— Ната, Элина… Слушайте.

Девушки только вздохнули, услышав мои слова, но я остался непреклонен. Элина предложила вернуться к Сове и уже вместе провернуть мою задумку. Ната, вообще, промолчала — она хорошо понимала сложность и риск всей затеи…

«Язык» — задача не простая. Идти за теми, кого нелегкая занесла в Низины, я не собирался. С одной стороны, зэков, не знающих, что их там может ожидать, мало, всего трое-четверо. Легче справится. С другой — очень большая вероятность самим оказаться перед оскаленной пастью целой стаи, или, попасть в трясину. От души пожелав ушедшим зэкам угодить в яму к Свинорылам, я выбрал иной вариант. На берегу Тихой располагалось несколько крохотных стойбищ — по пять-шесть человек. Бандиты, которые разгромили типи, вряд ли заметили крохотные землянки, раз шли к типи индейца с левой стороны берега. Но, раз ушли на правую сторону, и сейчас возвращаются в Озерный поселок — их обитателям может не поздоровится… И, тогда, поговорив с людьми, мы, вероятно, узнаем еще, что-нибудь, о незваных пришельцах. Ну, а если повезет — захватим одного из них в плен!

Чтобы не оказаться случайно на пути отряда — если таковой все же вернется к типи индейца! — мы перешли речку на несколько километров южнее, и теперь шли по правому берегу, рассчитывая найти очередной брод почти у самого озерного поселка. И, не заходя в него, уже оттуда устремиться вдоль границы Черного леса к своему дому. Это была совершенная наглость, но наглость, оправданная… Кто знает — не идут ли уже сейчас за нами еще несколько озлобленных зэков, ведомых Беспалым, а то и самим Святошей? Они знают местность, хоть и не так хорошо, как настоящие охотники прерий, следовательно, выберут маршрут по левому берегу Тихой…

Мы переночевали, не разжигая костра. Если раньше, забредая в места, где могли встретиться люди, мы жаждали встречи и разговоров, то теперь, наоборот, я желал лишь одного — оставаться невидимым и неслышимым для любого путника прерий. Наскоро позавтракав, мы уничтожили все следы своего пребывания и углубились в заросли, в изобилии росшие по обоим берегам реки.

Первое стойбище оказалось пустым. Обитатели покинули его давно — землянка осыпалась, зола от кострища развеялась ветром и успела порасти свежей травой. Второе — занято парочкой барсуков, облюбовавших себе место для проживания в бывшем человеческом жилище. Связываться с чрезвычайно агрессивными и крупными зверьми мы не стали — как и все вокруг, эти барсуки сильно отличались от своих предков. В любом случае, людей здесь тоже нет…

Крики и ругань услышали к вечеру. В этих краях уже не жили люди, кроме одного, последнего становища. Это именно в нем мы отдыхали после большой охоты, где и делили добычу. Судя, по доносившимся звукам, глумливому смеху и мату, бандиты вовсе не беспокоились об охране — да и чего им было бояться?

— Оставайтесь здесь.

— Дар! — Ната обняла меня и сурово произнесла: — Ты опять уходишь без нас. Это — уже не разведка. Это больше похоже на настоящую войну! И, если ты рассчитываешь взять, кого либо, в плен — наша помощь не окажется лишней!

Элина, дождавшись своей очереди, повисла у меня на шее:

— Возьми меня с собой! Я могу пригодиться!

— Нет. Вы будете ждать в зарослях, так же тихо, как ждали в первый раз. Я пока не собираюсь никого убивать… Если только, не придется защищаться. Не думаю, что это люди, посланные для того, чтобы найти нас и семью индейца. Скорее, другой отряд, о котором говорила Ульдэ. Я всего лишь осмотрюсь на месте, и, уже тогда, станем думать о дальнейшем…

Ругань и крики не прекращались — чужаки понятия не имели о том, что следует соблюдать скрытность. Либо, они считали, что раз их много, то в прерии теперь только они настоящие хозяева! Но волки и дикие собаки, не раз и не два, прибегали именно на шум, и сейчас им просто везло, что поблизости не оказалось достаточно большой стаи свирепых людоедов…

Возле лагеря я заметил, крадущегося в кустах, Трясоголова, и негромко окликнул его. Он вздрогнул, но, увидев кто перед ним, обрадовано приподнялся.

