Я сосчитал птиц — но птиц ли? Девять крылатых гигантов словно вспарывали собой темную взвесь, соблюдая почти идеальный клин. Ната задумчиво подперла рукой подбородок:

— Журавли…

— Очень похоже. Только слишком… Раз так в десять крупнее.

— Вороны тоже стали большими.

— Но никогда они не были больше журавлей. Если сравнение осталось прежним — представляешь, кто может опуститься на вершину холма?

Она пожала плечами:

— Ну, вряд ли им придет на ум закусить двумя грязными бродягами…

— Грязными? — Ната увернулась от варежки и ловко метнула собственную. Хохоча и дурачась, мы скатились в вершины, став на самом деле грязными и мокрыми. После недавних дождей поверхность холма стала скользкой и даже слегка липкой — отмыться от такого состава нелегко. Тем временем, клин скрылся в нависшей туче, столь же беззвучно, как и появился. Угар еще смотрел какое-то время вслед, потом успокоился и снова улегся.

Мы возобновили тренировку. Ната стреляла из лука, показывая все большую твердость в руках, я метал то нож, то топорик — и уже добился некоторых, вполне приличных результатов. Правда, Ната смотрела на это свысока:

— Против кого готовишься?

— То есть?

— Это ведь для человека… Не зверя.

Я промолчал. Резонный вопрос… и как на него ответить?

— Боишься встречи?

— Скажем, опасаюсь. Мы можем наткнуться не только на людей.

Ната свела брови, отчего черты ее лица приобрели некоторую суровость:

— От этих… может, и сгодится. А если встретим нормальных? У меня давно такое ощущение, что ты опасаешься их едва ли не больше, чем того, из Провала. Это так?

— Так. — Я решил не отнекиваться — Ната тонко чувствовала фальшь, и мне не хотелось ей лгать. — Люди тоже опасны. Возможно, мы найдем тех, кому требуется помощь — и они примет ее с благодарностью. Или… столкнемся с теми, кто пожелает взять ее самостоятельно. И я не знаю, с кем придется иметь дело. Потому и готовлюсь…

— А ты уверен, что сможешь направить оружие против человека?

— Не уверен. Но, если дойдет до этого…

Ната вздохнула:

— Защитник… У них могут быть не только ножи. Если тебе не повезло найти автомат или ружье, это не значит, что не повезло другим. И что такое тогда твой лук и стрелы?

— Не спорю. Только учти — у меня возможностей отыскать настоящее оружие имелось куда больше, чем у тех, кто теоретически мог попытаться это сделать вдалеке от города. Не забывай… Не могу утверждать на абсолютную точность, но примерно пару метров над бывшей поверхностью земли точно нападало. И что можно найти после этого, не зная точно — где искать?

Неожиданно Угар вновь вскочил и тревожно залаял. Мы подхватили оружие — пес не стал бы напрасно так себя вести! Но взгляд Угара вновь оказался прикован к небесам. Мы тоже задрали головы вверх — в вышине, выскочив из темных облаков, недавно пролетевшая стая металась, словно разгоняемая выстрелами охотников. Присмотревшись, оба ахнули — птицы разлетались от жуткого врага, равного им по размерам, но гораздо более стремительного и, как нам показалось, втрое более свирепого, нежели упомянутые Вороны. Определить породу монстра невозможно — слишком высоко, слишком мало света, а главное — с кем сравнивать? Более всего он мог походить на сокола, или даже орла. Но вот размер…

— Жуть…

Я нахмурил брови. Эта жуть могла заинтересоваться и наземной добычей… Тем временем, пикируя в различных направлениях, птицы то сходились, то разлетались в разные стороны, ускользая от нападавшего. Стал доноситься клекочущий звук — мы услышали «журавлей»! Одна из птиц не смогла вовремя уклониться от падающего на ее спину хищника — и оказалась в могучих когтях! Нам показалось, что это настоящий доисторический ящер, а не пернатый охотник терзал добычу! Еще один прерванный клекот-крик, после чего жертва обмякла и прекратила сопротивление. «Орел», или кто там, сделал несколько взмахов крыльями, сразу поднявшись на едва различимую высоту, после чего скрылся в туче. Остатки стаи сбились в кучу и столь же стремительно улетели прочь, придерживаясь прежнего направления. Сверху, кружась словно пропеллеры, плавно спускались несколько перьев — следствие стальных объятий воздушного охотника! Мы проследили, куда она упали — шагов за двести от того места, где мы тренировались.

