— А система наведения?

— Возьмем с одного из сторожевиков. Интерфейс и протоколы у всех систем одинаковые, я проверял. С крейсерскими ракетами должны стыковаться без проблем.

— Так он же старый, после первого же прыжка развалится.

— А нам больше и не надо. Из системы Каппы Андромеды он не вернется в любом случае.

— Хорошо, убедил, — согласился Рой. — Но ты мне другое скажи. Сколько писем мы разослали?

— Больше тысячи.

— А нас здесь только одиннадцать человек.

— Ну и? — включил дурака Вольдемар.

— Что ты об этом думаешь?

— Я радуюсь за наше общество. Психологи утверждают, что в нормальном человеческом обществе только два процента готовы бесплатно убивать себе подобных, а у нас получается только около одного процента.

— Я почти разделяю твою радость, но думаю, что второй процент просто предпочитает делать свое дело, не отрываясь от поверхности планеты. А сейчас я о другом. Тебе не кажется, что одиннадцати человек как-то маловато для нанесения решительного поражения астенскому флоту?

Вольдемар усмехнулся:

— Скажи, а если бы нас было одиннадцать тысяч, это сильно изменило бы баланс сил?

— Не думаю.

— Вот именно. Военного поражения астенцам мы не сможем нанести в любом случае. За ними армия, флот, сырьевые, промышленные и людские ресурсы трех планетных систем, которых у нас никогда не будет. А нас всего одиннадцать человек, которых надо одеть, обуть, накормить, вооружить высокотехнологичным оружием. И у нас не армия, у нас флот, значит, все затраты сразу вырастают на два порядка. Космическая война крайне затратное дело. Я подозреваю, что с этой вылазки мы вернемся банкротами.

— Тогда зачем все это, если мы все равно не сможем победить?

— А кто сказал, что мы не можем победить? Я сказал, что мы не можем добиться военной победы. К счастью, война это только продолжение политики, поэтому нам надо сыграть именно на этом поле. Задача облегчается тем, что нам не надо доводить Астену до полной капитуляции, достаточно поставить ее в такие условия, при которых она не сможет дальше удерживать систему Каппы.

— А конкретнее? — заинтересовался Рахман.

— Надо создать ситуацию неизбежности начала войны между республикой и Астеной, если Сагитториусу не будет предоставлена независимость. При этом надо выставить Астену подлинным исчадием ада в глазах галактического сообщества, чтобы все воротили от нее нос, особенно их союзники по Коалиции.

— И у тебя есть план, как это сделать?

— Есть, — в голосе Вольдемара звучала железная уверенность.

— Не поделишься?

— У меня нет причин не доверять тебе, но я буду спокойнее, если план останется только в моей голове.

— Понимаю. А нападение на орбитальную станцию тоже входит в этот план?

— Конечно. Большие дяди позволили нам порыться в их оружейной свалке, они думают, что держат нас на коротком поводке поставками халявных ракет, топлива и запчастей по сниженным ценам. Не будем их разочаровывать, пусть пребывают в иллюзиях, что в любой момент могут нас дернуть за ниточки. А мы поставим их в ситуацию, когда они будут делать то, что нужно нам. Нападение на станцию это безусловный рефлекс любого военного организма. Во-первых, ликвидация базы атмосферных штурмовиков даст передышку жителям Сагитториуса. Во-вторых, эта победа докажет нашу состоятельность и даст основания потребовать от наших спонсоров второй транш.

— Не могу понять, чего эти спонсоры добиваются?

— Рой, ты был прекрасным комэском, из тебя бы вышел хороший групман. Но попробуй оторваться от палубы и посмотри вокруг. Правительство стремительно распродает оставшиеся после войны арсеналы, причем распродает по дешевке, а военная промышленность стагнирует. Существующие мощности республиканскими заказами мирного времени загружены едва на треть, а на сторону продать ничего невозможно, весь рынок занят бэушной техникой.

— Поэтому им нужен конфликт.

— Нет, не конфликт, а только угроза конфликта. Боевые действия когда-нибудь закончатся, а напряженность в отношениях может длиться очень долго. Кому-то потребуется сильный покровитель, кому-то гарантии безопасности, и всем — оружие. А нам отводят роль эдакого регионального нарыва на заднице, который никому не даст сидеть спокойно. Разгуляться нам не дадут, но и окончательно загнуться не позволят.

