Ядвига замолчала и закусила губу.

— А я здесь причем?

— Потому что ты не такой! В тебе нет этого бахвальства и слепой уверенности в собственном великолепии, но силы и знаний не меньше, чем у принцев! За тобой хочется идти, хочется находиться рядом… А ты посмел меня отвергнуть, еще и строишь свою счастливую жизнь.

— И правда, негодяй ты, Миша, — неожиданно поддержала девушку Листьева. — Как ты можешь жить счастливо, пока принцесса тут сохнет? Вместо того, чтобы разобраться в собственной жизни, она пытается разрушить твою, а еще лезет в нашу жизнь с Егором! Отменяй свой контроль, пока я тебе голову не оторвала! Заодно и все твои проблемы мигом решатся.

— А что, если я не захочу отменять контроль? — на лице девушки появилась хитрая улыбка.

— Ты ведь сама знаешь, что тогда останется только один способ снять контроль — убить тебя.

— А кишка не тонка, Гущин? — Ядвига поднялась со стула и посмотрела мне в глаза. — Неужели ради одного человека, пусть он хоть трижды твой друг, ты спровоцируешь войну не только с Польшей, но и с Литвой? Мой жених не простит тебе моего убийства.

— А кто тебе сказал, что меня признают виновным? Видишь ли, с нашей последней встречи я здорово поднаторел в шпионских хитростях. Тебя найдут убитой возле герцога Януша Щецинского, который от неразделенной любви решил убить свою возлюбленную и покончил с собой. Кстати, у нас и герцог имеется.

Я кивнул, и Листьева открыла створку шкафа, где в бессознательном состоянии лежал герцог. Ядвига перевела взгляд на Януша и нервно сглотнула. Похоже, в этот момент она поняла, что это уже не простая угроза и шансов у нее особо нет.

— Какие у меня гарантии?

— О гарантиях нужно было думать раньше, прежде чем связываться со мной. Думаю, моего слова тебе будет достаточно.

— Недостаточно! — отрезала принцесса.

— В таком случае, ты сейчас умрешь.

Я поднялся с кровати и направился к Ядвиге, и та невольно подалась назад.

— Хорошо, я сниму контроль.

— Немедленно! — приказала Катя.

— Конечно-конечно, — принцесса подошла к лежащему без сознания Егору, закрыла глаза и провела рукой перед его глазами. Парень вздрогнул и пришел в себя. Интересно, так совпало, или контроль что-то запустил в его памяти?

— Последний вопрос! — Листьева оттолкнула меня в сторону и стала прямо перед польской принцессой. — Я знаю, что ты сильный духовник, но даже так тебе было сложно взять его под контроль без сильной эмоциональной встряски. Скажи честно, у вас что-то было? Если обманешь, я по глазам узнаю и оторву тебе башку.

— Как будто не оторвешь, если было, — улыбнулась Ядвига.

Листьева резко ударила под дых, и принцесса согнулась пополам. Она явно не ожидала такого отношения к себе.

— Не было… — прохрипела она. — Он все твердил о своей ненаглядной Катеньке, и я уже решила, что ничего не выйдет. Но он так распереживался, что вышел из себя, а остальное было делом техники. Пару мгновений, и он уже под контролем. Он не обожал меня, а боялся совершить ошибку и что ты о нем подумаешь. Этого было достаточно.

В это время Паневин открыл глаза и окончательно пришел в себя. Он сел на краю кровати и осмотрелся. В это же время старательно массировал виски, борясь с невыносимой головной болью. Наконец, он поднял голову и увидел перед собой невесту.

— Катя!

— Все в порядке, дорогой! Да, это я.

— Где мы? — Егор осмотрел комнату, а потом его взгляд задержался на Ядвиге. — Катя, я не…

— Знаю! Все в порядке. Мы в Польше.

— Где?

— Не особо важно где, мы уже уходим.

— А что будете делать с Янушем? — Ядвига покосилась на шкаф, в котором все еще было тихо.

— История спишет на внезапное помутнение памяти. В конечном счете, он даже не заметил как ему нанесли удар по голове. Ну а нам уже пора.

Я поднялся и открыл дверь. Листьева вышла вместе с Егором, поддерживая его под руку. Паневин был еще слишком слаб и двигался с большим трудом. Покровский проскользунл в комнату и вынес тело герцога. Как и договаривались, Федор отнесет его тело обратно на аллейку и обставит все так, будто герцог упал сам и потерял сознание от удара головой.

