На самом горизонте, где белесые пятна неба сливались в одно целое с более темными участками, простиралось море. Даже здесь, вдали от его берегов, мы могли разглядеть яркую полоску — несомненное доказательство огромных водных пространств. И эта синева ясно давала понять — они не покрыты льдом! Из этого следовало, что наши опасения насчет всеобщего оледенения не подтвердились. Следовательно, зима, столь мало похожая на настоящую, рано или поздно, закончится. И мне, почему-то казалось, что ждать осталось недолго.

Подойдя к краю, что граничило с сильным риском, мы смогли разглядеть темные массивы лесов, уходящие далеко вдаль. Руины города остались где-то к западу, как и наши собственные развалины. Там, внизу, земля казалась нетронутой, и, если бы не этот жуткий перепад высот, мирной и словно не испытавшей на себе чудовищные катаклизмы вселенского масштаба… А рядом, буквально в нескольких шагах, застыло болото-озеро с практически зеркальной, черной поверхностью. От границы с пропастью его отделяло несколько сотен метров, и узкая полоска — гребень вздыбленной земли, служившая естественным препятствием к созданию самого большого в мире водопада. Но, кое-где, вода нашла лазейку — мы видели вдалеке небольшой участок, где черные воды меняли свое сонное состояние на водоворот и словно исчезали в воронке. Ответ нашелся, когда мне пришла в голову сумасшедшая идея — рискнуть посмотреть на Стену со стороны! Невзирая на испуг и отговорки Наты, я обвязался канатом и спустился на нем немного вниз, пытаясь найти источник постоянного шума. Шагах в пятистах от нас, в самой стене обнаружился округлый выход, расположенный метрах в десяти ниже общего уровня. Из него, с тем самым шумом и грохотом падала вода, смешанная с грязью и останками деревьев, камней и прочего, что попало в опасную близость водоворота и было утянуто потоком. А там, на «дне», где вода сталкивалась с землей, вырос огромный холм, достигший чуть ли не середины всей высоты Провала. Я заметил, что его поверхность довольно подвижна — вероятно, падающая грязь не успевала застывать и растекалась во все стороны. Наверное, тот, кто окажется с ним рядом, примет холм за причудливый образец пирамиды. Во всяком случае, испытывать это на себе я не хотел. Достаточно и тех изменений, что встречались, и будут встречаться здесь. Когда-нибудь, болото найдет в себе силы расширить увиденный мною лаз — и часть Провала разом рухнет, вызвав своим падением еще одно, локальное землетрясение… Но, до этих пор оно будет расширяться, поглощая собой недосягаемый для нас восток и юго-восток известной земли. Если мы задумаем очередное путешествие — я точно знаю, поход в ту местность не принесет ничего кроме разочарования. У нас есть только один доступный путь — к руслу реки, и вдоль него, пока не упремся в те самые скалы, преградившие дорогу в прошлых скитаниях. Или… Найдем проход?

— Дикая красота… — Ната успокоилась только когда я, внимая ее уговорам, выбрался наверх. Она зачарованно смотрела на границу болота и край провала. — Невероятно…

— А представь, когда вернется солнце? Тут все так засверкает… только держись!

— Страшно, Дар.

— Страшно?

Ната покачала головой, отметая мои подозрения:

— Нет, не этого… Хотя, увидеть такое — это… Это тоже, не знаю, как и сказать. Но я не обвала боюсь!

— Я понял. — Я приобнял девушку, заметив, что она вся дрожит. — Оно вернется. Может, через месяц, или больше. Но вернется, обязательно. Мы увидим солнце, Ната. Мы через столько прошли… дождемся.

