Ната улыбнулась:

— Хочу. В конце концов, всегда есть возможность вернуться! А так — увидим там и других людей — тех, кто, как и наш индеец, бродит по долине. Нам ведь необязательно для этого переселяться отсюда? Давай, просто побродим, как и они, присмотримся — тогда и станем решать!

— Сова сказал, что тоже придет на праздник. Я думаю, он будет нас ждать.

Ната повисла у меня на шее…

Стали ли мы опытнее или сказалось то, что закалились дальними переходами, но с каждым разом теперь проходили за день намного больше, чем в прошлое время. Сова правильно подметил — охотника кормят ноги! Продукты на этот раз почти не брали — долина могла обеспечить нас гораздо более свежим мясом. Шли налегке, а потому быстро. Очень немного понадобилось времени, после выхода из подвала, для того, чтобы оставить за спиной узкий проход между рекой и скалами. Ни стаи собак, ни какие-либо иные звери, не мешали нашему продвижению. Помня о том, каким неожиданным и губительным может оказаться внезапное наводнение, а еще больше — встречу с чудовищной змеей! — мы решили не спускаться в Низины, и направились вдоль линии уже знакомых холмов. Прошло больше года, с тех пор, как над нашими головами потемнело небо и стали валиться дома. За это время мы оба превратились из городских и неприспособленных к жизни на природе жителей, в двух выносливых и сильных путешественников. Из снаряжения взяли все самое необходимое: легкие куртки, запасные мокасины, пару одеял, насчет которых долго сомневались — погода обещала долго оставаться благоприятной. Из вооружения, как обычно — копья, луки, меч для меня и дротики — для Наты. Опыт предыдущих походов показал — в ее руках они достаточно смертоносны. Иными словами — нападения крупных хищников практически не боялись! Присутствие Угара давало возможность всегда принять заблаговременные меры. Да и не так-то легко напасть на отряд, где, кроме клыков могучего пса, в схватке мог принять участие острейший клинок, носимый мною на спине. К нему добавлялась твердая рука девушки, которая бросала уже упомянутые дротики с поражающей точностью и силой. Все вместе мы являли собой хорошо вооруженную и сплоченную «стаю» — и волки, и собаки, встречавшиеся на пути, прекрасно оценивали это и не спешили устремляться по нашим следам, довольствуясь более доступной дичью. Уверившись в этом, я, едва мы спустились с последнего холма, принял решение свернуть с прибрежной линии в травы — ровно в том месте, где проделали этот путь, когда нас вел индеец…

Через пару дней, уже при подходе, когда появились знакомые очертания прибрежных скал, сделали остановку. Мы хотели привести себя в порядок — являться в разодранной и грязной одежде к людям, живущим возле берегов озера, почему-то не хотелось… Интуиция подсказывала, что наш вид играет не последнюю роль в том, как к нам будут относиться в дальнейшем.

В первый раз, когда мы посетили поселок вместе с Совой, мы почти не общались с его жителями — не считая знакомства с теми, кто оказался подле костра. Вскользь полученные сведения об остальных, их привычках и стихийно установившихся обычаях, не могли полностью раскрыть того, что могло ожидать нас при очередной встрече с людьми. Но некоторые вещи мы и сами поняли, без пояснений.

В поселке не брезговали воровством — это раз. Кто-то усиленно пытался набрать «команду», для навязывания своей воли другим — некий Святоша, о котором наш приятель отзывался с крайним неодобрением. Два. В поселке и вообще, в долине, сильно преобладание женщин над мужчинами — три. Те из мужчин, кто жил возле озера, предпочитали проводить время поблизости от воды, ничего не делая, или, объединяясь, устраивали некоторые подобия совместной охоты — такое случалось очень редко. Насколько я понял, животных старались окружить, загнать в кольцо и забить с помощью палок и камней. Приличного оружия, подобного тому, какое имелось у меня, Совы или Черепа, имелось мало. Преобладали дубинки — либо они не хотели иметь другого, либо, просто не знали, как его сделать. Я еще поинтересовался у Дока, почему никто не смастерил себе лук или, хотя бы, копье, но он молча пожал плечами. Видно, что этот вопрос стал ему неприятен… Это четыре. Или, если формулировать яснее — в поселке могут покуситься не только на содержимое мешков, но и на наше оружие.

