Османийцы воспринимались, как старое, известное зло. Аборигены притерпелись к нему, научились сосуществовать на одной территории. С османийцами, бывало, даже роднились, к новоявленным же пришельцам никакого доверия не было. Впрочем, для укрепления доверия есть хорошее средство, деньги называется. Оставалось только найти в этом селении субъекта, готового за пару серебряных монет поделиться информацией о времени прохода и дальнейшем направлении следования искомого каравана.

В том, что караван проходил мимо данного селения, капитан ничуть не сомневался, другого пути просто не было. Ну не в Арс же он вернулся, в конце концов. Не сомневался он и в том, что такой человек найдется, деньги любят все. Вот только на каком языке с ним общаться. Не факт, что хорошо информированный абориген будет знать руоссийский. Придется искать толмача.

Размышления прервал доклад Севрюжаева.

— Готово, господин капитан!

— Что готово? — не сразу понял Алекс.

— Могила готова, господин капитан.

— Сейчас иду.

Погибших уже сложили внизу. Лейтенант Саев лежал чуть в стороне от остальных. Тело его было завернуто в грубую ткань, кусок которой нашелся у артельщика. Солдаты рвали его на портянки, но остатка его хватило и на субалтерна девятой роты. Алекс понимал, что должен что-то сказать, прежде чем убитых скроет каменистая земля, но мысли путались в голове, а дыхание перехватило. Капитан смог только выдавить из себя.

— Мы их не забудем. И отмстим. Во что бы то ни стало.

После неловкой паузы, Севрюжаев сделал солдатам знак, те обрушили вниз только что выкопанную землю. Вскоре над могилой вырос невысокий холм. Сверху из камней сложили небольшую пирамиду. Одно из отделений замерло с винтовками у ноги.

— Товсь! Пли! Товсь! Пли! Товсь! Пли!

Три залпа распугали местных ворон и прочую окрестную живность. Последние почести погибшим были отданы, настало время выполнить обещанное. Но поскольку до темноты оставалось меньше часа, месть пришлось отложить до завтра.

На следующий день рота выступила на рассвете, чтобы еще до полудня подойти к селению, где капитан Магу надеялся получить интересующую его информацию. Однако на подходе к источнику столь ценных знаний, роту ожидала еще одна неприятность. На карте эта неприятность была обозначена тоненькой синей линией, на которую капитан даже не обратил внимания. На местности это был хоть и мелкий, но очень быстрый и шумный поток, несущий откуда-то с гор ледяную воду.

Пеший путник, прыгая с камня на камень, вполне мог преодолеть эту водную преградку, прыгая с камня на камень. А вот лошадям уже желателен был мост. Колесным повозкам он был просто необходим. И мост на дороге был. Весьма основательный, каменный, на нем запросто могли разъехаться две армейские повозки. На взгляд Алекса он был неоправданно высок, но кто знает, что с этим потоком твориться весной, в период таяния снега в горах? Местным строителям виднее. Короче, технически перебраться на другой берег проблемы не было, проблема была в полутора десятках вооруженных людей, охранявших этот мост.

Капитан Магу в бинокль рассмотрел охрану моста. Одеты все разномастно, явно не подразделение регулярной армии, но вооружены очень хорошо. Завидев приближение руоссийцев, охранники забеспокоились, забегали, затем залегли по обе стороны от дороги, выставив винтовки из-за камней. На столь враждебное действие пришлось адекватно отреагировать.

— Рота, к бою!

Строй тут же рассыпался, артельная повозка с финансовым чиновником торопливо свернула с дороги в поисках укрытия. Справа подполз Таропшин.

— Атаковать прикажете, господин капитан?

— Не прикажу. Для начала, попробуем узнать, кто это такие, и чего хотят.

Солдат у капитана Магу было почти втрое больше, но атака в лоб обернется большими потерями. К тому же до селения от моста рукой подать, эти башибузуки вполне могут рассчитывать на скорое прибытие подкрепления оттуда. На их же стороне было хорошее знание окружающей местности. Но пока с обеих сторон не прозвучало ни одного выстрела, был шанс договориться.

— Кто со мной пойдет?

— Разрешите мне, господин капитан!

И кто бы мог вызваться добровольцем? Ну конечно, отставной унтер Фелонов.

