– Постарайтесь обойтись без стрельбы и ненужных жертв среди местного населения.

После этого подготовка к десанту пошла полным ходом. В том, что удастся дойти и захватить перевал, мало кто сомневался. Гораздо больше было сомнений, что его удастся удержать. Когда горцы поймут, в какое положение они попали, то предпримут отчаянные попытки прорвать блокаду. А Харешский перевал будет самым слабым местом. Роте потребуется огромное, по местным меркам, количество патронов. В конце концов, потребуется двухмесячный как минимум запас продовольствия на полторы сотни человек. И вьючные животные для доставки припасов на перевал.

Если везти все с собой, то выгрузка большого количества грузов и лошадей на необорудованный берег займет много времени и наделает большого шума. Наибольшие проблемы создавала перевозка лошадей в шлюпках. Казалось бы, тупик, но Алекс и тут нашел выход из создавшегося положения.

Стих шум машин, судно легло в дрейф, оставалось только дождаться сигнала с берега. Потянулись томительные минуты ожидания. Матросы уже давно были готовы вывалить шлюпки за борт, но прошло уже с полчаса, а пока ничего не происходило.

– Есть сигнал!

Первым его углядел сигнальщик, стоявший на мостике парохода. Сначала все головы повернулись к нему, потом к берегу. Два длинных, два коротких. Пауза. И опять, два длинных, два коротких.

– Шлюпки на воду! – скомандовал с мостика капитан.

Заскрипели блоки шлюп-балок, где-то внизу раздался плеск воды. Матросы вывалили за борт узкие веревочные лестницы, канувшие в темноту возле пароходного борта. Первый солдат перегнулся через фальшборт, вглядываясь в непроглядную тьму. Алекс догадался, что он просто боится спускаться в шлюпку. После штурма Джибуты личный состав роты обновился более чем на треть, как следует обучить солдат времени не было, приходилось выполнять задачу с теми, кто есть.

– Отойди!

Алекс сам взялся за веревки и перебросил ногу через борт. Спускаться пришлось медленно, осторожно нащупывая ногой каждую ступеньку, где-то внизу плескалась холодная осенняя вода. Но вот вместо веревки нога нащупала деревянный борт шлюпки. Перебравшись на днище шлюпки, Алекс поднялся в полный рост и протянул вверх руку.

– Давай винтовку!

Приняв у солдата оружие, лейтенант пробрался в нос. За ним, подбадриваемый унтерским матом, в шлюпку спустился первый солдат, следом второй и остальные. С борта парохода передавали винтовки, ранцы, шинельные скатки. Понемногу посудина заполнялась, но гораздо медленнее, чем хотелось. У Алекса зародились сомнения, что до рассвета удастся добраться до таможенного поста, успеть бы отойти от побережья бухты.

– Табань! – скомандовал кто-то наверху.

Сверху в шлюпку лихо посыпались матросы из команды парохода. Не прошло и минуты, как ее оттолкнули от борта и весла вспенили воду. Рулевой вел шлюпку на мигающий огонь с берега. Где-то вверху луна пробилась сквозь затянувшие небо тучи и впереди обозначилась белая шипящая полоса прибоя.

– К бою!

Нос шлюпки тут же ощетинился винтовочными стволами, защелкали затворы «шапсо». Однако темнота враждебного берега хранила молчание, только так же размеренно продолжал мигать фонарь. Два длинных, два коротких. Пауза. И опять два длинных, два коротких.

– Патроны не намочите!

Алекс извлек «гранд» из кобуры, но курок взводить пока не стал. Когда киль прошуршал по прибрежному песку и шлюпка, дрогнув, замерла, лейтенант первым прыгнул в прибой и торопливо побрел к берегу, стараясь не набрать холодной морской воды за голенища сапог. Позади раздался чей-то приглушенный мат, кто-то из солдат приводнился на большую глубину. Правее зашуршал киль второй шлюпки, выползающей на песок пляжа. Под ногами перестала хлюпать вода, сапоги начали вязнуть в песке.

Опередив солдат, лейтенант направился к продолжавшему мигать фонарю. Из темноты его окликнули:

– Господин Магу?

– Я здесь!

Откуда-то слева вынырнула низенькая тщедушная фигурка.

