Он вдруг психанул и отшвырнул бутылку. На кой черт ему думать об этой твари? Наверняка, сгорела в пламени вселенского пожара, или, того лучше — улетела в самую преисподнюю!
Он зловеще усмехнулся. А ведь все могло быть иначе… Там, в верхах, лишь в последний момент решили отправить их крейсер к берегам этой проклятой страны. До этого, вахта проходила в более южных широтах — ожидалось вторжение в одну из банановых республик, и кое-кому не мешало убедиться в мускулах флота, превосходившего все иные флота мира по численности и совокупной огневой мощи. Только, что с того? Вместо льда, оказаться на выжженной земле или в пустыне? Нога, все равно, не отрастет обратно…
Он дотронулся до обрубка — кожа вдавилась и слишком долго возвращалась назад. Кто-то ляпнул, что гниющее мясо проверяют как раз таким способом. Да, он продолжал гнить. Приступы сумасшедшей боли почти не снимались уколами, да и те, уже кончались — в лодке никто не остался, совершенно здоров. Но, ему, как капитану этой посудины, пока еще делалось снисхождение… Пока. Экипаж смотрит недовольно — им чихать, что страны, отправившей их, больше нет. Как нет и той, против которой они должны были выступить — случись что… Случилось. Только не так, как планировали умники в кабинетах, возле гладких карт, где не дуют промозглые ветра, и не вздымаются гигантские волны.
Они находились на глубине в сто метров. Не предел, для такой совершенной, сверхсовременной лодки, капитаном которой он являлся. Но и не слишком комильфо… Нужда заставила — получил приказ скрытно приблизиться к самому северному острову, где проходили учения вражеских субмарин. Акустик слышал их, и Он, внутренне, торжествовал — ни одна не смогла их обнаружить, оставаясь уязвимой для их собственного удара. Удара не понадобилось. Нет, он и не планировался — в мире все оставалось стабильно-умеренным, и даже эта, вечно мешающая всем, держава, не сильно рыпалась последние несколько лет.
Все произошло гораздо будничней… И намного хуже. Вначале пропала связь. Полностью. А через пару минут их тряхануло. Он тогда собственной кожей прочувствовал крепость корпуса и надежность всех швов — лодка трещала, будто ее сжимал в объятиях великий Кракен… На самом деле — это они выяснили позже! — волна цунами, вырвав все с гораздо большей глубины, устремилась на берег. Их швырнуло в сторону, каким-то чудом. Но не на землю — а сюда, на крепчайший лед Арктики. Пока приходили в себя, пока оказывали помощь пострадавшим — холод, стоявший снаружи на отметке в 45 градусов, сменился за пару недель на нечто несусветное — градусник показывал запредельную величину. Стармех, не будучи пьяным, один раз измерил — и скупо шепнул ему, что за бортом минус 90. Более, чем плохо. И, кажется, это не предел…
В первые минуты, когда восстановили аварийное освещение и хоть как-то навели порядок, они решили, что началась война. И их, несмотря на все ухищрения, засекли. Ну и вставили, по самые яйца. Это выражение тоже принадлежало тестю — потомственному мореходу и прожженному цинику. Но после, когда они обнаружили себя, выброшенными на добрый десяток километров от свободной воды, без единого следа от попадания торпеды — пришло осознание чего-то, совершенного иного…
Лодка погибла. Практически все механизмы и электроника вышли из строя. Корпус покрылся змеевидными трещинами — падение с жуткой высоты не могло не оставить своих отметин. О возвращении на базу можно забыть. Да и о каком плавании стоило говорить? На свете не существовало сил, способных сдвинуть многотысячнотонную махину с места, где она уверенно вмерзала в синевато-грязную поверхность льда. А после, стармех, с компьютером вместо мозгов, и руками, способными сделать из чайника электроволновку, каким-то образом наладил передатчик — и они в течение дня пытались услышать хоть что-то в эфире, вместо шипения и треска. Никто, не единая сволочь, так и не вышла на их волну. Да что там, их! Похоже, на всей планете больше никто не пытался устроить радиошоу — и это пугало больше всего. Почему? Что могло произойти, что заставило миллионы радиостанций одновременно умолкнуть? Лишь через пару недель ситуация прояснилась… Чуть-чуть. Знали об этом только Он и стармех. Правда, на сеансе присутствовал кок — как раз делал очередную перевязку. Стармех застрелил его, когда услышал треп в кубриках. Поздно… А теперь, сам заперся у себя, и лакает бутылку за бутылкой. Выйти ему не дадут — команда совсем взбесилась, и готова разорвать каждого, кто еще пытается командовать у самого дьявола под носом. А как еще иначе назвать их состояние? До полюса всего ничего — их сносит течением. Хотя, сам полюс, похоже, вовсе не там, где ему положено быть.
