— Мой муж, которого зовут Дар, готов идти навстречу неизвестности?

Я улыбнулся — Ната шутливо изобразила нашего приятеля, и у нее это получилось.

— Скво должна молчать, когда думает мужчина!

— Скво молчит… Можно скво, поцеловать своего мужа?

Я крепился из последних сил, но, не выдержав и отбросив серьезность, рассмеялся и обнял девушку.

— Ну тебя! Я только в роль вошла!

— Не надо! — я с притворным отчаянием прикрыл ей рот поцелуем. — Хватит с нас и одного сумасшедшего!

— Ты считаешь его не от мира сего?

Неопределенно пожав плечами, я поднял упавший мешок:

— Не знаю… Сова нормальный мужик, а то, что слегка зациклен на непривычном для нас облике и манере речи, так ведь, кому от этого плохо? Мне он нравится!

— Мне тоже.

Мы стали пробираться в лес. Угар, недовольно поскуливая, первым протискивался через заросли и там ждал нас, в нетерпении постукивая о землю хвостом.

— Потерпи уж, малый… Мы ведь не птицы, за тобой не угонимся! Это у тебя лапы для всего приспособленные…

— А ты такие не хочешь?

— Мне не помешают. Лишний раз мокасины не шить. А тебе — обойдешься. Чем я тогда любоваться буду?

Как ни быстро мы старались идти, но, в требующем постоянного напряжения подъеме, поддерживать один и тот же темп оказалось трудно. Кручи становились все отвеснее, земля осыпалась на взгорках, мы обливались потом…

— Все. Привал!

Мы упали на траву. Ната дрожащими руками потянулась к фляжке с водой. Я вытер пот на шее и смочил лицо.

— Долго еще?

— Возможно, за той вершиной… С низины трудно определится. Посмотри на пса!

Угар рвался вперед… Лишь строгий оклик заставил его держаться возле нас. Я не хотел лишиться надежного бойца в незнакомой местности, тем более, памятуя незабываемую встречу со Змеем… Мы никогда раньше еще не поднимались в горы. Всего полдня и долина, чуть ли не на всем своем протяжении, лежала где-то внизу, став видной как на ладони. Мы различали несколько озер и отражающийся от воды, свет. Смутное марево над очень далекими болотами, на северо-востоке, и, даже, темную полосу Каменных Исполинов, за которыми находился наш дом…

Подъем незаметно стал очень резким. Здесь господствовал иной тип растительности — мягкий мох, напоминающий тот, который рос в низине, но отличающийся по цвету, он был густого темно-зеленого оттенка. Почти все деревья были нам не знакомы. Я поражался тому, как быстро они выросли, но Ната, с ходу, отмела это предложение, устало сказав:

— Они не выросли. Они тоже, изменились…

Возможно, так оно и было. Кое-где, глаз выхватывал смутные, памятные очертания. Так, например, мы узнали сосну по висящим на ней шишкам, а вот дуб, с характерной и памятной листвой, мог остаться нами, не замечен — мы смогли опознать его только по упавшим к корням, желудям. На вершинах деревьев, перепрыгивая с ветки на ветку, носились мелкие зверьки — то, что стало с прежними белками или куницами. Под ногами тоже кипела жизнь. Ната, с гримасой отвращения, сбросила с ноги здоровенного паука, намеревавшегося вонзить свои жвалы в штанину.

— Какая мерзость!

— Брось его… Мы приближаемся.

Пес остановился и устремил на меня свои темные глаза. Я прочел в них предупреждение — Угар явно не хотел, чтобы мы вышли к источнику дыма открыто!

— Что-то, случилось?

— Да. Пес призывает нас к осторожности. Пригнись… Да и мне, тоже, что-то не нравится…

Я прислушался к собственным ощущениям — чувство приближающейся опасности мало-помалу стало давать о себе знать… Мы нырнули в густые заросли, стараясь ступать очень тихо, чтобы ненароком не наступить на сухой валежник или зацепиться за торчащие местами корни.

— Смотри!

В нескольких шагах перед нами, на земле, лежал клочок одежды, зацепившийся за колючки кустарника. Он был какого-то неопределенного цвета, на нем сохранилась пуговица. Мы догадались, при ближайшем осмотре, что это часть куртки, возможно, бывшего зимнего пуховика…

— Он такой грязный…

— А что ты хотела? Прошло столько времени после всего… Свою помнишь? — Помолчав немного, я добавил — Знаешь, не нравится мне что-то… Чувствую.

