Изумленная словами сына Ирен Магу сначала застыла с приоткрытым ртом, потом, быстро справившись с удивлением, произнесла.

– Не думала, что когда-нибудь дождусь от тебя этих слов Алекс.

– Мама, я очень ценю твое мнение, но сейчас мне хотелось бы услышать ответ Аделины.

Княжна сидела с видом пай-девочки, опустив взгляд и по лицу ее невозможно было догадаться, о чем она сейчас думает, а самое главное, каким будет ее ответ. И только блеснувшие сквозь пушистые ресницы глаза давали штаб-капитану надежду на благополучный исход сделанного им предложения.

– Я думаю, – начала свой ответ девушка, – нам надо успеть до рождества, иначе опять все придется отложить до следующей весны.

Казавшаяся неприступной крепость и не думала защищаться, она уже давно была готова сдаться. А ее запертые ворота оказались всего лишь иллюзией. На самом деле, они были распахнуты настежь и только ждали приближения победителя. Не сдержав нахлынувших эмоций, Алекс подхватил ручку княжны, прижался к ней губами.

– Никогда, слышишь, никогда ты не пожалеешь об этом решении. Я все сделаю, чтобы ты была счастлива со мной!

За этой сценой с умильным выражением на лице наблюдала мамаша Магу. Наконец-то ее младшенький, и самый любимый сын, был пристроен. И пусть поначалу все шло не очень гладко, в конечном итоге расчет оказался верным. Партия ему составлена блестящая: умница, красавица, княжеских кровей. Есть надежда на то, что Алекс остепенится и забудет про свои ужасные поездки, которые то и дело приводят его или в тюрьму, или на госпитальную койку. Увлеченные собой молодые люди к этим надеждам были глухи, они смотрели только друг на друга.

Кончиками пальцев Аделина коснулась щеки Алекса и тихо, так чтобы слышал только он, пообещала.

– Я буду тебе хорошей женой.

Офицер прижал ее ладонь к своей щеке, губами коснулся запястья и впервые, также негромко произнес.

– Я люблю тебя, Аделина.

От нахлынувших эмоций защипало в носу, а глаза вдруг стали влажными.

– Дети, мои, – Ирен решила, что пришла пора брать ситуацию в свои руки, – словами не могу передать, как я рада и счастлива за вас. По возвращении немедленно начинам готовиться к свадьбе! Это должно быть грандиозное, запоминающееся событие!

Алекс с Аделиной переглянулись, девушка не удержалась, прыснула, прикрывая рот ладошкой, которую жениху пришлось с немалым сожалением отпустить. Сейчас им было все равно, какой именно будет свадьба, громкой или скромной. Они просто хотели быть вместе. Навсегда. Однако банкиршу уже понесло, при всех своих достоинствах она была тщеславна, и упускать такую возможность попасть в центр внимания высшего света не собиралась. Пришлось ее выслушать. Напоследок Ирен не преминула напомнить своему беспутному, как ей до сих пор казалось, сыну.

– У тебя сегодня намечается гулянка с твоими новыми друзьями станичниками. Я надеюсь, ты будешь вести себя достойно и не уронишь чести семьи Магу! Не забудь, завтра тебе давать показания комиссии графа Горобцова-Ташкова!

Пришлось дать обещание много не пить, а после гулянки не буянить.

– Не волнуйся, мама, все будет чинно и пристойно.

Куда больше его волновало мнение княжны Аделины. Вот уж перед кем не хотелось бы ударить в грязь лицом, так это перед своей будущей женой, тем более, после данных ей обещаний. Потому, в кабак, где была намечена встреча боевых друзей, штаб-капитан явился с твердым намерением обратно на постоялый двор вернуться твердо стоя на собственных ногах.

– А вот и господин Магу пожаловал, – приветствовал Алекса есаул Приянов, – налейте штаб-капитану штрафную!

Все попытки отказаться оказались провальными, хорошо хоть закуска не подкачала. Тем не менее, к концу вечеринки офицеру удалось сохранить уж если не твердость ног, то ясность ума. И все было бы хорошо, не заявись в тот же кабак компания столичных жандармов, решивших отметить конец трудового дня со столичным же размахом. Надо сказать, отношение станичников к столичным гостям было двойственным. С одной стороны, комиссия Горобцова-Ташкова прижала хвосты местным чиновникам, выпустила из-под стражи войскового старшину Хролова и арестованных вместе с ним станичников. С другой, приехавшие в Уруссийск жандармы вели себя весьма заносчиво, часто давая понять, кто сейчас в городе хозяин.

