— Насчет сухости не уверен. Что до покоя — вполне вероятно. Вода очень быстро отсекла нас от берега… И что теперь жалеть? Мы и так здесь. Ладно, не перебивай! Отсюда, до вон тех, едва заметных предгорий — где-то дня четыре. Или пять. Конечно, оценка расстояний может оказаться обманчивой, но все же… По крайней мере — не меньше! Если верить нашему компасу — это с севера на юг. А вот на восток… Судя по той степи, в которой мы нарвались на Бурых — и соотнести ее размеры с этой долиной! — то, чтобы дойти до ее края, понадобиться не меньше десяти дней! Но она ведь может протянуться и дальше, чем я думаю?

— Мы, то поднимаемся, то спускаемся. То обходим овраги, то идем прямо по гальке, рядом с водой… Как можно что-то подсчитать? Шагать по развалинам — это одно, а по ровной земле — совсем другое.

Я присел на землю. Ната опустилась рядом со мной — нам никуда больше не хотелось идти…

— О чем ты думаешь?

Я посмотрел на Нату…

— Мы поступим так, как ты решишь, муж мой! — она угадала мой вопрос и просто дала на него ответ…

— Ната…

Она улыбнулась — чуть с грустью, и такой мягкостью в глазах, что у меня слегка защемило сердце.

— Никак не привыкну…

— Ты позволишь мне тебя так называть?

— Солнышко мое…

— Нет… Я — темная. Побереги это, для, кого-нибудь, другого!

Она засмеялась и повернулась к долине, пряча взволнованное лицо.

— Как красиво!

Ната развела руки. Я не спорил — раскинувшееся великолепие разительно отличалось от тусклых красок покинутого города.

— Спасибо тебе, родной!

— За что?

— За все это! За этот простор, за эти травы — за все! За реку, за горы, за землю!

— При чем тут я?

Ната прижалась ко мне и, глядя мне в лицо своими лучистыми глазами, промолвила:

— А ты не понимаешь? За то, что я смогла все это увидеть! Ты вытащил меня оттуда — из бездны и привел сюда, в эту долину! Где все так прекрасно!

Вместо ответа я прижал ее к себе, целуя волнистые, рассыпавшиеся по плечам и спине, волосы.

— Это тебе спасибо. За то, что ты есть… И за то, что ты со мной.

Очень длительные переходы решили пока не делать — в этих местах могли встретиться незнакомые нам животные, а в том, что они где-то поблизости, сомнений не возникало. Взволнованный вид Угара — пес проявлял сильное нетерпение, намереваясь сбежать с холма вниз, в заросли, указывало на то, что он чует добычу. Я хлопнул его по загривку — наш друг мигом сорвался с места и скрылся в зарослях.

— Зачем?

— А чем его кормить? Угар и так изголодался за эти дни, наших запасов мало. Пусть поохотится. Потом сам нас догонит.

— Это стена виновата.

— ?

— Скалы не пропустили животных к нам, в степи возле города. Овцебык и кролы, которых мы с тобой видели, и те, полу-коровы… До сих пор не понимаю — как мы умудрились уцелеть? Так вот, все они — случайно забредшие на нашу сторону, животные… Им не было нужды покидать эту землю — долина обеспечит всех, живущих здесь, необходимым для пропитания. Я вижу ручейки и речушки, отблески от озер — воды хватает в избытке! Им есть, чем питаться — вон какое разнообразие трав!

— Надо быть с ними осторожнее…

Ната, игнорируя мое замечание, отбросила от себя несколько соцветий, попробовав их на вкус.

— Как твоя нога?

Она поморщилась.

— Не знаю… Не болит, но я ее почти не чувствую.

— Давай сюда.

Стопа распухла еще больше — она, еле-еле, умещалась в мокасин и завязки сходились с трудом.

— Плохо… Нужно что-то делать.

— Может, поискать подорожник? Он всегда помогает в таких случаях.

— А ты знаешь, как он выглядит?

— А разве бывший спасатель не знает?

Я усмехнулся.

— В том то и дело, что бывший. Да и не учили нас подручными средствами пользоваться… Все, как-то больше, на современные полагались. Давай спускаться — попробую опознать, если найдем.

— Как скажешь, муж мой…

— С каких это пор ты стала такой покладистой?

