Отвратительный запах мешал только мне — Черный благодушно развалился перед входом и спокойно наблюдал за стихией. Хотя, с его обонянием, я бы вообще выплеснул из себя весь недавний обед… Наверное, он воспринимал запах как некий парфюм!

Сам не зная, на что, обидевшись, я вытянул ноги и уперся ступнями в бок пса.

— Развалился… Один тут? А мне что, по-китайски свои лапы сложить? Подвинься!

Черный что-то недовольно заворчал, но предпочел не выяснять отношения. Пожалев о своей выходке, я притиснулся к нему поближе.

— Ладно… Не дуйся. Тебе, вон, все условия. Здесь хоть воздух свежий. А там, внутри, меня мутит уже…

Я положил его башку на колени и стал почесывать за ухом. Черный блаженно прикрыл глаза, слегка отбивая хвостом по земляному полу от удовольствия.

— Да… Тебе для счастья много не нужно. Пару банок навернешь, и дрыхни себе без забот. Это я, неприкаянный, должен думать за обоих — что да как. И зачем все это… Хотелось бы знать, один ли я такой, места себе ищущий? И где этот Он бродит? Или — Они. Ни хрена я не знаю. Сколько уже мы с тобой исходили вокруг да около, а толку? Одни лишь звери. Да и те — не пойми, какие. Скажи кто, что воочию ящера увижу — послал подальше. Дожил, блин… Сам попал в блокбастер. Хоть кино снимай… Смотреть, правда, не кому.

Пес согласно облизнул мне пальцы и притиснулся поближе — град прекратился и на смену ему начался довольно холодный ветер. Из-за моей нерешительности хвороста для разведения костра я так и не приготовил. Теперь приходилось пожинать плоды собственного упрямства…

— Ну что, будем мерзнуть? А… толку теперь за дровами идти. После ливня хоть обыщись, сухой коряги не найдешь. Придется сидеть всю ночь, поджав хвост. — Я с некоторой завистью кинул взгляд на свернувшегося пса. — Хотя, кому как…

Успокоенный хотя бы тем, что мои предположения насчет нашего запаха будут смыты напрочь, а значит, преследования можно не опасаться, я прикрыл веки…

Ночью снились кошмары. Какие-то разинутые пасти, клыки, с которых сочилась кровь, ямы под ногами. Я дважды просыпался в холодном поту — и с тревогой смотрел наружу. Но ни возле норы, ни вдали ничего не нарушало тишину. Даже вода не плескалась, хотя мы располагались совсем рядом с берегом. Отнеся все это на счет отвратительного запаха, я выбрался наверх. Голова немного прояснилась, а странные видения исчезли — вероятно, я был недалек от истины.

Утро застало нас уже в пути. Во время бегства мы повернули назад — продолжать путешествие прямо в пасть неведомых созданий, было чистейшим безумием. Но разведка в итоге сорвалась. Мимо стаи не пройти, а значит — вся дальнейшая территория останется неизведанной. Но уж лучше так, чем новая схватка с дикими животными. И у меня не оставалось сомнений в их дикости…

От досады я решил уклониться от берега к юго-западу. Это решение вело нас в желтые пески, к границе которых я уже подходил со стороны города. Но внутрь мы не забирались. Если ядерный взрыв и пресловутая шапка-гриб, в котором я давно сомневался, все же имел место быть — то мы идем на самую опасную территорию…

Под ногами хрустело подобие стекла. Шагать по нему становилось все хуже — мои мокасины не обладали большой толщиной подошвы и я чувствовал каждый камушек с острой гранью, если он направлен вверх. Примерно одинаковое состояние испытывал щенок. Он начал останавливаться, поочередно подымая лапы. Мое упрямство завело нас в не самый благоприятный для жизни, район…

— Умаялся… Я тоже. Ладно, давай еще немного протопаем — и завернем к северу. Вроде с половину этой пустыни прошли…

Уговаривая скорее себя, чем его, я преподнес ладонь к глазам. Не от солнца — скорее, по привычке, — Так отсекалось все лишнее, концентрировалось внимание.

— Пусто… Пески. Нет тут никого. И быть не могло. Все, щеня. Мы нужную норму выполнили — и шабаш. Вот водички глотну, и в путь. Домой.