— Как тогда? При встречах?

Я пожал плечами:

— Не могу сказать. Каждый раз по-разному. Иногда, очень сильно чувствуешь, а иногда, в последний момент! А сейчас… Есть что-то такое, неприятное. Муторно на душе, и все тут…

— Можем уйти обратно!

Я отрицательно мотнул головой:

— Не для того столько времени потратили. Я хотел бы точно знать, кто это здесь бродит?

Ната неопределенно кивнула…

— А зачем? Сова говорил, что в прерии много людей. В смысле, тех, кто предпочитает не сидеть на одном месте, а следует за ветром.

— За ветром?

— Он так выразился. Красиво, да?

— Красиво… Если бы это прозвучало в той, прошлой жизни. А здесь — не знаю… Мы все идем за ветром, и куда он нас выведет — трудно ответить.

Угар глухо тявкнул.

— Собака хочет, чтобы мы шли вперед.

— Тогда идем!

Мы опять устремились за ним. Пес рвался вперед, не обращая внимания на то, что мы безнадежно отстали. Вокруг слышались крики и посвист мелких птиц, необычных животных, под ногами сновали многочисленные насекомые, размером превосходившие прежних практически в пять-десять раз.

Вообще, вся живность, попадавшаяся нам на глаза в эти месяцы, совершенно перестала соответствовать своим прежним размерам — либо, она перестала быть той живностью, переродившись невообразимо во что. Жуки достигали чуть ли не моей стопы в длину и ширину. Гигантские пауки способны были своим укусом свалить здоровенного Овцебыка. Попадались грызуны, величиной с кошку, верткие и быстрые как молнии, так что глаз едва успевал запечатлеть их появление на пестром фоне, среди поражающей воображение растительности! Все это — совершенно не походило на то, что когда-то было нам знакомо…

— Стой!

Я остановился, как вкопанный. Ната внимательно осматривала сломанные ветки впереди себя. В некоторых случаях, я уже вполне мог довериться ее интуиции — Ната умела различать следы лучше меня. Вероятно, сказались давно пройденные уроки в скаутском отряде!

— Здесь недавно прошли люди…

— Поясни.

— Сломаны ветки на уровне груди — животное, способное идти напролом, не стало бы выбирать для этого столь неудобную дорогу. Так можно сделать лишь при быстром беге, когда ничего не замечаешь, или спасаешься от кого-то. Если идти спокойно, то ветки были бы просто отогнуты в стороны и, без ущерба, вернулись назад. На земле вмятины — это не копыта и не лапы… Похожи на башмаки, но утверждать не берусь. И еще…

Она дотронулась пальцем до листьев.

— По-моему, это кровь…

— А следов… Тех, кто мог догонять, ты не обнаружила?

— Погоди…

Она склонилась к почве, на влажной поверхности которой, на первый взгляд, ничего не было видно:

— Есть! Их много — семь или восемь. Они бежали, один за другим, как звери! Но если это преследователи — то, кого они догоняли? И кто убегал?

— Люди?

Ната бросила на меня тревожный взгляд:

— Оборотни?

— Нет. — Я внутренне содрогнулся, вспомнив описание ранее виденных чудовищ. — Надеюсь, что нет. Все-таки, следы от обуви…

— Белая Сова и Док упоминали о тех, кто способен ограбить и убить любого путника, но речь шла именно об одиночках. Или, в долине уже образовались настоящие банды! Но он бы о них знал…

Неожиданно, нарушив тишину леса, до нас донесся отчаянный, полный боли и ужаса крик. Ната широко раскрыла глаза:

— Кто это? Дар! Поспешим! Мы еще можем успеть!

Я сжал древко лука и глухо обронил:

— Вряд ли…

Мы молча бросились вперед. Еще где-то полчаса беспрерывной гонки по отвесным кручам — и мы выскочили к небольшой лужайке, где сразу остановились, пораженные увиденным… Возле потухшего костра, полукругом, в лужах крови лежали тела людей. Никто из них не шевелился — они все были мертвы. На многих не имелось никакой одежды — она вся сорвана и свалена неподалеку от владельцев. По стоянке, в беспорядке, валялось примитивное оружие, кое-какой, нехитрый скарб, жалкие крохи продовольствия. Здесь было тихо…