— А ты хочешь обвести их вокруг пальца и повернуть ситуацию в свою пользу?

— Хочу. А еще я очень хочу, чтобы на головы жителей Сагитториуса перестали, наконец, падать астенские бомбы и ракеты.

— Если тебе это удастся, то я сожру свой летный шлем. Но если мы проиграем, то я потребую, чтобы ты слопал свой.

— В таком случае закажи себе шлем из съедобных материалов. И мой тебе совет — не тяни с заказом.

Вахтенный офицер орбитальной бызы был очень удивлен, когда на экране появилась цель, вынырнувшая в обычное пространство в опасной близости от Сагитториуса. Он уже потянулся к кнопке боевой тревоги, но тут неизвестный корабль сам вышел на связь, поэтому вахтенный ограничился вызовом командира базы в рубку. На эту базу, где годами ничего не случалось, и только недавно начались полеты атмосферных штурмовиков, ссылали всяких чудаков, тупиц, разгильдяев и неудачников. Они уже прозевали посадку и взлет одного контрабандиста и сейчас готовились слить свою базу вместе со своими никчемными шкурами. Вот и сейчас лейтенант был абсолютно не готов принимать решения и действовать самостоятельно. Полетов штурмовиков сегодня не было, а единственный патруль должен был вернуться на базу уже после его смены. Поэтому он готовился не к схватке с врагом, а к отдыху в блаженном ничегонеделанье.

— Свободный торговец, регистровый номер 1Р12-394, — представился капитан транспорта. — У нас неполадки с навигацией, никак не можем определиться с местом. Не подскажете, куда мы попали?

Вахтенный про себя усмехнулся, 1Р — это транспорт с массой покоя до двадцати пяти тысяч тонн, имеющий возможность посадки и взлета с поверхности планеты. В сочетании со статусом «свободного торговца» это давало почти однозначный результат — контрабандист.

— Характер груза? — решил уточнить лейтенант, сообщать им место выхода в пространство он и не собирался, но нужно было потянуть время.

— Наши трюмы пусты, как голова моего штурмана, — ответил торговец. — Звездными картами не поделитесь? А то никак сориентироваться не можем. Мы заплатим, не сомневайтесь.

Точно контрабандист, у обычного торговца, выплачивающего все сборы и налоги, свободных денег никогда нет, а этот сразу предлагает заплатить.

— Хорошо, поделимся, — принял решение вахтенный.

С минуты на минуту появится командир и примет окончательное решение, что делать с этими придурками, а разнести их корыто ракетами никогда не поздно.

— Дайте приводной луч, — запросили с транспорта.

— Ловите, — откликнулась база, — стыковочный узел номер два.

Транспорт поймал луч и под контролем базы двинулся к месту стыковки. Прибывший на мостик командир одобрил действия подчиненного и даже запретил высылать навстречу патруль. Зачем? Если жертва ведет себя с благоразумием кролика, лезущего в пасть к удаву. Патруль может их спугнуть, контрабандисты ребята шустрые, придется стрелять, тогда вместо транспорта и полудюжины рабочих Астена получит груду железа и несколько бесполезных трупов. А командир базы и ее команда получат шиш вместо своего процента от стоимости захваченного судна.

— Готовьте штурмовую группу, — распорядился командир.

Ник Коллач, крепкий мужчина в возрасте слегка за сорок, отключил связь и только после этого позволил себе стереть со лба пот. Первый этап они выиграли. После достижения сорока лет Коллач уволился из республиканского флота в звании младшего лейтенанта. Его ровесники уже примеривались к должностям командиров линкоров и крейсеров, а он командовал мелким вспомогательным транспортом. Его однокашники были увешаны всевозможными наградами, а на его мундире сиротливо серебрился только значок об окончании училища. Его сослуживцы вспоминали былые походы и сражения, а он молчал, нечего было вспоминать, ни в одном бою не участвовал и даже близко ни разу не находился. Немногие ухитрялись прослужить семнадцать лет в звании младшего лейтенанта и даже не избавиться от «младшего» перед отставкой.