Я только качал головой: убегать от ящера — это даже не то, что от стаи голодных крыс…

— Но, наверное, это все тебе и так известно? В смысле — ты сам все видел, в первые часы?

— Как сказать. По большому счету, именно первые минуты, как раз только и видел. До того, как провалился в метро.

— В метро?

У нее так широко раскрылись глаза, что я поспешил ее успокоить:

— Ну не сразу в метро, конечно. В вентиляционную шахту, думаю. Мне повезло: не раздавило там и не присыпало землей… Зато пришлось прогуляться по подземелью, в почти полной темноте. Потом нашел спуск еще глубже — и тут, действительно, в само метро…

— Ты решил спуститься? Так глубоко? Зачем?

— Пришлось. По сути, мне ничего другого просто не оставалось. Наверх хода нет, только в метро. А в нем — сотни станций. Иначе говоря, есть надежда на выход. Ну и… так оно и вышло. По вентиляции добрался до путей, разломал решетку ограждения, перелез ниже и оказался на рельсах. На мое счастье, они не были завалены — смог пройти по ним, до ближайшей станции. А там, просто выбрался наружу… — я скривился, вспомнив, чего все это стоило. — Когда вылез… Все, тоже самое, что и у тебя. Смерть и ничего больше. С тех пор я живых людей не встречал. Только трупы. Правда, один раз лишь немного не успел… Их убили. Крысы. После этого я решил, что здесь, в городе и вообще во всем известном мне крае, людей больше нет. Ну… обратил внимание на Провал.

— А я — видела. Несколько раз. Даже звала… Но они не слышали. Или, не захотели слышать… То двух, то трех. Или больше… Не помню. Потом все реже и реже. Они быстро пропали… Когда ищешь еду да прячешься от пепла — как-то не получается смотреть по сторонам. И так темно было в первые дни… На мой остров никто не пытался попасть, а потом я сама уже боялась с него уходить. Да и как? Если бы не ты — так и не догадалась сделать плот сама. Но он мне и не требовался…

Я кашлянул, и Ната вскинула на меня глаза.

— Догадалась, наверное… Ты просто не хотела — вот и все.

Она кивнула, соглашаясь.

— Да, то, что я увидела с берега, это так страшно, что я уже ничего не хотела. Мне казалось, такое теперь повсюду — люди едят людей! И твое появление…

— Еще один людоед, да?

— Нет. Вовсе нет! Просто, твой вид…

— Ладно. Не сотвори себе кумира — знаешь?

Она мягко улыбнулась и ответила:

— Не сотворю. Но я ведь так и не поблагодарила тебя, за то, что ты для меня сделал!

— Вот еще…

Я напрягся — Ната неожиданно быстро пересекла расстояние, отделявшее нас друг от друга, и встала передо мной:

— Можно тебя поцеловать?

Она решительно подтянулась на цыпочках и коснулась моих губ.

— Это, конечно, не очень много… Но от сердца!

— Уф! Более чем достаточно. Прекрасная награда. Каковая и положена настоящему принцу, выручившему несчастную девушку, заточенную кровожадным волшебником в заколдованный замок… А теперь — на будущее — давай, без благодарностей. Я сделал то, что сделал бы всякий на моем месте.

— Увы, — она провела пальцами по моим губам. — Где они, всякие? А уж если говорить, о принцах… Им, во всех сказках, положена иная награда. Но ты же, на принца как-то не тянешь, по возрасту… Ты не обиделся?

— Не очень. Я рад, что мы так хорошо друг друга понимаем.

— Продолжим осмотр?

— Я думал, ты хочешь скорее поесть и отдохнуть. Но если силы еще есть — давай.

Она повернулась и направилась к другим полкам. Вздохнув, я поплелся следом. Так тебе и надо… Принц.

Глядя на тоненькую фигурку, я прикидывал, из чего сделать ей лежанку. Кроме того, следовало придумать что-либо, вроде ширмы — чтобы девушка могла чувствовать себя защищенной от нескромных взглядов. В данном случае, хотя бы моих собственных…

Она медленно ходила по всему подвалу, дотрагиваясь до коробок с консервами, до мешков и банок, до кульков с крупами — и я видел, как мелко-мелко дрожат ее руки. Она не признавалась мне, что испытывает, видя все это, но я и сам догадывался. Мы почти ничего не ели последние дни. Я подошел к бочке, в которой нагревал воду и посмотрел внутрь. Воды оставалось на донышке. Я почти все израсходовал при уборке.

— Ната!