— Пошли.

Идти под прицелом десятка винтовок было страшновато. Османийские солдаты дисциплиной не отмечались, а эти башибузуки запросто могли пальнуть по своей дурости, даже вопреки воле главаря шайки. Пройдя половину пути до моста, капитан и денщик остановились. Ждать пришлось минуты три, пока с той стороны к ним не приблизился крепкий бородатый горец. Одет по местной моде, за пояс заткнуты кинжал и револьвер без кобуры. Если судить по тому, как он держался, Алекс был готов поставить золотой червонец, что еще несколько дней назад этот дядька носил синий мундир с погонами какого-нибудь башчавуша. А как понял, что османийцам разгрома не избежать, подался обратно в родной дом.

— Спроси его, кто они такие, и почему не пускают нас через мост.

К удивлению Алекса, местный горец и отставной руоссийский унтер нашли общий язык, хоть половина общения и состояла из жестов. Минут через пять Фелонов сообщил.

— Местные они. Их сюда князь поставил собирать плату за проход через мост, вроде как на ремонт самого моста. Серебряный куруш с повозки, полкуруша за верховую лошадь, пешие бесплатно. С нас, стало быть, всего один куруш за повозку. Он спрашивает, мы платить будем?

— Мы подумаем.

Поборы на этом мосту, безусловно, недавняя инициатива князя, при османийцах он о такой наглости и мечтать не смел, а тут решил незаконно обогатиться, пока твердая власть не установилась.

— Спроси еще, как называется их селение, и как зовут местного князя.

Еще минут через пять денщик выдал информацию.

— Селение называется Ортакой. А князя местного зовут Фархан-бей.

— Еще один бей на мою голову, — вздохнул Алекс. — А теперь, мне нужно знать, кто три дня назад провел через мост караван из четырех армейских повозок, и куда он направлялся. Мы хорошо заплатим.

Капитан извлек из кармана маленький кругляшок желтого металла, глаза горца невольно блеснули. Началась отчаянная торговля. Прошли не меньше десяти минут, прежде чем Фелонов перешел обратно на руоссийский.

— Этот… В общем, он утверждает, что никакого каравана из четырех армейских повозок тут не было за все пять дней, что они тут стоят. Заявляет, что армейскую повозку от обычной отличить сможет.

Алекс подбросил червонец в воздух, горец быстро цапнул его, и он растворился, будто и не было.

— За что? — изумился денщик.

— Отсутствие информации это тоже информация. Скажи ему спасибо, и пошли обратно.

На обратном пути капитан уверенно заявил.

— Врет он все, сволочь. Был караван.

— С чего ты взял? — удивился отставной унтер.

— Ты его револьвер видел?

— Видел. Наш револьвер, «руоссийский голд».

— А на отделку его внимание обратил?

— Ну, — задумался Фелонов, — хорошая отделка, не то, что на обычных.

— Вот именно, хорошая отделка, редко встречается. Именно такой «голд» был у лейтенанта Саева. Эх, еще бы на номер взглянуть для полной уверенности!

— Так ты думаешь, что это они?

— Вряд ли, — отрицательно покачал головой капитан, — эти мост стерегут, а не по окрестностям шарят. Кто-то другой пытался провести караван через мост, он не знал, что там уже стоит застава от местного князька. Ну а дальше, или он за проезд платить отказался, или эти ухари о грузе догадались. После схватки казна ушла князю, а бородатому достался револьвер. Потому и наличие самого каравана он так упорно отрицал.

— Вроде, все логично, — признал Фелонов. — Что дальше делать будем?

— Подкрепления ждать. С четырьмя десятками штыков и без артиллерии штурмовать Ортакой — безумие. Сейчас напишу рапорт полковнику, пусть он решает.

Рота отошла в направлении Арса так, чтобы скрыться из прямой видимости от моста. Там разбили лагерь, выставили наблюдателей, посыльный с донесением верхом на артельной лошади отправился к командиру полка. Сторожившие мост нукеры Фархан-бея на появление поблизости руоссийцев никак не реагировали. Они все также продолжали выбивать мзду с проезжавших. Несколько раз у моста вспыхивали конфликты, один раз даже до стрельбы дошло, видимо, далеко не все испытывали желание платить за проезд по недавно еще бесплатному мосту.