Мы пересмотрели вместе все запасы, индеец посоветовал взять с собой то, что не сильно бросается в глаза. Он выбрал несколько небольших ножей, благо их у нас было в достатке, пару одеял — их следовало заменить более крепкими, хоть и тяжелыми шкурами, и, несмотря на мое негодование, пренебрежительно отмел консервы.

— Не стоит вспоминать о мертвом мясе, когда вокруг полно живого! Это верный способ привлечь к себе внимание, все поймут, что у вас в городе, действительно, есть склад!

Но я все же решил взять с собой несколько банок, добавив к ним еще и парочку с консервированным соком. Для пробы, мы вскрыли одну из оставшихся, не пропало ли? Наши опасения оказались беспочвенны. В постоянном, слегка влажноватом и прохладном воздухе хранилища, ничего не испортилось. Правда, у некоторых сроки хранения почти закончились, но мы рассчитывали на то, что не станем так долго их держать без употребления. Была и уверенность, что те, кто их увидят, не станут обращать на это внимания! Сова с иронией заметил:

— В этом вся сущность белого человека… Сплавить под шумок вещи, уже не годящиеся прежним владельцам. Да еще и под видом, чего-то, особо ценного! Но индеец не станет тебе мешать.

— И правильно делает. На то и белые — чтобы краснокожий имел возможность хоть кого-то укорять. А если честно — ты, хоть и прав отчасти, но все же не совсем. Эти банки или одеяла ценны не сами по себе — но тем, что они символизируют. Это — как память о прошлых, куда более обеспеченных и лучших днях. Но что до них моему не цивилизованному брату?

Помня свое обещание, мы вручили Сове внушительный набор подарков. Он не стал отказываться ни от чего, хотя я заметил почти полное равнодушие к принесенному сахару или средствам гигиены. Зато при виде оружия индеец оживился, и с видимым интересом стал рассматривать нож, к которому мои девушки еще ранее сшили удобные и крепкие ножны из шкуры свинорыла. Я также протянул Сове несколько десятков гвоздей — как оказалось, наиболее ценный товар из тех, что ходили в долине по рукам. Из них умельцы изготавливали наконечники для стрел — не я один до того додумался… Пока еще никто не смог изобрести ничего более подходящего — хотя уже появлялись попытки заменить железо костью или ракушками, собираемыми на отмели. Кости казались даже острее, но часто ломались при попадании в цель, ракушки годились лишь на мелкую живность. Гвозди можно было раскалить в огне и придать нужную форму, более-менее обстучав, чем либо, тяжелым. Наиболее лучшие наконечники выходили у Стопаря — этот могучий старик имел опыт кузнечного дела и сейчас стал воистину незаменимым…

Несмотря на возражения индейца, Ната вручила ему и несколько мотков ткани — для женщин. Сова только недовольно пробурчал себе под нос, но, под укоризненным взглядом Маленького Ветерка стушевался и умолк. Хотя… может быть, сыграло свою роль и то, что его попросила принять подарок Элина.

В дорогу собрались быстро. На этот раз нам не нужно было тащить с собой столько припасов, как раньше. Ната быстро научилась готовить сушеное мясо-пеммикан, по более удобному способу, показанному ей Диной и Ясной Зорькой, и теперь у нас всегда лежал наготове запас этого незаменимого для походов продукта. Девушки испекли груду лепешек с травами и пряностями, благодаря которым те тоже долго не портились. Одежда для путешествий особых забот тоже не требовала — прошли времена, когда человеку казалось мало иметь меньше одной пары штанов, или сапог… А мы, так вообще могли считаться Рокфеллерами — зная, что у каждого в мешке лежат запасные мокасины и одежда. За этим следила Элина. Ната, на правах старожила, поручила ей эту обязанность, и та следила за вещами неукоснительно. Кроме того, после очередного потепления казалось лишним нести теплые куртки. На ночь нам вполне могло хватить наших одеял, которых не признавал индеец, предпочитая обходится шкурой перерожденной крысы — та грела лучше и не промокала на влажной почве. Со временем — если удастся переубедить брезгливость Наты! — я собирался тоже обзавестись подобной подстилкой. Лишь бедному Угару жара доставляла некоторые неудобства, но он стоически их терпел, или делал вид, что терпит. Его меховая шуба облезла клочьями, и Ната уже начинала сердиться, на ни в чем не повинного пса, постоянно выметая из всех углов клочья черной, кучерявой шерсти. Ее стало так много, что мы заполнили ею одну из наволочек.

