– Ну и где же ваш Серв? Солнце скоро опустится за горизонт, а город все еще не виден. Похоже, ваш непогрешимый караванщик ошибся.

– Нет, – отрицательно покачал головой Алекс, – он не ошибся. В первый раз я тоже не заметил его, пока мы буквально лбом не уперлись в его стену.

– И где же он?

– Мы движемся прямо к нему, и нам осталось пройти меньше версты.

Штаб-капитан достал из футляра бинокль.

– Это тот глиняный холм?

– Совершенно верно. Он существенно больше всех остальных, а когда мы подъедем ближе, вы сможете убедиться в его искусственном происхождении.

– Невероятно!

От лагеря прежней экспедиции за два месяца не осталось и следа. Ветер и песок сделали свое дело, вернули пустыню в ее исконное состояние. Но маленькие упорные человечки вернулись, чтобы начать все сначала и, несмотря ни на что, добиться нужного им результата.

Алекс отмерил нужное количество шагов от ложбины в песке, где когда-то были ворота караван-сарая. Воткнув в песок лопату, приказал:

– Копайте здесь!

Но только солдаты собрались приступить к работе, как Шохад выдернул лопату, отошел на четыре шага дальше и там погрузил ее обратно в песок.

Назначенный старшим пескокопом ефрейтор Синехрустов уточнил:

– Так где копать-то, господин лейтенант?

– Ты что, лопату не видишь? Вот там и копай.

С одной стороны, такие действия караванщика были публичным умалением командирского авторитета, с другой – это он не со зла. Увидел, что офицер ошибся, и поправил его. Лейтенант решил, что если бы вход в цистерну не нашли в указанном им месте, то урон авторитету был намного больше. А поэтому и возмущаться не стоит. Осталось только докопаться до подтверждения глазомера караванщика.

С этой задачей саперы справились через два часа. Лопата одного из солдат ткнулась во что-то мягкое, а осыпавшийся песок обнажил войлок, закрывавший единственный известный спуск в древнюю водосборную систему Серва. Солдаты хотели тут же сдернуть войлок и заглянуть внутрь, но лейтенант заставил их расчистить весь песок в радиусе сажени и только после этого разрешил убрать кошму.

Открылась черная круглая дыра, ведущая под землю. Саперы Аринбургского полка поочередно заглядывали в провал, в который им предстояло спуститься.

– Чего рты раззявили? – накинулся на них унтер-офицер Дерюгов. – Тащите ведра, веревки, лопаты!

Все-таки правильный набор инструментов и хорошая подготовка исполнителей – большое дело. На этот раз под землю спустилось сразу двое, хотя и этого было много – обеспечить подъем большей массы песка с такой глубины с помощью веревок и ведер не представлялось возможным. Зато на этот раз у них были керосиновые лампы, позволяющие работать в цистерне не в полной темноте. Остальных саперов отправили на расчистку песка вокруг колодца и помещений караван-сарая, которые предполагалось использовать под склады для снабжения идущих в Гохару войск.

Вечером к колодцу пришел штаб-капитан Бирюгин, посмотрел на медленно растущую кучу сырого песка, быстро сохнущего под лучами солнца, поинтересовался ходом работы.

– Медленнее, чем хотелось бы, – ответил Магу, – за день углубились всего на полсажени. Обнаружили выход в цистерну еще одного кяриза, тоже заложенного. Кладку разбирать пока не стали, хотим сначала полностью расчистить цистерну.

Капитан одобрительно кивнул, и Алекс продолжил доклад:

– Караван-сарай начали раскапывать с южной стороны, она лучше защищена от песчаных бурь.

– Тоже Шохад посоветовал?

– Он. Верхний этаж сильно разрушен, нижний – цел, думаю, удастся использовать его по назначению, но там еще копать и копать.

Бирюгин проследил, как очередное извлеченное из колодца ведро с песком совершило путешествие через двор караван-сарая и было опорожнено.

– Надеюсь, что, когда мы вернемся сюда, вы будете доставать оттуда ведра с водой.

На следующее утро штаб-капитан с Шохадом, всеми верблюдами и в сопровождении десятка солдат отправлялся в Аринбург. Они должны были выполнить трассировку будущей дороги и на обратном пути доставить в Серв воду для экспедиции.