Когда на сигнальной лампочке заалел огонек, он, несмотря на мучения, не покидавший рубку управления, заставил кока подтащить себя поближе — не хотел пропустить ни слова, из того, что им могли сообщить. Лучше бы оставался в неведении… Стармех, чудом связался с орбитальной станцией — а там, предвидя скорую гибель, вышли открытым текстом, без соблюдения шифров и каких либо других секретов. Да и от кого скрывать?
Там, в космосе, их не миновала общая участь. Но они хоть смогли понять, что послужило спусковым курком этого удара… Чудовищный, мощнейший электромагнитный импульс мгновенно сжег всю аппаратуру. И все, что происходило позже, они увидели, лишь, когда заменили добрую часть блоков, благо, на станции нашлась замена и умелые руки. Да им и некуда было деваться — без восстановления связи, можно сразу отбрасывать тапочки. Только вот ничего хорошего они не нашли — на планете бушевал ад… Не только космос — все на Земле вышло из строя. Все. Если бы этим ограничилось — Он мог молиться, что с ними хорошо обошлось. Но импульс служил только предтечей — что-то совсем уж немыслимое, заставило вздрогнуть всю планету. По всем континентам пронеслась волна землетрясений и гигантских цунами, с орбиты засекли жуткую вспышку на месте Йеллоустонского заповедника и, еще одну — в районе итальянского сапога! Подвижки поверхности вызвали сильнейшие взрывы супервулканов… Ни одна страна, ни один город, да что там — ни один дом не мог уцелеть в этом кошмаре!
Единственное, в чем были уверены астронавты, это — не война. Никто ни на кого не напал. Что-то извне, шарахнуло по Земле, вызвав самую страшную цепь катаклизмов, по сравнению с которыми меркли все ужастики прошлого.
На станции поняли — им некуда возвращаться… Но они надеялись, что хоть кто-то уцелел — почему и слали сигнал за сигналом! На Его лодке их услышали…
К черту! Они что там, решили возродить человечество?
Он грязно выругался. Нет уж… Отправляться в пасть смерти нужно всем. Без исключений. Выжили… А зачем? Чтобы выкинуть его труп, вслед за теми покойниками, что уже вповалку лежат возле выходного люка? На станции полагали, что, кроме них, мог остаться в живых еще кто-то… Там, где еще не покрыл все собой смог и пепел, где не выпала радиоактивная грязь. Ну и что? Он, Он этого не увидит! Так почему, какая-то счастливая мразь должна жить — а Он, успешный, богатый, сильный — нет? Почему? Или, его блудливая шлюха более достойна жизни, чем ее законный муж-рогоносец?
…Он не знал, когда принял Решение. Наверное, в те минуты, когда шел этот, последний сеанс. Со станции успели сообщить, что прощаются с ними и желают удачи… Ублюдки. Они хоть видят солнце. А им, пригвожденным, словно бабочка, достался лед. И хмарь над головой, вместо неба. Стармех сказал — последствия взрыва вулканов. Да хоть всех боеголовок сразу! Вот тогда он об этом и подумал…
Лодка упала на редкость удачно. Брюхом вниз, что очень пригодно — для пуска. Перенастроить пришлось немного. Двенадцать ракет, каждая с десятью разделяющимися головками, всегда были нацелены на определенную мишень. Попади, хоть половина — и от экономики, да и населения потенциального противника останутся воспоминания. И мертвая земля, лет так на сто… Одну, он, с тихим смешком, убедив головастого механика, «навел» домой — туда, где тесть выстроил уютное гнездышко, среди вилл таких же богатых и спесивых снобов. Хозяева жизни… Были, хозяева! А теперь, Он выбирает — кому коптить небо, а кому ее удобрить!