Вместе с индейцем мы очень быстро прошли и городские руины, и степи, отделяющие наше жилище от Каменных Исполинов. Миновали овраг, ставший, по-моему, с Натой мнению, намного шире прежнего. Элина промолчала — она видела его впервые, а индейцу не с чем было сравнивать. Я вообще сильно поразился, как ему удалось нас так быстро найти среди городских сопок. Сова, пожав плечами, указал на песок под ногами и кратко добавил:

— Следы.

— В городе?

— Ты рисовал план. Называл приметы. Сова запомнил. Потом видел дым…

Теперь уже я пожимал плечами… Все казалось верным, но, будь я на месте индейца — не ручаюсь, что смог найти его жилище в столь короткий промежуток времени.

Вскоре мы подошли к стене. Я во все глаза смотрел на скалы — их высота и крутизна не позволяли и предположить, что можно преодолеть эту преграду как-то иначе, чем обладая крыльями! Однако Сова поднырнул куда-то под камни, ужом пролез меж двух, почти сдвинутых вплотную массивных валунов — и, через минуту, уже стоял на вершине одного из них, делая выразительный жест рукой. Сам Сова спрыгнул вниз и пошел первым, освещая дорогу факелом. Как индеец сумел обнаружить этот, практически неприметный лаз — это было выше нашего понимания… Но он существовал, и, через него, обтирая спинами холодные камни, мы вскоре вышли на ту сторону — прямо в прерии. Что и говорить, что на выходе, Сова еще раз получил кучу благодарностей за такой подарок — отверстие меж скал очень и очень упрощало нам жизнь! Я постарался хорошенько запомнить местность — возвращаться следовало тем же путем. Мы не стали сворачивать в сторону жилища индейца — Сова коротко заметил, что женщины будут ждать уже в поселке. Заночевали в одной из множества больших выемок-ям. Сова пояснил, что это лежбища крупных животных и в них не стоит опасаться появления прежних хозяев. В селение у озера намеревались подойти ко времени, когда солнце поднимется над вершинами деревьев. Позавтракали на ходу. Сова торопил — следовало прийти пораньше, чтобы иметь возможность и уйти — засветло. Кроме того, так поступали все охотники и бродяги, оставаться в поселке на ночь никто не решался, памятуя о нравах, там царящих…

На ночевке я рассказал ему о стычке в предгорье. Сова и раньше допытывался о том — откуда у нас Элина? — вот вечером я и посвятил его во все подробности. Узнав о том, что предшествовало ее появлению, он сильно помрачнел…

— Мой брат сказал — их восемь? И вы больше никого не встречали? Такого еще не слышали в долине… Док много болтает, и, не всегда правду, но в одном он искренен. В прерии есть плохие люди… Так было всегда, так будет и впредь. Людей не переделаешь. Но, такого мы еще не слышали! Не встречалось еще людоедов среди тех, кто остался среди живых! Мой брат великий воин — но я не вижу доказательств его подвига? Он должен был принести с собой скальпы убитых врагов!

Мы тактично промолчали — подобное нам просто не пришло в голову. Я невольно задумался — а хватило бы мне духу, содрать кожу с головы только что убитого человека? Ответить утвердительно, как-то не получилось…

Сова больше не распевался соловьем о вольной жизни среди прерий — услышанное от нас, здорово озаботило индейца, заставив его самого задуматься о многом. Ну а мы… Мы просто смотрели на звезды — благо небо было усеяно ими так, словно наверху, не жалея, раскидали множество ярчайших точек, где едва осталось место для самой основы. И я не задавался в тот момент думами шамана. Со мной рядом две прекрасных девушки, с которыми я делю еду, кров, дорогу и саму жизнь. И это куда значимее всех чужих проблем! Наверное, так иной раз выглядит счастье….