Черный устало вильнул хвостом… а потом поднял голову и замер в одной позе, словно изваяние.

Поведение щенка меня насторожило… Если ранее, увидев что-то интересное, он, либо срывался с места и мчался исследовать новую территорию, либо, возбужденно метался кругами, почуяв чьи-то следы, то сейчас мой четвероногий приятель словно застыл, настороженно прижав уши к лобастой башке. Такая поза означала одно — опасно! Доверять инстинкту пса я уже научился — и в следующее мгновение, уже выхватив стрелу, прилаживал тетиву к луку…

Черный не сводил глаз с россыпи камней, что находилась от нас на расстоянии примерно двадцати, двадцати-пяти шагов. Я слегка приподнял лук, следуя за его взором… Прошло несколько секунд томительного ожидания. Неведомый враг не показывался. Я прислушался — откуда-то издалека донесся сухой треск. Однако пес, слуху которого я порой доверял больше, чем собственному, не повернул головы, все внимание, устремив только на россыпь.

— Сиди здесь.

Не уверенный в том, что щенок меня послушается, я, тем не менее, решил предпринять, хоть, что-нибудь — ждать в бездействии могло быть просто опасно. Если там, среди камней, затаился кто-то, или что-то, что встревожило пса, лучший способ избежать внезапного нападения — напасть самому! Оставив Черного стоять на месте, я быстро взобрался на пригорок, с которого открывался вид на округу, и который еще вчера выбрал ориентиром для нашей остановки. Холм был значительно выше удаленной россыпи — и я с некоторым облегчением убедился, что позади камней ничего нет. Далее, до самой кромки уже далекого болота, простиралась относительно ровная поверхность, если не считать нескольких валунов, появившихся здесь вероятно в результате землетрясения. Если здесь и был кто либо — то только за этими валунами. Но ни малейшего шевеления там я не увидел. Могло ли щенку показаться? Ветер, свободно гуляющий среди перекореженной степи, шуршание песка на гребнях далеких барханов… Да мало ли? Еще раз, осмотрев все ближайшие места возможного укрытия неведомых существ, я уже более спокойно стал спускаться обратно.

— Сидишь? Хоть бы голос подал… чему испугался-то? Или, шутки такие?

Щенок, оставленный мной внизу, словно превратился в изваяние. Он, по-прежнему, не сводил глаз с камней, не отреагировав на мои слова ни малейшим движением. Я нахмурился — такое поведение не могло означать игру…

Что-то заставило меня обернуться. Что-то, чему я не знал названия, но про которое знал точно — Этому ощущению не доверять нельзя! Под сердцем, словно слегка защемило, все тело напряглось — и я, даже не пытаясь разобраться, одним рывком вскинул лук навстречу неизвестности…

Стрела со стуком ударилась в камень, древко разломилось — а я, прилаживая очередную, не сводил глаз с непостижимо быстрой тени, стремительно прячущейся среди камней. Движение продолжалось доли секунды — но мне хватило, чтобы оценить и размер существа, и даже его происхождение. И, едва я это понял — холодок ужаса едва не сковал мне все члены…

…Несколько недель назад, еще в самые первые наши выходки за пределы города, довелось увидеть луг, сплошь усеянный крупными жуками, величиной чуть ли не с мою ладонь. Еще тогда я поразился их размерам — хотя, на фоне остального преображения природы, такой итог мог бы, наверное, считаться вполне естественным. Но в тот раз — да и после! — мне и в голову не приходила мысль, что не только жуки могут так измениться в размерах… Преобразования, затронувшие животный мир, до сих пор как-то мало затрагивали насекомых — если не считать того случая, и жутких комаров. И я, больше обращая внимание на чудовищных крыс, или огромного ящера, совершенно забыл, что в новом мире некоторые старые знакомые могут оказаться едва ли не страшнее этих кошмарных зверей…

Я мог ошибаться в мелочах, в количестве лап и высоте этой твари, но совершенно уверен в одном — тень, исчезнувшая среди камней, принадлежала гигантскому пауку.

Когда-то, читая заметки натуралиста, мое внимание привлекло высказывание автора:

— Если представить, что паукообразные, вдруг станут величиной хотя бы с домашнюю кошку — через полгода они останутся единственными обитателями земли!