— С ума сойти… Какие гиганты!

— Вот и дождались…

— Ты заметил скорость?

— Видела, как он расправился с журавлем?

— А перья? Огромные! Давай, заберем домой?

Перебивая друг друга, мы бросили свои занятия и решили подняться на вершину холма — если повезет, увидеть птиц возвращающимися, а может и самого орла! Уже там, надежно укрывшись среди валунов и плит, продолжили разговор, начатый еще при подъеме:

— Они летели на север.

— А где сейчас север? Звезд не видно, как можно определить, куда они летят?

— Провал находится на севере. А стая направилась в ту сторону.

Ната покачала головой:

— И все? А Провал… он на севере? Ты уверен в этом? Ты рассказывал про испорченный компас, как тот показывал во все стороны света сразу! Помнишь?

— У меня был еще один…

— И что? Допустим, что второй не обманывал… а куда он показывал? На какой север?

Я умолк. В словах Наты имелась своя логика, признавать которую мне не хотелось. Я и раньше замечал некоторые нестыковки в вещах, ранее для себя установленных. Да, я привык считать Провал именно севером — поскольку географически именно в том направлении часть города и находилась. Но, если Земля содрогнулась настолько серьезно, что прежние определения уже не подходят… То, что тогда? Ната добила:

— Мы могли сместиться на тысячи километров в сторону.

— Что?

Она только вздохнула…

— Ты и сам так думаешь. Только боишься, признаться. Но от меня не нужно прятаться. Если ты волнуешься, как я это восприму — не надо. После всего… Уже ничего не удивит. Даже такое.

— Могли. Но куда — понятия не имею. И как… Море оказалось так близко, холод не проходит уже несколько месяцев. А земля под ногами за редким исключением почти всегда теплая. Я мало что понимаю во всей этой чехарде. Давай пока считать север — севером. В смысле — ту сторону.

Она кивнула.

— Можем попробовать проверить…

— Снова компас? Ты же его выбросил?

— Выбросил. Потому что считал, что он испорчен. Но есть и иные способы. Кстати, бывший скаут мог и сам предложить.

Ната заинтересованно посмотрела мне в лицо.

— И?

— И… И все. Остальное внизу, в подвале. Под рукой не держим, извини.

Спустившись вниз, я отыскал в подвале швейные принадлежности и взял самую тонкую иглу. Ната попросил принести миску и наполнить ее водой. На ее глазах, едва сохраняя серьезный вид, потер иглу о шерсть, потом быстро смазал иглу маслом и очень осторожно, практически едва касаясь, положил ее на поверхность. Казалось, игла должна утонуть — но она осталась на плаву, более того, чуть качнувшись, приняла такое положение, при котором острие развернулось в одну из сторон. Ната широко раскрыла глаза, я чуть усмехнулся:

«Оказывается, есть вещи, которых эта всезнайка не знает!» Едва игла замерла, я чуть повернул миску. Игла развернулась вслед за движением, но потом вновь вернулась на первоначальное направление.

— Что, не проходили такое в вашем лагере?

Вместо ответа она показала на кончик иголки:

— Это Север?

— Надо думать, да. Во всяком случае, нам так объясняли. Если рядом нет никаких магнитных отклонений, железных руд и тому прочего. Кстати, придумали сие изобретение еще во времена оны, так что это не заслуга современного человечества.

— Понятно. Я, вообще-то, слышала…

— Что ж сама не попробовала?

Она хмыкнула, но глаза с иголки не сводила.

— Так… Ну и что у нас? Если кончик — это Север, то показывает он…

— На Провал!

Я кивнул. Игла и в самом деле указывала на Провал. Не совсем прямо, скорее чуть отклоняясь к болоту, но тем не менее. Выходило, что ранее высказанное предположение о сторонах света оставалось верным. Если способ, о котором скучающий инструктор поведал нехотя, про между прочим, сам по себе достаточно точный…