– Рад вас видеть, господин Лисово.

Поверенный покосился на револьвер в руке Алекса.

– Взаимно, господин Магу.

– У вас все готово?

– В самом лучшем виде. Все собрано в загоне в двух верстах от таможенного поста.

– Охрана?

– Наемники.

– Могут быть проблемы?

– Нет, они получат свои деньги и уйдут. За войну с руоссийцами я им не платил.

Со стороны моря донесся мерный плеск весел, шлюпки пошли на второй рейс. Унтеры развернули высадившихся солдат в цепь по периметру пляжа. Подозвав ближайшего солдата, Алекс вручил ему фонарь и приказал подавать сигналы в направлении смутно угадывавшейся в лунном свете туши руоссийского парохода.

– Господин Магу, – осторожно начал поверенный, – я тут случайно встретил нашего общего знакомого. Правда, выглядит он неважно и ходит еле-еле.

– Хамиди здесь?!

– Да, его дом буквально в паре верст отсюда. Желаете навестить?

Алекс надолго задумался, затем отрицательно покачал головой.

– Черт с ним, если нашумим, поставим под угрозу всю операцию, да и османийцам дадим лишний повод для визга. Авось, сам скоро сдохнет. Кстати, господин Лисово, следующим рейсом привезут «гартинг» и часть патронов к «шапсо». Где обещанные лошади?

– Сейчас приведу, господин Магу.

Направляясь за спрятанными неподалеку лошадьми, поверенный тихо пробормотал:

– Похоже, у Виктора вырос достойный наследник.

До рассвета оставалось еще больше двух часов, когда ротная колонна, сопровождаемая вьючными лошадьми, двинулась на восток, к невидимым в темноте горам. За их спиной, в темной части горизонта, если внимательно смотреть в сторону моря, можно было увидеть сноп ярких искр, летевших как бы ниоткуда. Капитан высадившего десант руоссийского парохода спешил необнаруженным покинуть воды негостеприимной османийской бухты до восхода солнца.

Только сейчас, глядя на растворяющееся в темноте судно, Алекс вдруг остро ощутил, что обратной дороги больше нет. На сотни верст вокруг одни только враги, никто не поддержит, не спасет, не придет на помощь. Отныне можно идти исключительно вперед. И только в его руках его же собственная судьба. И судьба еще полутора сотен подчиненных ему солдат. Молодых мужчин, которых ждут обратно родители, невесты, жены, дети. Но даже если все пойдет по плану, далеко не все смогут вернуться назад, серьезные потери в роте неизбежны.

Черные мысли лейтенант хотел отогнать командным голосом, но в темноте османийской ночи громко орать команды на руоссийском явно не стоило. Поэтому он только негромко прикрикнул:

– Шире шаг!

Почти сразу от побережья дорога начала забирать вверх. Через несколько минут впереди возникли темные силуэты домов какого-то селения. Местные шавки дружно приветствовали топающую по дороге роту заливистым лаем. Но ни один огонек не зажегся в окнах, никто не рискнул высунуть нос на улицу и поинтересоваться, кто это так дружно топает по их улицам. Во дворы не лезут, в дома не вламываются, не грабят, не насилуют, не убивают, и ладно. Пусть себе топают мимо.

– На перекрестке – налево, – предупредил Лисово.

За поворотом дорога пошла то ли через рощу, то ли через какие-то сады.

– Далеко еще? – поинтересовался Алекс.

– Успеем, – откликнулся поверенный.

Они успевали. Почти успевали, если поторопятся. На востоке уже розовела тонкая полоска предстоящего восхода, когда рота подошла к загону, где поверенный Лисово собрал все необходимое, чтобы целая рота смогла продержаться на перевале два месяца. Опасаясь, как бы охрана не начала сдуру палить, Алекс развернул первый взвод в цепь. Переговоры взял на себя Лисово. В конце концов, охранникам платил именно он. Несколько минут томительного ожидания, и со стороны загона послышался звук шагов нескольких пар ног. Увидеть здесь руоссийских солдат наемники явно не ожидали. И хоть посматривали они явно недружелюбно, за оружие хвататься не спешили, численный перевес был явно не на их стороне.

– Быстро, запрягайте лошадей, и уходим. Скоро рассвет.