Благодаря небольшой возвышенности возле скалы, все пространство перед нашим домом хорошо просматривалось. На самой скале, немногим ниже вершины, имелась выемка, находясь в которой мы могли наблюдать прерии на большое расстояние. Никто не мог подойти незамеченным, если только не собирался сделать это ползком, но и то, его учуял бы Угар…
После сражения с волками, такого большого скопления хищников в травах более не встречалось. Но множество более мелких — в семь-восемь голов, иной раз пыталась нападать на охотников, путешествующих по прериям. И все чаше люди давали им жесткий отпор — урок не пропал зря. Правда, за это пришлось платить высокую цену — так до нас дошла весть о гибели еще двух девушек, посчитавших, что их сил достаточно, чтобы сразиться с обитателями прерий. Еще двоих мужчин, защищавших группу собирателей корней, загрызли в низинах, где волки чувствовали себя полными хозяевами. От клыков страдали многие — и не только волчьих. В степях стаями носились вездесущие крысы, нападавшие всегда внезапно, скитались дикие собаки, не уступавшие волкам ни в размерах, ни в силе, а свирепостью даже превосходившие последних. Одинокие кошки, величиной от рыси и до небольшой пантеры, тоже могли прыгнуть сверху на спину одинокого путника. И лишь жутких чудовищ — Бурых! — пока никто более не видел на пространствах долины.
Но в целом, счет понемногу становился в пользу людей. Теперь мы лишь изредка видели, как мелькают среди высоких зарослей гривастые громадные тени, да отрывисто лают чудовищные псы, чем-то похожие на нашего Угара. Добычи в прериях хватало для всех, и мы старались без излишней нужды не ходить в те районы, где промышляли эти грозные создания. Крысы-трупоеды тоже не тревожили, в основном занимая территорию возле западного края болот. Пройти сквозь владения иных крупных зверей они не пытались, довольствуясь тем, что могли добыть в мутной воде и прибрежных зарослях. Мы слышали, что от их набегов страдали людские селения, расположенные на северо-востоке, возле болота. Но и сами крысы служили пищей для гигантских кошек, в свою очередь, уничтожающих трупоедов, где придется.
В целом, если не обращать внимания не некоторые неудобства, жизнь в долине устоялась — по крайней мере, для нас. Волей-неволей, люди стали привыкать, как к новой фауне и флоре, так и собственному существованию среди руин.
Собственно, самих руин в долине, почти что и не имелось. Несколько городов-спутников, располагавшихся в относительной близости от мертвого мегаполиса, разнесло в пыль не хуже, чем покинутые нами развалины. Та же участь не обошла десятки сел и деревень, располагавших в основном малоэтажными строениями. Что тогда говорить о более крупных центрах, где дома возвышались на несколько этажей? Землетрясение смело все… Подняв на огромную высоту горный хребет, оно опустило в бездну Провала весь видимый глазу север. На востоке катастрофа разверзла чудовищную пропасть, дышащую жаром и выхлопами, убивающими каждого приблизившегося. Оно создало впадину на северо-востоке, быстро превратившуюся в практически непреодолимое болото-озеро, с жуткими гадами и тучами гнуса, способного высосать кровь из любого живого существа, имевшего неосторожность оказаться подле страшного летающего облака из мошкары. Ну а запад… Запад просто оказался закрыт, мощными потоками вод Синей реки, где водились монстроподобные ящеры, чьи следы мы иной раз встречали в своих скитаньях вдоль берега, и от которых старались, немедля удалиться. Иными словами — долина, давшая всем уцелевшим приют и возможность жить, стала и западней, из которой не имелось выхода. Мы понятия не имели, имеются ли люди за ее пределами, и что вообще творится там, за порогом известной нам территории.
Попытки реанимировать чудом уцелевшую технику, вроде радиоприемника или сотового телефона, который один чудак носил с собой с упорством маньяка, ничего не дали. Среди жителей прерий нашлось немало светлых голов, способных собрать многое, из куска проволоки или разбитых вдребезги плат выкопанного компьютера — но, сотворить чудо они не могли… Все попытки связаться с внешним миром заканчивались одинаково — тяжелым, гнетущим молчанием радиоэфира, где даже какие-то помехи воспринимались как сигнал цивилизации. Но шорох оставался шорохом, молчание — молчанием, а надежда угасала, как только очередной изобретатель в сердцах выкидывал свое творение на свалку…
Я не принимал в этом участия. Не потому что не верил, что мы единственные на всей планете, а в силу того, что знал — что мы можем услышать. Бредом ли было мое видение, или новым, неожиданно открывшимся шестым чувством, но я не забыл ни силуэта стальной, тупоносой хищной сигары, летящей в мрачной взвеси ночного неба, ни смысла донесений экипажа спутника, чьи переговоры, со сходящим с ума капитаном подлодки, так четко проявились в моем мозгу. Даже если все это — плод воображения и последствия одиночества! — катастрофа была глобальной… И надежду на помощь и приход, каких бы то ни было спасателей, считал утопией.