– Я тоже на это очень надеюсь, – поддержал капитана Алекс.

– Возьмите на всякий случай.

Бирюгин протянул лейтенанту толстую тетрадь в кожаном переплете.

– Здесь я продублировал все свои записи, сделанные на пути сюда. Если с нами что-то случится, они помогут вам выбраться отсюда.

Магу взял тетрадь, бегло просмотрел первые страницы.

– Откуда такие мрачные мысли, господин капитан? С таким караванщиком я за вас полностью спокоен. Будем ждать вас обратно через десять дней.

– Скорее, через двенадцать, – поправил его штаб-капитан, а затем неожиданно спросил: – Скажите, лейтенант, а вы не боитесь?

– Чего не боюсь? – не понял Алекс.

– Пустыни, – пояснил Бирюгин.

Магу только плечами пожал.

– Неприятное, конечно, место, но выжить можно. Надо только не терять голову и соблюдать определенные правила.

– А мне вот как-то не по себе, – поделился своими душевными терзаниями «академик», – и чем больше я узнаю пустыню, тем более дурные мысли лезут мне в голову. Одна только мысль, что на сотни верст вокруг нет ни одного живого человека, угнетает меня.

Лейтенант постарался успокоить начальство:

– Все будет в порядке, господин штаб-капитан, только не пренебрегайте советами Шохада. И тем радостнее будет возвращение домой.

– Хотелось бы верить, – согласился Бирюгин.

На этом капитан попрощался и отправился готовиться к обратному пути.

Ранним утром следующего дня караван в Аринбург тронулся в путь. Проводить их вышел весь остающийся состав экспедиции. Алекс проследил, как цепочка людей и верблюдов скрылась за барханами. Невольно припомнилось высказывание Бирюгина об отсутствии людей в округе. Живых поблизости, действительно, не было, а вот несколько древних скелетов при расчистке караван-сарая уже попалось. Об этом Алекс докладывать капитану не стал, посчитав чем-то незначительным, а сейчас был даже рад, что не сделал этого. Старые кости тут же закопали обратно в песок.

Плохое настроение офицера немедленно отразилось на солдатах.

– Чего замерли? Быстро разобрали лопаты и за работу! К их возвращению у нас должна быть своя вода.

Стараниями саперов удавалось поддерживать суточное углубление цистерны до полсажени. И чем больше углублялись в песок руоссийские лопаты, тем холоднее было внизу, и тяжелее становились поднимаемые на поверхность ведра. На восьмой день, когда двое саперов спустились под землю, на дне цистерны их встретила хлюпающая жидкая грязь.

– Похоже, это не просто цистерна, – высказал предположение Дерюгов, – видимо, она доходит до слоя глины и завтра здесь будет уже по колено.

– Тогда сегодня поднимаем со дна столько песка, сколько сможем, а завтра начнем разбирать кладку и чистить кяризы, – принял решение Алекс.

Однако все планы нарушила песчаная буря, едва не похоронившая под песком все результаты десятидневной работы экспедиции. Правда, сам колодец успели закрыть, и внутрь цистерны песок не попал, это было бы слишком обидно. Зато, когда на десятый день саперы наконец смогли спуститься вниз, их встретила плещущаяся внизу вода.

Несколько ведер подняли на поверхность. Вода была малость мутноватой, но после нескольких минут отстоя мелкий песок осел на дне, и она стала вполне прозрачной. Какое же это удовольствие смочить губы не теплой, затхлой водой из бурдюка, а холодной, только что поднятой с самого дна древней водосборной цистерны, которой дали вторую жизнь. Солдатские кружки быстро вычерпали ведра до дна. Ивасов добравшийся до воды одним из последних, сплюнул хрустнувший на зубах песок.

– Главное – не соленая, пить можно. А песок отстоится.

Алекс достал блокнот и вооружился карандашом. Итак, диаметр цистерны – три с половиной сажени, высота от дна до самого нижнего выхода из кяриза – меньше четырех, следовательно… Путем нехитрых вычислений, лейтенант пришел к полному объему цистерны в тридцать восемь с половиной кубических саженей, что соответствовало более чем тридцати тысячам ведер. Иными словами, девяносто тысяч суточных рационов воды! Но это при условии полного наполнения цистерны. Оставалось только расчистить кяризы и установить их суточный дебет.