Вместо ответа она благодарно прильнула к груди…

Вдоволь налюбовавшись грандиозным зрелищем, наш отряд прошел вдоль берега озера несколько километров на юг, пока мы не наткнулись на массивную россыпь валунов, будто выброшенную из озера чьей-то хулиганской дланью. Самый малый из них достигал величины грузовика, а большой равнялся трехэтажному дому. Выбрав свободное пространство меж камнями, я осмотрел подходы — подобраться незаметно нельзя, а два дополнительных выхода гарантировали возможность свободного ухода, если подвергнемся нападению. Исключать подобное, после столкновения с огромными переродившимися кошками, не следовало. Ната осталась разогревать обед, а я и Угар проделали небольшую разведку — убедиться, что никого крупнее нас самих поблизости нет. Пес не выказывал признаков тревоги, я не увидел подозрительных следов — что ж, можно остаться на ночь…

Перекусив, мы стали обсуждать недавние события. Все указывало на то, что Город, как мы его по привычке именовали, больше не мог гарантировать полной безопасности. Если в первые месяцы после Катастрофы я практически не встретил ни одной живой души, то сейчас с каждым днем этих душ становилось все больше. И их величина нас пугала.

— На твою карту нужно нанести не только дороги и особые приметы. Давай уж, заодно, и границы обитания всех встреченных нами зверей. Не сусликов, конечно. А тех, кто может представлять серьезную опасность. Согласен? А пока… попробую перечислить. У южного края живут собаки. Одна, а может что и две стаи. Больше вряд ли — не прокормятся. В самой степи — Бурые. Даже если собаки убили их — где гарантия, что нет других? Потом — лев, которого ты встретил, когда охотился на крыс. Представляешь, если бы он выбрал не их, а тебя своей добычей? Сам говорил, что с таким зверем в одиночку не совладать. Утешает, что ты видел его всего один раз. Потом, крысы… их становится все больше. Следы появились, да и Угар, нет-нет, придушит одну, другую… Ну, и эти кошки, наконец. Не кажется ли тебе, что наши походы стали рискованными? Я не говорю, что следует сидеть дома… но ради чего мы здесь?

Я развел руки, всем видом показывая Нате нежелание спорить. Однако она ждала ответа, и я, нехотя, был вынужден найти какие-то слова…

— … Да, опасно. Но не более чем остаться в живых после всего. В первые дни можно было угодить в трещину, сварится заживо в кипящей воде, просто сломать ногу… Всего хватало. А теперь, да, звери. Но… Мы не можем жить затворниками, Ната. Нет людей в руинах — могут встретиться в ином месте. Однажды… я уже рассказывал тебе! — я мог их найти. Его мать… — я кивнул в сторону мирно возлежащего Угара. — Она поедала, извини за подробности, человеческую ногу. Вынужден повторится — слишком свежую для случайно откопанной после землетрясения. Потом… Та группа, погибшая при нападении трупоедов. Люди есть, Ната. И мы их найдем.

— Зачем?

Вопрос поставил меня в тупик. Как понимать девушку? Мы не однократно обсуждали — какой может оказаться эта встреча? Но, ни разу — зачем она вообще, нужна? И, ерзая на холодных камнях, я приводил разные доводы, хотя и сам сомневался в собственных словах…

— Зачем… Как ты себе представляешь нашу жизнь? Набег тех же крыс, одна серьезная рана — и с кем ты останешься? Болезнь, от которой нет лекарства, да даже обычная простуда — кто поставит диагноз, кто возьмется лечить? Наконец, еда… Запасы подвала воистину огромны, но всему приходит конец. Чем мы станем питаться? Хорошо, можно никого не искать… а что дальше? Ради чего все это?

— Ты был один. Ты смог выжить. Я была одна. Выжила. Теперь нас двое… Тебе еще кто-то нужен?

Я смутился. Как-то очень сурово выразилась юная девушка, слишком явным прозвучал ее намек.

— Ну, разве что Угар. Его общество мне подходит больше, нежели толпы поклонников на двух ногах. Но я — не ты. Я… за малым — старик. Еще несколько лет, и этот меч будет мне уже не по силам. Кто будет тебя защищать?

— А тебя? — Ната более не шутила. — У меня хорошая память, Дар. И я не забыла, кому обязана жизнью. И тем, что сейчас нахожусь здесь, а не на своем острове. Так что еще вопрос, кто кого будет защищать.

— Ты молода…

Ната резко перебила:

— Я знаю все, что ты хочешь сказать! Мне никто не нужен! Ты понял? Если мы и ищем людей… То не для того, чтобы отдать меня смазливому юнцу, или матерому кобелю! Мы просто — ищем! Для того чтобы знать, есть ли на свете еще кто-либо, кроме нас! И не более того! И я никуда не уйду, если ты это имеешь в виду…