, могло случиться с Шейлой, в присутствии Чера — молодой охотник, сам бы погиб, но не позволил бандитам унизить подругу! Зэки вели себя, как захватчики на враждебной территории. Девушки не ошиблись — война уже началась!

Похоже, следовало ждать гостей и в собственном доме. Если они пришли к типи индейца — найдут и наше пристанище. Или, уже нашли. А если нет — рано или поздно, но заявятся. Я опустил голову в бессильной тоске — Анна! Она прибилась к поселку совсем недавно, и Туча взяла ее под свою защиту. Девушка обрела покой в землянке кузнеца. Может быть, старуха даже рассчитывала на то, что ее сын — Бугай, перестанет кружить головы всем окрестным красоткам… Кроткая и такая ласковая — как же опытная и могучая старуха Стопаря, не смогла уберечь ее от жадных лап этих нелюдей? Я не сомневался, что это именно ее крики, в хижине, звучали до сих пор в моих ушах… Звери!

Ни хищники, ни непогода, ни приступы отчаяния — ничто не смогло сломить упрямства людей, которые, несмотря ни на что, хотели выжить. И вот, словно напоминание, об ушедшем в небытие мире, появились те, кто находился на самом его низу. Множество негодяев и преступников, которых нелепая случайность оставила в живых и привела в нашу долину. Выходит, проход в горах все-таки существует — хоть Сова и оставался при своем мнении, что он недоступен людям…

Я пробежался вдоль берега, вновь подкравшись к месту стоянки. Бандиты опять собрались у землянки и больше не решались отходить далеко. Я мог без труда вогнать, кому-нибудь, из них, стрелу прямо в глаз, но это уже означало настоящее преследование с непредсказуемым результатом. И, хоть я и жаждал крови, желая отомстить за поруганных женщин, усилием воли заставил себя не натягивать тетивы — смерть любого из бандитов могла только спровоцировать остальных на расправу над жителями поселка…

— Что принес нам наш муж? — взволнованная Ната, незаметно для себя, начинала говорить так же, как жены Совы…

— Дай, передохну… Их примерно пятнадцать-семнадцать. Кажется, сгоняют всех, как стадо, в одну ограду. В данном случае — в поселок, у озера. Одного из них я поранил… Ты помнишь девушек, которые жили с Белым?

— Я не могу знать всех в лицо. Тем более, подруг человека, который пытался нас оскорбить!

— Их изнасиловали. В его собственной землянке. Можно было не дружить с ними, но они, как бы там ни было, люди из долины.

Ната побледнела — ей ли не знать, что это такое… Элина спросила:

— А он? Что он сделал? Убил, кого-нибудь?

— Как мне сказали — скулил возле землянки… И все.

Она тряхнула волосами.