Она продолжала ходить по коридорам, не слыша меня.

— Ната! — Еще громче прикрикнул я.

Девушка испуганно отдернула руку, решив, по-видимому, что я рассержен.

— Иди сюда. Ну что ты?

Она робко подошла, замерев с опущенной головой в двух шагах от меня.

— Да ты что?

— Я случайно… Не сердись, пожалуйста!

— Не понял… За что?

Она вскинула голову, и мне сразу стало стыдно: дошло, что она меня попросту боялась… Боялась моего превосходства в физической силе, моей сытости и устроенности бытия, моего варварского вида. Я смешался и не сразу нашелся, что сказать:

— Послушай… Я вовсе не хотел тебя, ну как бы сказать… Испугать. В общем, я же уже сказал тебе — не бойся.

— Да…

— Тебя что, часто обижали взрослые? Или… Ну ладно, — я решил не давить на нее в этом плане. — Мне надо, чтобы ты мне помогла. Тебе нужно умыться… Да и мне не помешает. Вода здесь недалеко, возле холма. Что-то, типа ручья. Но надо, чтобы ты смотрела, если появится, кто-нибудь. Раньше такой надобности не возникало, но мало ли… Я буду набирать, и таскать воду, а ты будешь караулить. Хорошо? А потом мы поужинаем. А пока — перекусим чем-нибудь, несерьезным…

— Да.

Я кивнул ободряюще головой, и, подхватив ведра, пошел к выходу. По торопливым шагам позади, понял, что мог ее и не звать — она боялась остаться в подвале одна.

Ната стояла на небольшом возвышении, прикрывая глаза ладонью от пыли, которую нес начинающийся ветер, и, внимательно смотрела по сторонам. Я таскал воду, наполняя бочку до самого верха. Пришлось сделать почти десять ходок туда и обратно, пока я не счел запас достаточным, для всех предполагаемых целей.

— Пойдем вниз. Хватит.

Я устало выдохнул, и, пропустив ее, маленькой мышкой проскользнувшую мимо меня, в подвал, поднял дверцу и притянул ее к отверстию, а затем привязал к скобам. Перед походом, пришлось ее снять, заменив куском ткани — чтобы щенок имел возможность выхода. Теперь я хотел чего-то, более существенного. Конечно, это больше для самоуспокоения, но, на первых порах, могло кого-нибудь сдержать. Угар, занявший свое привычное место, посматривал на нас глазками-бусинками и терпеливо ждал, когда я начну с ним играть, как это случалось до похода. Но сегодня мне было не до щенка. Усталость, скопившаяся за эти дни, буквально сшибала с ног. Я не стал выливать последние два ведра и отнес их к очагу. Дрова лежали на месте, заготовленные щепки — тоже. Чиркнув спичками несколько раз, разжег костер и подвесил ведро над огнем.

— Ната… — мне стало неловко, но приходилось как-то решать эту проблему. — Я говорил о мытье… Но выразился, не совсем точно. Мне кажется… Я имел в виду то, что искупаться надо полностью. Ты давно этого не делала?

— Почти с первого дня… Да, давно. Попадала под дождь — вот и все. И пару раз в озеро залезла. Пока не увидела там это чудовище.

— Хорошо. Вода уже готова. Ванную тебе не предлагаю, за неимением, но зато есть бочка. Если знаешь хоть немножко про японские обычаи — что-то, вроде того…

— Они кадкой пользуются…

— О? Молодец, не только мыльные сериалы смотрела.

— Не смотрела вовсе. Но про страны, да. И читала… Много.

— Совсем молодец. Тогда еще проще… Ты сможешь раздеться, сама? Я бы этого не предлагал, но… Как твой бок?

— Я попробую… — она смутилась.

Я поискал глазами. На полке лежал кусок старой клеенки, которую, видимо, работники магазина клали на стол во время обедов. Прибить пару щепок в стеллажи, подвесить пленку — это заняло очень мало времени. Вода самотеком должна уйти в щель в углу — я прорубил ее специально, ленясь оттаскивать грязную воду к трещине. Потом принес мыло, шампунь, кусок поролона, которым пользовался как мочалкой, большое банное полотенце и чистое ведро.

— Сейчас налью воды… А ты, когда вымоешься, надень вот это. Великовато, но больше ничего нет, — я повесил рядом с импровизированной ширмой белый халат, оставшийся от продавцов. — На этот вечер хватит. С твоей одеждой, что-нибудь придумаем позже. А то, у меня уже ноги заплетаются. Ты мойся… Я пока ужин приготовлю.