— Сова понимает своего брата… У него тоже не имелось настоящих друзей, до той поры, пока он не покинул город и не стал вести жизнь, которая была суждена ему с рождения! А настоящий друг познается только в беде — и сейчас он считает друзьями немногих. Сова не имел случая доказать своему брату дружбу, но индеец всегда протянет свою руку, если Дар будет нуждаться в ней!

— Дар гордиться тем, что Сова стал его братом!

Мы пожали друг другу руки. Индеец отошел в сторону, к тому месту, где спали обе его женщины. Я достал из мешка куртку, но, подумав, убрал ее обратно. Ночь среди деревьев и рядом с костром не казалась холодной. От свежего ветра нас закрывали скалы. Место для ночлега Чага выбрал так, что сюда не доносилось никаких звуков. От этого ночь казалась очень мирной и тихой…

Со стороны лежанки индейца послышалась тихая возня… Он, как и я, тоже подвергся состоянию возбуждения, и теперь делился им с Зорькой, или Диной… Один из братьев во сне зашевелился, что-то пробормотал и утих — они все лежали на одной подстилке, укрывшись одной шкурой.

Наш костер понемногу угас, лишь маленькие угольки еще продолжали тлеть, привлекая к себе мое внимание. Одно из великих чудес — огонь… Он всегда мог обогреть, защитить от врага и зверя, им можно любоваться часами. Так же человек мог разглядывать только море…или обнаженные тела прекрасных дев! Мои девушки лежали вместе, и я подавил в себе желание подойти и лечь с ними — они так сладко спали, обняв друг друга. Угар защищал их своим могучим телом, он слегка свернулся, и они обе оказались внутри него, как в мохнатом одеяле.

Я долго не мог уснуть — энергия, полученная в воде горного озера, била через край, требуя выхода… В первый раз мы так далеко забрались в горы, к тому же, в те места, где никогда ранее не бывали. Только одной Элине, могли, были быть знакомы эти края, но она отрицательно помотала головой, ответив, что их группа никогда не спускалась в предгорья, и первая же попытка привела к трагедии…

— Я и не помню… — просто ответила она.

Мы не настаивали. Она, на самом деле, могла не запомнить этого ландшафта, практически однообразного на длительном протяжении. Даже если им и приходилось пересекать это ущелье, что само по себе вполне вероятно, то сплошные отвесные скалы, густая растительность, скрывающая видимость, делали его похожим на все другие, а ущелий и оврагов в этом массиве хватало. Но мы заблудиться не боялись. Во-первых, с нами Угар — на нюх и память пса можно положиться. Присутствие индейца и обоих братьев, уже бывавших здесь, и вовсе делало эту проблему несерьезной. Но даже и без них, я смог бы сам вывести нас отсюда, научившись очень многому за месяцы беспрестанных походов и стычек с дикими зверьми. Сова, прошедший немало и скитавшийся по долине с самого начала, в самые страшные и голодные дни, тоже испытал немало. Но и он, когда я поведал ему о своем пребывании под землей, только покачал головой… Среди жителей долины никому не пришлось перенести такого, хотя у каждого хватало ситуаций, где они балансировали между жизнью и смертью.

Пес пошевелился, он поджал под себя лапы и теперь пытался их вытянуть, но ему мешали уютно устроившиеся Ната и Элина. Угар, все-таки, высвободился и перешел в другое место, подальше от подружек. Элина потянулась, открыла глаза и посмотрела на меня:

— Так тихо… Ты не спишь?

Нас слегка касался лунный свет, освещая клочок пространства, где мы встали лагерем.

— Не спится… Но ты спи, солнышко! Еще очень рано.

Она перебралась ко мне, Ната осталась лежать, разметавшись на шкуре.

— Дар… Тебе не холодно? Совсем раздет! Я от одного твоего вида замерзла.

— Иди к Натке, укройтесь вместе! Согреешься…

— Нет… Возьми меня к себе!

Я обнял ее и прикрыл своей курткой. На самом деле возле погасшего костра вовсе не казалось холодно. За день солнце так прогревало землю, что, даже ложась спать, мы не заботились о том, чтобы устроить под шкуры настил из веток и листьев. Сказывалась привычка спать в самых неудобных для этого местах, а такое еще отличалось комфортом!