Она хмыкнула и отвела лицо. Я улыбнулся и протянул ей руку. Мы стали продвигаться вдоль хребта, на котором находились, к берегу реки. Здесь, вдали от того места, где мы едва не утонули, она уже не казалась такой дикой и свирепой, хотя и тут было видно, как стремительно течение, и, как резвится ветер, срывающий верхушки волн в середине потока… К самой воде подходить не стали — не было нужды. Питьевая вода у нас во флягах появилась — встретили несколько пригодных ручейков, а иной надобности пока не требовалось.

— Здесь заметно теплее!

Я кивнул:

— Да, это так. Ты чувствуешь? Даже воздух не такой студеный, какой был у нас. Правда, с другой стороны, мне это не очень-то и нравится…

— Почему?

— А ты не догадываешься? Земля очень сильно прогрета — даже сквозь мокасины жарко. Не люблю резкие смены температуры — обычно это до добра не доводит. Вспомни, какой ледяной казалась нам вода? Вся эта долина, соответственно, горячее на несколько градусов, чем наши степи — что это может означать?

— То, что ее что-то греет изнутри. Я поняла. Но, тогда…

Она поежилась. Я тоже нахмурился, вспомнив о постоянных толчках и столбах дыма, вырывающихся в городе из провалов.

— Нет… Не может быть. Откуда здесь вулканы? Хоть горы и рядом…нет, какое там — рядом! Но видно их хорошо. Не знаю… странно. Мне казалось, что они должны быть гораздо ниже. Дар, в этой местности уже с тысячу лет ничего не происходило. Или, больше…

— Все могло очень сильно поменяться, Ната… Это землетрясение, произошедшее по всей планете — оно могло сдвинуть такие пласты, принести такие разрушения — вспомни провал! По сравнению с ним, подземный вулкан не кажется мне столь уж нереальным. Вполне может статься, что здесь все находится на бомбе замедленного действия! И горы… Земля так содрогнулась, что их резкое возвышение вполне укладывается в общую схему.

— Знаешь, оставим пока все выяснения, на потом…

Мы шли, примечая и белесые пятна-проплешины среди травы — возможные места ловушки из песка-зыбуна; рощицы скрюченных деревьев — следствие былой катастрофы; далекие возвышенности — как ориентир для дальнейшего продвижения. Вскоре вернулся пес. Судя по его довольной физиономии и бурым отметинам на морде, отлучка оказалась успешной. Глядя на пса я и сам задумался об обеде.

— Давай сделаем привал. Солнце высоко, и ногу твою осмотреть не мешает.

Ната устало кивнула. Она все чаще и чаще стала прихрамывать — я начал серьезно тревожится насчет укуса…

— Угар что-то учуял — он посматривает на кусты и опять хочет убежать! Угар?

Хвост громадного пса вильнул за поворотом, и мы остались одни. Она вздохнула:

— Когда-нибудь, он подведет… Нельзя ли приучить, чтобы он не убегал без команды?

— А ты попробуй…

Мы услышали радостный лай нашего могучего друга и, через минуту, увидели его самого. Угар гнался за каким-то зверьком, с азартом погони, не замечая препятствий, в виде колючих зарослей, сильно напоминающих кусты дикой розы, достигших неимоверной высоты. Он сшибал на бегу крупные, мясистые цветы, и воздух сразу наполнился их пряным, дурманящим ароматом. Ната, загоревшись, тоже хотела достать свой дротик, но я положил руку на ее плечо:

— Нет. Он справится сам. Не мешай ему добывать себе пищу… Не кормить же его вечно консервами!

Пес гонял обезумевшего зверька кругами. Долго это продолжаться не могло. Послышался визг, ожесточенное рычание — и все стихло. Через несколько секунд наш пес, довольный своей очередной охотничьей удачей, появился из зарослей и положил к нашим ногам тушку придавленного им зверька. Он уже не походил ни на Крола, ни на тех, более мелких, которых Угар ловил в развалинах. Возможно, это был суслик, трансформировавшийся в нечто большее, чем небольшой грызун… Ну и конечно, у него были, такие же столбообразные лапы, как и у всех животных, которых мы увидели после Катастрофы. В который раз я поражался им, куда более чем всему виду столь изменившегося зверька.

Ната брезгливо поморщилась. Я усмехнулся: