— Ну и не надо сейчас испытывать. Может, наоборот, они этого ждут. Пока не досаждают? Вот и давай смотреть дальше… А там видно.

Я, подумав, согласился. Действительно, а стоит ли брызгать вокруг да на себя этой химией? Как она подействует на преобразившуюся фауну и флору? Вдруг, эффект получится обратным ожидаемому? Но, на всякий пожарный, придвинул флакончик поближе…

Поднявшийся ветер развеял рой, а вместе с ним и наши опасения. На ручье показались барашки — ветер играл с водой как с настоящей рекой.

— Не разгуляется?

— Не думаю. Облака почти стоят, будь ураган — неслись куда как…

Наш разговор прервало мощное уханье. Кто-то или что-то, так шлепнуло в зарослях, что мы невольно умолкли, разом обернувшись в сторону звука. А шум повторился, после чего верхушки камыша затряслись — их явно раздвигала в стороны массивная туша!

— Твою мать… Это еще кто?

— Может, Угар возвращается?

— Пес ходит бесшумно.

Я выхватил стрелу и приладил древко к тетиве. Ната приподняла свое копьецо — серьезное оружие, хоть и более медленное. Но применять его ей не пришлось — кусты сомкнулись, и на берег выползла жаба. Я с облегчением опустил оружие:

— Следовало догадаться… Раз река и насекомые — там и лягушки. Вот почему рой так быстро распался.

— Лягушка?

Ната с некоторой долей брезгливости рассматривала незваную гостью.

— Ну да. А ты что думаешь, это водяной? Нет, обычное земноводное, даже практически не изменившееся, если судить по внешнему виду. Ну, правда, крупнее прежних.

— И весьма. — Лаконично добавила Ната.

Я кивнул. Да, жаба, или просто лягушка — но примерно с воздушный шар, к тому же, основательно надутый. А если учесть и огромные лапы — конкретное страшилище…

Жаба она была, или не жаба — но на нас внимания обращала не больше, чем на камни, в изобилии валявшиеся у берега. Она вяло перевалилась с боку на бок, склонилась к воде, снова издала утробный, мало похожий на кваканье, звук, после чего приняла классическую позу.

— И что это было?

— Судя по наглой и даже, можно сказать, презрительной физиономии — ждет приятелей для продолжения рода.

— Это отчего такая уверенность?

— Сама посуди… За мухами не гоняется, квакает неправильно, сидит себе на месте — чем не важняк-дама, ждущая кавалеров?

Ната сморщила носик:

— А почему не наоборот?

— Потому что самки у лягушек всегда крупнее самцов. А ты по сторонам не смотришь! Обрати свой незамутненный взор направо и чуть левее того куста, сиреневого оттенка… Нет, пониже смотри! Вот, заметила? Двое гусаров сидят, и, не будь я мужчина, собираются ответить на призыв этой подруги.

— Мне кажется, они дерутся…

Я пожал плечами:

— Если это можно назвать мордобоем, то у людей подобные споры проходят более кроваво. В любом случае — кто оказался прав?

— Ты конечно, знаток природы и кладезь знаний окружающего мира!

— Фу, испортила весь кайф! А сама? Вечно лезешь с рассказами о травах, словно энциклопедия какая-то!

Ната улыбнулась:

— Ну а что я должна была сказать? Конечно ты, потому что я вообще в первый раз вижу жабу таких размеров. А догадаться, кто есть, кто, просто не успела.

— Хорошо, квиты. Все, пусть они там справляют свои брачные танцы — а нам пора укладываться. Подбрось дров, да вытащи одеяла — ночи у болота длинные, если еще туман спустится — замерзнем.

— Угар вернется?

— А куда ему деваться? Сейчас, закончит… свои дела, и вылезет из кустов, не успеешь оглянуться.

К нашему облегчению, лягушачий концерт продолжался недолго. То ли жаба выбрала себе партнера, то ли они посчитали подругу слишком большой для своих, более скромных размеров, но все земноводные как-то разом пропали из виду. Стихло и жужжание — ночь заставила насекомых спрятаться. Если бы не непроглядная темень над головой — самая обычная ночевка у компании, приехавшей на рыбалку. Но звезды не появлялись так давно, что я стал забывать об их существовании. А вместо компаньона по улову, приткнувшись к плечу и укрывшись с головой, мирно посапывала девочка, испытавшая, пожалуй, столько, что вряд ли по силам самому бывалому рыбаку…

Прошло три дня. Мы исходили весь берег и прибрежные заросли, изучая местность. Ната собирала интересные ей растения, я — охотился и попутно пытался приучить к этому девушку, которая всячески уклонялась от обучения. Угар то бродил возле нас, то пропадал на несколько часов. По его довольной морде я догадывался, что псом движет конкретный интерес — в прибрежных зарослях водилось множество всяческой дичи, как знакомой, так и совершенно неведомой. Возможно, встречались и особо крупные звери — мы пару раз видели мощные отпечатки, после чего я решил не испытывать судьбу. Бросив с одного из холмов последний взгляд на раскинувшееся на всю длину видимости, болото, я позвал Нату:

— Пожалуй, пора домой.