— Дар…

Элина ткнулась мне в щеку. И без того взвинченному, жар юного тела передался и мне, я ответил на губы девушки, ставшей мне не менее близкой, чем Ната… Она прижалась вплотную, грудь желанного существа вздрогнула под моими руками…

— Проснутся…

— Нет. Мы тихо.

Я просунул ладонь под ее рубаху и нащупал маленький сосок. Глаза Элины заволокло… Она порывисто задышала и положила свою руку мне между ног. Я тихо прошептал:

— Я хочу тебя!

— Мне нельзя… Понимаешь? — она вздохнула, покрывая поцелуями мои щеки.

У меня вырвался вздох сожаления. Одна только близость ее тела сводила меня с ума! Я испытывал неземную страсть, обладая этими двумя девушками, каждая из которых могла подарить незабываемые минуты наслаждения, и с каждой это было не так, как с другой. Маленькая девушка умела все и могла меня заставить захотеть ее, даже если я вовсе не был настроен на близость. Хотя, если честно, такое просто исключалось — я всегда желал близости с ними! Элина — несколько иная… и, может быть, даже более, страстная и чувствительная, чем Ната. От нее всегда исходил особый аромат, и я вдыхал его с наслаждением, узнавая запах ее кожи в темноте. Я дарил ей те же ласки, которые в самом начале нашей жизни, так потрясли Нату — а Элина умела их принимать! Она, становясь еще более раскованной, не пыталась сдерживать свои эмоции, плача от радости и экстаза… Что и говорить, насколько это возбуждало меня самого! Ее нескрываемая дрожь, вскрикивания, искренность — это так сильно заводило, что, кончив один раз, я очень быстро приходил в состояние полной готовности, снова… Даже Ната, для которой все это было не внове, лежа рядом с нами, загоралась ее огнем и начинала ласкать свою подругу. Очень часто наши игры заканчивались лишь под утро, и мы, обессиленные и счастливые, лежали сплетенным клубком на мятых простынях, отдыхая после неистовства ночи…

А еще — ее чудные волосы, подобных которым, я не встречал в свой жизни никогда! Они укрывали нас волшебным покрывалом, сквозь которое струился слабый свет очага — если мы ночевали дома. Иногда, мы все вместе, втроем, скрывались под волнистыми, длинными локонами, а Элина смеялась и говорила, что острижется, если мы будем любить их больше, чем ее саму. Тогда мы: я и Ната, хватали ее за руки и валили на спину, и, кто-нибудь, принимался убеждать не делать этого… Способом всегда действенным и верным!

Я вздохнул, сожалея, что мы не в нашем новом доме. Элина, уловив мое испортившееся настроение, снова нежно коснулась губами до щеки:

— Ты очень хочешь?

— Да…

— Я чувствую… Ты такой холодный? Почему?

— Вы спали, я не стал будить. Мы с Совой купались в водопаде, с час тому назад. Там очень красиво: луна освещает озеро, а звезды отражаются в брызгах… Оно небольшое, мы все даже не поместимся. И такое…такое необычное. И очень холодное. Вот почему я кажусь тебе ледяным.

— Я могу тебя согреть…

— Ты же сама замерзла?

— Нет… Только не шевелись, ладно? И… Не смотри на меня…

Она соскользнула вниз и ухватилась пальчиками за тесемку на моих штанах. Я замер — девушка собиралась сделать то, что никогда не пыталась раньше! После того, как Ната в первый раз показала ей, как это делается…

— Лина… Линка!

Она не ответила, совсем распластавшись на шкуре у моих ног. Ее пальцы высвободили мой орган, взялась у основания пальчиками и влажные, горячие губы, принялись вдохновлять его к еще большему подъему, хотя я уже давно был готов… Я весь задрожал, хватаясь за ее голову обеими руками…

— Я сама…

Она мягко отвела мои руки. Она не была столь искусна в этом деле, как Ната, но я этого почти не замечал, будучи полностью поглощен проявлением любви самой красивой девушки долины. В какой-то момент я почувствовал, что не сдерживаюсь…

— Почему? — спросила она, когда я попытался приподнять ее голову.

— Я не могу больше…

— Ты хочешь кончить?