Ната, услышав мои слова, принялась меня ощупывать.

— Ох!

— Потерпи, родной мой…

Я на некоторое время потерял способность сопротивляться — не ослышался ли я?

— Ты… Что-то сказала?

Она, смахнув вдруг выступившие на глазах слезинки, счастливо улыбнулась и, наклонившись к моему уху, четко повторила:

— Ты — мой. Родной. Самый родной, на свете. Дар… судьба моя.

Я потрясенный молчал, не зная, что сказать ей сейчас…

Ната выпрямилась и уже другим, более твердым тоном, произнесла:

— Ты ведь крепкий. Ты выдержишь, пока я тебя дотащу до дома?

— Выдержу.

Мне хотелось добавить, что после таких слов, я выдержу все, что угодно — но смолчал, решив, что не стоит пользоваться своим положением и возможно, слабостью девушки. И все-таки, даже ощущая, как по телу ноющими приступами расползается боль, я еще раз повторил — про себя! — и улыбнулся тем словам, что она произнесла…

— Ты что? Смеешься?

— Нет. Откуда ты так хорошо знаешь, как нужно осматривать повреждения на теле человека?

— Все оттуда… — Ната перестала улыбаться, и на ее губах появилась складка… — Девчонки приходили после работы в синяках. Иногда помогали раненым.

— Каким раненым?

Ната свела брови на переносице.

— Тебе это надо? Браткам…

У нее резко испортилось настроение, а я сам себя горько укорял, что стал задавать глупые вопросы.

— Давай выбираться отсюда.

— Давай.

Кое-как, поддаваясь напору ее рук, я полностью выполз из брюха монстра. За ночь земля побурела — вся кровь впиталась в нее, оставив только грязные разводы.

— Я оттащу тебя в сторону, а сама стяну с него шкуру

— Сама?

— Сама. Ветра больше нет. Заметил, что стало тепло? Даже все лужи, которые ночью замерзли, растаяли. Еще немного, и от него станет так нести, что сюда на запах сбегутся все падальщики города.

— Удивительно, что их не было до сих пор.

Ната молча указала мне рукой на соседние холмы.

— Уверен? Посмотри…

Я перевел глаза на развалины. Кое-где быстрыми силуэтами среди камней шныряли какие-то мелкие зверьки. Возможно, те самые, кого так старательно истреблял наш пес.

— За ними придут и другие.

— Я знаю, — просто ответила Ната. — Потому и тороплюсь.

Она жестоко и с ненавистью посмотрела на тушу монстра.

— Справишься? Такое впечатление, что она у него непробиваемая.

— Придется. Мне не нужна вся шкура — только часть. Чтобы я могла тебя на ней тащить.

Я смотрел, как она орудует ножом, и постепенно ее фигурка стала расплываться в глазах…

— Ложись.

— Ты уже?

— Ты впал в бессознательное состояние и не заметил, как я закончила.

— Отдохни…

Она стерла пот с лица и устало заметила:

— Нет времени. К тому же, я успела немного посидеть, пока ты спал.

Ната перетащила меня на шкуру, впряглась в нее, и я сразу почувствовал на себе все неровности и кочки тропы, по которой ей приходилось меня волочить к подвалу. Особо сильный удар по затылку выключил меня от восприятия реальности…

Я очнулся оттого, что лопатками ощутил холод — я сполз со шкуры на землю и теперь лежал возле нее, а Ната, шмыгая носом и вытирая слезы, смотрела на свои ладони…

— Постой…

Она с радостью кинулась ко мне.

— Ой! Как ты оказался на земле? Как себя чувствуешь?

— Цыпленок «табака». Разве, что, не поджарен. Но ты особо не радуйся — жить буду и еще надоем тебе изрядно!

Она наклонилась.

— Попробуй только обмани! Надоест он… Я очень этого хочу!

Я попробовал улыбнуться, но лицо исказила гримаса боли.

— Больно?

— Терпимо… Где мы?

— До нашего холма еще метров пятьсот. А я ладони стерла о шкуру. Ничего толком сделать не могу…

— А другие пятьсот я что, по воздуху пролетел? Не можешь… Помоги мне подняться лучше.

Ната подставила свое плечо и я, опираясь на девушку, встал на ноги. Голова слегка кружилась, но в целом я чувствовал себя сносно. Ната тащила меня очень долго, почти полдня. Для ее силенок и моего веса — это подвиг. Я молча приблизил ее к себе и поцеловал в губы. Ната всхлипнула.