— Будь счастлив, Гущин! — произнесла Ядвига с горечью в голосе.

— Ты тоже, — бросил я в ответ, но принцесса лишь хмыкнула.

— Йонас хороший парень, но я не люблю его.

— Тогда зачем? — я остановился в дверном проеме и увидел, что на глаза Ядвиги навернулись слезы. Да, стоило догадаться, что счастливая девушка не станет мстить человеку, к которому испытывала симпатию в прошлом.

— Так нужно, Миша. Это нужно Польше, Литве, но не мне.

— Твоя жизнь, сама решай, — я захлопнул за собой дверь и поспешил за друзьями. В любой момент нас могут заметить, поэтому не стоит лишний раз шататься по коридорам замка.

Дорога обратно заняла у нас еще два дня. Мы с Сёмой следили за дорогой, а Егор с Катей сидели на заднем сидении. Листьева где-то раздобыла газету на польском и внимательно ее изучала.

— Картинки рассматриваешь? — я не удержался, чтобы не поддеть Катю.

— Вообще-то я знаю польский. Ну, разговариваю на нем слабо, потому как практики особой нет, а вот читать и писать — вполне.

— Когда только успела?

— Ну, пока кое-кто спасает страну и здоровается за ручку с Великими князьями, я продолжаю прилежно учиться в академии, где преподают языки всех государств, с которыми наша страна активно сотрудничает. Не забывай, что мы можем работать не только в родном княжестве или в Москве, но и заграницей. Мы с Егором выбрали польский, Влад — французский.

— Какая гадость! — я всего на миг представил как пытаюсь заучить очередную фразу на иностранном и поморщился. В памяти еще были свежи воспоминания о безуспешных потугах выучить французский во время путешествия в поезде. — Нет, все-таки вовремя я ушел с академии.

Егор тоже заинтересовался нашим разговором.

— Боишься, что о нашей выходке пишут во всех газетах?

— Нет, если бы кто-то узнал, они уже сейчас взяли бы нас под стражу. И сидели бы мы в сыром и холодном карцере, а не на мягком сидении Тура, — заверил я Паневина. Уж я-то знаю как работают дружины одаренных.

Егор хотел возразить, но Катя его перебила.

— Слышали? Помолвка между Ядвигой Ягеллон и Йонасом Станкусом расторгнута! Говорят, Станислав в бешенстве, а литовцы так вообще прекратили дипломатические отношения с Польшей.

Да уж, вот чем заканчиваются попытки сделать хорошо для всех, но не для себя. Не выдержала Ядвига и дала слабину.

— Ничего удивительного, — отозвался Покровский. — Когда в дело вступает Гущин, стоит ждать глобальных событий. Иногда совершенно неожиданных.

— Ты лучше за дорогой следи! — осадил я друга, но не смог сдержать улыбки. Ну а что я могу поделать, когда оно само так получается? Зато Ядвига получила шанс устроить свою личную жизнь и быть счастливой.

Покинуть Польшу хотелось как можно скорее, пока не произошло еще чего-нибудь. А на своей земле и дышится спокойнее. На обратном пути мы ненадолго заглянули в Москву, погуляли по ее паркам, я снова навестил усыпальницу у Воробьевского дворца, а затем продолжили путь. Егор с Катей заслужили небольшой отдых и компенсацию за все пережитые волнения.

Стоило нам вернуться в Ростов, Константин потребовал со мной срочной аудиенции.

— Миша, есть мысли касательно вашего поселения, — произнес Константин. — Уделишь несколько минут?

— Конечно!

Я отнес вещи в комнату и вернулся в гостиную, где возле самовара уже стояли чашки с ароматным напитком.

— Что-то серьезное? — я посмотрел на Фролова, надеясь по его выражению лица угадать о каких новостях он хочет мне сказать.

— В общем, я немного подумал, пообщался со знающими людьми, и у меня появились некоторые мысли.

— Вот как! А с кем общались? — мне откровенно не нравилось, что о моем поместье знает кто-то еще. Я уже обсуждал эту тему с Константином, но он уперся и решил, что секретность в этом деле неуместна, и лучше получить совет у специалистов.