— Тт-ты один?

— Да. Моим девушкам не зачем заходить в такую даль, — я решил отвечать довольно туманно. Пусть думает, что они далеко отсюда…

— Эт-то хорошо, Д-дар! — он взял меня за руку и, продолжая озираться, стал отводить в сторону. — Это оч-чень хорошо! Т-тут такое тт. тт. творится…

— Что происходит, Трясун? Соберись, а то из-за твоего заикания все вокруг дрожит!

— Эт. тти Сс. ссиние! — Трясун сглотнул, и, неожиданно, стал говорить чисто. — Они отобрали у Бражника улов и избили, когда он стал возмущаться! Никто ничего не сказал… После того, как ты ушел, вернулись другие и стали тебя искать. Они сс-словно с цепи сорвались! Потом подошли еще, человек семь или восемь. Стали все переворачивать, вверх дном. Пошли к жилищу Белого и просто велели ему не вмешиваться! А сами…сс-сами затащили внутрь всех ближайших женщин! И, его подружку — тоже! А он смотрел и молчал… Дар, это страшные люди! Никто не посмел вмешаться! Они их насиловали прямо у входа землянки! Все слышали крики! Все!

— Вот и отлились Белоголову слезы девушек, с которыми он поступал подобным образом… Жаль, что не с ним самим. А вы? Ничего не предприняли? Почему?

— А кк-кто мог им помешать? — Трясун весь сжался. — Мужчин в поселке пп-почти нет. Все, настоящие — как говорит Сова, в прерии. А те, кто остались, бояться… С женщинами они легко справились. А из меня, какой защитник? — он еще сильнее стал трястись, и я был вынужден удержать его голову руками.

— Что было потом?

— Они прошлись по всем хижинам. И у всех отобрали еду. Туча бьется головой о стену, они увели ту девочку, которую они приютили недавно…

— Как? Им было мало тех, кого они взяли у Белого?

— Мало? Ты бы слышал, как они радовались, что у нас столько молодых женщин! Похоже, что эти синяки несколько лет не видели другого пола! Да они, в первую очередь, стали ловить именно девушек — только потом еду и вещи! Конечно, хуже всех, пришлось самым красивым! А Анна — ты знаешь, после твоей Огненноволосой, первая красавица в долине! Они забрали ее сразу, еще воткнули кляп, чтобы не кричала, и утащили, прямо на аркане… Руки связали, чтобы не пыталась бежать. После этого все женщины и девушки стали разбегаться по прибрежным зарослям! А эти… Тт. тогда-то и началась самая настоящая охота! Все закончилось только вечером — вернулся еще один отряд, с их главным. Он все остановил и даже заставил своих ур. ур. родов отпустить некоторых девушек по землянкам. Только, что с того…сейчас везде вой такой, что и каменный растает. Они не только Анну, и других повязали. Я слышал, главарь велел отвести девушек, в какой-то там, Клан. Кк. кажется, его зовут Сыч. Он долго разговаривал со Святошей и тот, уже после, объявил всем, что мы можем возвращаться по домам — никто больше не станет бб. беспредельничать. Но отныне, все станут половину своего улова, или добычи, а также собранного в полях, оставлять в распоряжении синих, а те, вроде как станут нас за это защищать от других чужаков. Только, кк. какие еще чужаки? Мы пока видели только этих…

Я скрипнул зубами — эта тактика в нашем мире давно известна… Обычный рэкет и вымогательство, но в новых условиях и, с гораздо более открытым произволом.

— Мужчины вернулись?

— Не все. Кто-то ушел подальше, а кто-то был пойман и приведен ими связанным. Свободными остались только Святоша, Белый, ну и практически вся их свора. Но ты ведь знаешь Белоголового…

— И что, он так и молчал?

Трясоголов испуганно дернулся, увидев выражение на моем лице.

— Он скулит у себя под крышей! Святоша пытался с ним поговорить, но спал с лица, весь сжался и трясется не хуже меня! Вернулся Беспалый — так дружок не стал с ним разговаривать. Похоже, их былая дружба сильно пошатнулась после этого. А теперь они рыщут по травам и выискивают всех, кто убежал в прерии и не вернулся назад. И меня прихватили, да только потом отпустили, потому что от меня кк. какой толк? Я не охотник… Лучше уходи, Дар! Если они увидят твоих красавиц — им несдобровать!