— Почему так? Все неправильно…

— Что неправильно?

— Ты все мог… пока был здоров. А я — нет. А теперь…

— Теперь?

Ната отвела глаза. Я покачнулся — она сразу ухватила меня руками за штаны, помогая удерживать равновесие.

— Ничего. Отойду… дней через пять.

— У тебя сотрясение. И бок весь синий. Даже через запекшуюся кровь видно.

— Кровь чья?

Она отрицательно повела глазами.

— Нет, только ссадины. Под когти ты не попал. Но может быть, сломаны ребра. Одно или два.

— Плохо. Нам это ни к чему.

Ната с тревогой спросила:

— Ты сможешь идти?

— Хотелось бы и дальше оставаться в лежачем положении. Но ведь одна маленькая девочка не вытащит взрослого дядьку и умрет — вся в соплях, слезах и скулеже. Я ничего не перепутал?

Ната не ответила. Она отвернулась и старательно прятала от меня лицо.

— Ты что, обиделась?

Девушка тряслась от смеха — больше нервного, чем настоящего. Но и это было лучше, чем неверие в свои силы.

— Ну, все, успокаивайся. Давай топать дальше. Только плечо подставляй — я костыли потом выстругаю. Нож где?

Ната без слов протянула мне клинок

— А топор я оставила на месте. Забыла.

— Потом вернемся — заберем. Нас никто не преследует?

Она встревожено оглянулась.

— Вроде нет. А могут?

— Обязательно. Хищник уже давно мертв — самое время сбежаться всем пожирателям трупов. Серых крыс мы с тобой еще здесь не видели, но ведь и эта тварь появилась совершенно неожиданно? Какое-то время они будут заняты тушей, а потом могут отправиться по нашим следам. Так, во всяком случае, все хищники и поступают.

Ната решительно шагнула вперед.

— Идем. Второго боя тебе не выдержать. И нечем.

— Пожалуй.

— А я — не справлюсь даже с обычной крысой, не то, что такой, из новых…

— Справишься. Ты все сможешь. Сил своих не знаешь — как и я их не знал.

— Ты? Не знал?

Я вздохнул.

— Ната, я до катастрофы и котенка убить бы не смог. Просто так, конечно… Ситуация заставит. Единственный раз, когда на меня неожиданно выскочила и налетела псина в переулке, и некуда было деваться, я размозжил ей башку об бордюр тротуара. Как-то инстинктивно успел перехватить ее за грудь и вздернуть вверх… а потом за задние ноги, и с размаху вниз. Ее хозяин так ошалел, что не успел сказать ни слова. Да я и не ждал… Но это было единственный раз за всю жизнь. Я не думал, что когда-нибудь, выйду с топором на гораздо более крупную собаку, как это получилось с матерью щенка.

Стоя на ногах, я стал чувствовать себя намного лучше — постоянная тошнота и слабость отступили. Но в глазах, словно прокатывались наплывами полосы различного цвета. Ната, посматривающая на меня, заметила:

— Лежать будешь не меньше недели.

— Специалист, блин… Медицинский заканчивала?

— Симптомы знакомые… и не спрашивай больше об этом. Ты не первый, кого мне приходилось таскать на себе и выхаживать. Достаточно?

— Один вопрос. Это было по принуждению?

Она долго молчала. Наконец, когда я уже решил, что Ната ничего не станет отвечать, она глухо произнесла:

— Дар, я все тебе рассказала. Я ненавижу свое прошлое и не хочу его вспоминать. Но приходится… как сейчас. Больше не спрашивай — пожалуйста!

Мы, спотыкаясь и ковыляя, через час подошли к холму. Уже на подходе до нас донесся приглушенный лай.

— Он живой!

Ната радостно вскинулась. Я оперся на ее плечо.

— Слышу. Не услышишь тут, как же. На один его вой скоро все крысы соберутся, какие только есть в округе.

Я беззлобно ругался, скорее из желания что-то говорить, чем с досады. Пес был жив! Беглый осмотр холма показал, что он, практически остался в том же состоянии, что и был. Кое-где вылезли балки и острые грани присыпанных раньше плит, а в целом все осталось по-прежнему. Но вход в лаз, к сожалению, оставался закрыт — тем самым валуном. Угар, будто поняв, а может быть, услышав, что мы рядом, стал лаять еще громче, выражая желание поскорее выбраться наружу.