Сейчас я освежал в памяти то, что успел шепнуть мне на ухо, Док, благодарный за кусок лепешки. Пока еще жизнь в поселке происходила без очевидных стычек… Борьба за лидерство не успела разрушить их невольное сообщество. Но долго так продолжаться не могло. Наш друг, Белая Сова, враждовал со Святошей. Я еще не встречался с ним, но, со слов Дока, примерно представлял, с кем придется иметь дело. Это должен быть грузный, крупного телосложения мужчина, который всем рассказывал, что он монах одного из разрушенных стихией монастырей. Так это или нет — узнать правду невозможно. Монах он, или нет, но кто бы ни был — яро сопротивлялся желанию Совы приучить людей жить по законам вольных охотников прерий. Он хотел внушить им свои собственные законы, зачастую почерпнутые из вольного переложения каких-то церковных канонов, которые сам же и трактовал. По мнению Святоши, охота не должна отвлекать людей от молитв, а выискивать себе пропитание они могли как-то иначе. Док, весьма иронически относясь к проповедям последнего, тем не менее, предупредил, что речи монаха падают на уже подготовленную страданиями почву. Многие из выживших, уже не знали, на что надеяться, и слова священника, пусть зачастую и бестолковые, все-таки несли им слабое подобие душевного утешения… Но при этом Святоша не брезговал присоединиться к удачливым охотникам, и, где посулами, а где и откровенным вымогательством или угрозами, заставлял последних делиться своей добычей. Вряд ли такое могло сойти с рук, будь «проповедник» один — но ему, как ни странно, помогало несколько парней, из числа тех, кого он потихоньку натаскивал, как личную гвардию. Собственно, это и являлось настоящей причиной того, почему Белая Сова покинул поселок и предпочитал появляться в нем только по праздникам.

«Праздник» Мены — хотя, какой там еще праздник? — происходил на каждый десятый день, после предыдущего, начинаясь с утра и продолжаясь до тех пор, пока последний из торговцев не покидал территорию поселка. В роли покупателей и продавцов, выступали как пришлые охотники, так и сами жители. Здесь меняли рыбу на мясо, шкуры на плоды, сохранившиеся вещи на поделки, изготовленные собственными руками. В такие дни в поселке собиралось чуть ли не вдвое больше народа, чем обычно. И местные, и пришлые обменивались новостями, менялись — отчего и возникло такое название! — спорили и просто разговаривали. Кто-то, после праздника, оставался в поселке навсегда, кто-то, наоборот, уходил. Кроме самого поселка, в долине возникло множество поселений, но самым крупным по численности являлся именно этот. Озеро, возле которого он располагался, все называли Скалистым, или Большим. Тоже название закрепилось за самим стойбищем — иного определения, видя полную хаотичность шалашей и полуземлянок, я не мог ему дать. Состав жителей достаточно пестрый — нет никаких закономерностей того, по какому принципу судьба убила одних, оставив надежду и жизнь другим. Среди жителей и пришлых имелись и пожилые люди, средних лет, и совсем молодые. Существовало только одно отличие, что уже было отмечено всеми — уцелело больше женщин. В силу ли их природной выносливости, или по каким-либо иным причинам — факт подобного никем не оспаривался. Док утверждал, что они преобладают в долине почти вчетверо. И далеко не все из них являются глубокими старухами, напротив, природа поступила достаточно мудро, оставив жизнь в основном молодым и крепким женщинам и девушкам. Говоря это, Док криво усмехнулся. Я догадался, что с этим связано, возможно, немало проблем… Но Док, желая успеть высказаться свежему слушателю, пояснил: недостаток мужчин заставлял девушек искать поддержку в собственных сообществах. Он даже рассказывал, что где-то в предгорьях существует клан, состоящий только из одних женщин! Но в массе своей, они стремились прибиться к мужчинам и искали себе пару среди тех, кто уже был занят, если так можно выразиться. Из-за этого возникали частые ссоры и драки. Так оно или нет — в долине женщины не объединялись. А потому были случаи изнасилований, говорили об убийствах… Возле костра, Док, оглядываясь на Белого, быстро шепнул, что только у них в поселке пропало несколько человек, слишком явно перечащих новоявленному пастырю. Дело ли это рук монаха, и его приспешников, или, просто случилась цепь совпадений — ответа никто не знал. Пока сильного увлечения религией не наблюдалось. Святошу хоть и слушали, но поступать предпочитали по-своему. В постоянной борьбе за существование, надежная палка и вырезанная из сучковатого корня дубина, порой помогали куда лучше самой искренней молитвы…