Пару раз к нам наведались, как бы случайно заскочившие в эти места, жители из озерного поселка. Слух о нашем переселении дошел уже до всех, и многим хотелось увидеть своими глазами то сказочное богатство, о котором многие судачили. Понимая это, мы предусмотрительно упрятали все остатки прежней роскоши в тайник, и им пришлось уйти разочарованными. Но, если первые почти не скрывали своего интереса к тому, что находилось внутри нашего жилища, то, появившиеся им на смену братья Черноноги, интересовались совсем иным.
Они пришли рано утром и разбили свой шатер из шкур несколько ниже, по течению вод Синей реки. Вместе с ними пришли две девушки, одну из которых мы уже знали. Это была Шейла, которую, я когда-то защитил с Натой и Совой, на празднике Мены. Немного знаком был и старший брат, с которым общались во время охоты. Впервые увидели только вторую их спутницу, с тяжелым и угрюмым взглядом, которым она сразу окинула моих подруг. Ната шепнула, что женщины с подобными глазами, часто накликивают беду своим спутникам… Братья появились не из любопытства — к берегам водоемов вернулись птицы. Несколько запоздавшие, как мы считали, по времени года. Галдящими стаями и небольшими группками, они постоянно висели в небе, иногда снижаясь на многочисленные берега озер, рек и мелких ручьев прерий. На этот раз братья выслеживали диких гусей. Правда, как и все вокруг, совсем не тех, которых мы себе представляли по прошлой жизни…
Братья пришли с намерением поохотится, и уверяли, что гуси прилетят в самое ближайшее время. Заразившись их энергией, мы тоже решили принять участие в поимке преобразившихся существ — требовалось новое оперение для стрел, да и интересно было попробовать мясо этих странных созданий. Предположение мужчин сбылось в тот же вечер — с гоготом и клекотом над нашими головами пролетела целая эскадрилья монстров, пугая размахом крыльев и жутковатым видом. Чага — старший из братьев, признался, что уже видел их на скалистом озере. Там птиц спугнули рыбаки, и он надеялся, что стая не минует берегов Синей. Так и вышло.
Похватав оружие, мы кинулись к берегу. Вскоре, выйдя на шум ничего и никого не боящихся птиц, мы уже наблюдали за ними. Примерно тридцать голов опустилось на воду, подымая волны своими стремительными телами… От прежнего облика у них осталось только название, все остальное — иным. Не менее громадные, чем прилетавшие в долину вороны, с сильно удлиненными шеями и выпуклыми глазами, голенастыми лапами, больше напоминающими ходули с надетыми на них ластами. Зрелище несколько комичное, но внушало и уважение — они мастерски ныряли в пенящиеся воды Синей, и каждый раз возвращались с уловом, держа в зубастых пастях крупных рыбин. Они более всего напоминали собой ископаемых птеродактилей, чем мирных птиц, от которых получили свое название. Цвет оперенья вначале показался черным, но оказался таковым лишь отчасти: снизу окрас чем-то походил на свинцовые отливы волн, в преддверии бури, а сверху их нельзя было увидеть на фоне трав — спины птиц полностью сливались с бурой желтизной листвы и стеблей! Братья полагали, что это служит гусям для того, чтобы дать возможность укрыться в травах, от более грозных обитателей воздуха, вроде, очень редко виданных, орлов. Но, глядя на сплоченную стаю и немалый размер этих монстров, мы сильно сомневались в том, что такое нападение, вообще, возможно. Эти гуси просто отогнали бы любого орла прочь, каким бы громадным он не был. Выждав время, мы разом спустили тетивы луков… Я и Элина выбрали одну цель, и теперь она неподвижно лежала на быстро окрашивающейся кровью воде. Две птицы убили и братья. Стая, вместо ожидаемого нами взлета и бегства, с шумом и гоготом кинулась из воды в заросли. Лишь предусмотрительность, с какой мы устроили свою засаду, спасла нас всех от мести пернатых. Если бы они нас обнаружили, то схватка с волками могла показаться цветочками! Гуси буквально пробили своими тушами брешь в кустарниках, отойдя от берега почти на сто метров. Но после, бестолково потоптавшись и не найдя своих обидчиков, опять бросились в воду, и, уже там, набирая скорость и тяжело махая крыльями, быстро унеслись вдаль, покинув наш берег. Если бы им пришло в голову исследовать заросли получше…