Вот и сейчас все началось из-за того, что жандармский вахмистр с одним из есаулов столкнулись в узком проходе между столами. Причем, жандарма ничуть не смутил офицерский чин оппонента, он вознамерился пройти первым. Завязалась ссора, так как оба были уже достаточно пьяны, быстро перешедшая в банальный мордобой. У есаула был шанс выйти победителем, несмотря на то, что значительно уступал габаритами своему противнику, будь он немного менее пьян. А так, не успев увернуться от летящего ему в ухо кулака, станичник был сбит с ног.

– Наших бьют!

Станичников было больше, жандармы были крупнее и малость трезвее. В общем, силы были равными. И хоть обе стороны были при оружии, по давно сложившейся традиции, дрались голыми руками, правда, под конец, когда чаша весов победы начала клониться на сторону станичников, их противники пустили в ход подручные предметы в виде кружек и тарелок. Мебель в кабаке была массивная, тяжелая, видимо, как раз на такой случай, а потому, использовать ее в драке было затруднительно.

Поначалу голос разума удержал офицера на месте, но когда один из столичных гостей расквасил нос Хролову, все барьеры в голове Алекса рухнули.

– Ах, ты ж сволочь!!!

Атаку маленького штаб-капитана жандарм проморгал, сходу Алекс врезал ему кулаком в живот, а когда тот согнулся, от души добавил в ухо. Собственно, на этом его участие в драке и закончилось. Очнулся офицер на полу от сильной боли в левом глазу.

– Бежим!

Есаул Приянов, с болтавшимся на последней ниточке правым погоном, подхватил едва пришедшего в себя штаб-капитана, и на себе вытащил его на улицу. Сам Алекс, еще не до конца пришедший в себя, едва мог передвигать собственными ногами. За воротами беглецы метнулись в темный переулок, благо до Уруссийска столичные новшества в виде уличного освещения добраться, еще не успели. А за их спинами уже вовсю заливались трелями полицейские свистки, но сегодня судьба была благосклонна к ним.

– Ты как?

– Уже нормально.

Алекс, действительно, пришел в себя и обрел способность передвигаться самостоятельно, чему в немалой степени способствовал прохладный вечерний воздух, частично очистивший голову от винных паров.

– Уй!

Попытка дотронуться до левого глаза закончилась уколом сильной боли. Похоже, засветили ему в глаз от всей жандармской души, фингал завтра будет знатным.

– На, приложи.

Алекс воспользовался предоставленной возможностью, приложив к глазу прохладный медный пятак.

– Да, хорошо погуляли. А мне еще завтра перед комиссией ответ держать.

Еще до комиссии пришлось ответить на вопросы Ирен Магу.

– Как ты мог?! Не смотря на мои просьбы! Хоть бы Аделины постыдился.

Сама княжна, скрываясь за спиной банкирши, едва сдерживала смех. Что и говорить, рожа у Алекса после вчерашнего была еще та, а тут еще приходилась изображать на ней скорбную, раскаивающуюся мину, что и веселило девушку. Но едва только они остались наедине, как Аделина шагнула к нему, коснулась пальчиками синяка.

– Очень больно?

– От ваших рук исчезает любая боль.

– Льстец. Давайте попробуем хотя бы припудрить.

Стоически перенося попытки княжны скрыть последствия вчерашней гулянки, Алекс попытался компенсировать перенесенные страдания, приобняв девушку за талию, но тут же получил весьма чувствительный шлепок по шаловливой руке.

– Стой прямо! И я еще не простила тебя!

Так, оставшись наутро без сладкого, неся на лице сам факт участия во вчерашней драке в кабаке, штаб-капитан Магу предстал перед комиссией. Увидев изменения на лице офицера, произошедшие со времени вчерашней аудиенции, Горобцов-Ташков только скривился. Вопросов задавать не стал, поскольку вчерашнее происшествие в предмет рассмотрения возглавляемой им комиссии не входило.