— Давай. Я тоже хочу вернуться.

Весь обратный путь проходил спокойно. Не сильно досаждал дождь, да и знакомая местность давала много шансов вовремя укрыться. До подвала оставалось не более пары часов — я уже предвкушал грандиозное купание, а также сон в постели, где не нужно спать в полглаза, сжимая в руках оружие. Радовалась возвращению и Ната — и я слегка вздыхал, понимая, что в подвале мы снова будем разделены ширмой, и девочка не станет прижиматься ко мне в поисках тепла… Может, оно и к лучшему. Поход нормализовал наши отношения, но он не мог продолжаться бесконечно.

Я замешкался, рассматривая кусок железной трубы, прикидывая, смогу ли выдрать и забрать с собой. Мне хотелось попробовать себя в роли кузнеца, хотя никаких навыков в этом поприще не имелось. Я потянул за конец, поднатужился… и ничем не нарушаемую тишину прорезал резкий лай пса! Знакомое ощущение прокатилось по жилам — я бросил трубу и выпрямился, сразу достав из колчана две стрелы. Ната остановилась и повернулась ко мне, не догадываясь, откуда ждать опасность. Угар сорвался с места и в два прыжка встал перед ней. Он оскалил клыки, шерсть поднялась дыбом — он стал очень похож на разъяренного медведя! На его повторный лай и последовавшее затем, рычание, раздался злобный ответ, прозвучавший откуда-то сверху… Шипение, а потом резкий и короткий рев!

— Р-ряу?

Ни крысы, ни вороны таких звуков не издавали. Мы поняли это сразу и прислонились спина к спине. Я уже не сомневался — на нас собирались напасть!

— Гау! Га-а… — могучий голос Угара перекрыл это шипение. Пес крутанулся на месте и уставился на Нату. Мы похолодели — он выглядел настолько страшно, что у нас мурашки пошли по коже… Это был уже не пес — само исчадие ненависти и злобы стояло перед нами. Взгляд Угара устремился куда-то сквозь девушку… Ната быстро повернулась.

— Дар! — она вскрикнула в испуге.

Я развернулся на носочках, вскидывая лук… Прямо над тропой, на самой кромке торчком стоявшей стены, сидел, ощерившись, огромный кот. Собственно, кошачьего в нем было столько же, сколько оставалось собачьего в Угаре. Он достигал таких же размеров, что и наша собака, отличаясь разве что еще более длинными клыками и невероятной ненавистью в желтых глазах, устремленных прямо на пса. Морда зверя топорщилась жесткими, торчащими в разные стороны волосами, с пасти свисала пена… Уши плотно прижаты, хвост нервно колотил по бетону, сбрасывая вниз каменные крошки и ссохшийся пепел. От морды и вдоль хребта ярко-желтая полоса, что сильно отличало зверя от окраса обычной дворовой кошки. Он вдруг прижался к плите, собираясь прыгнуть вниз…

Ната, оступившись, дернула меня за рукав — стрела, нацеленная в голову зверя, просвистела мимо, ударившись наконечником о плиту, после чего раскололась на несколько частей. Больше мы ничего не успели сделать — зверь прыгнул! И сразу, отбросив в толчке и меня и Нату, Угар вырвался вперед! Два тела сплелись в беспощадной и яростной схватке. Мы сразу поняли, что перевес в силе и ловкости не у нашей собаки — кот или кошка — превосходил его по всем показателям. Но Угар защищал нас! Во все стороны летели клочья шерсти, из сцепившегося клубка вырывалось рычание и злобный рев. Стремительный хищник уворачивался от клыков и ударов Угара, успевая при этом нещадно рвать пса своими лапами и зубами. Бывший щенок дрался самозабвенно и не менее жестоко, не обращая внимания на укусы противника, стараясь ухватить его за горло. Это гораздо чаще удавалось самому коту — но густая и длинная шерсть собаки мешала сжать смертельные «объятия» на шее Угара. Кровь брызгами летела от сцепившихся зверей, оставаясь пятнами на земле и на отвесно стоящей плите, с которой спрыгнул этот хищник. В какой-то момент, кот, вырвавшись из клубка, резко подпрыгнул вверх. Угар рванулся на месте, потеряв его на секунду из виду, а зверь всеми четырьмя лапами уже опускался ему на спину. Положение собаки стало очень сложным: кот мог рвать его, оставаясь неуязвимым для клыков Угара. Пес повалился на бок, стремясь сбросить врага со своей спины, и еще больше усугубил положение, подставив незащищенный живот. Громадная тварь не замедлила этим воспользоваться — и жалобный визг Угара пронесся по окрестностям. Она вспорола ему шкуру и мясо, как ножами, и тут же слетела с пса: моя стрела впилась в бок хищнику, сбросив зверюгу только силой удара. Вторая влетела в землю перед его мордой — кот оказалась на редкость живучим и прыгучим, успев увернуться, казалось, от неминуемой гибели. Третья и вовсе пролетела впустую: кот перемахнул через плиту в одном прыжке, оставив лежавшего пса и нас, ошалевших от такой скорости и силы переродившегося монстра.