— Здравия желаю, господин сенатор! — рявкнул вошедший.

Не ожидавший такого Нейман даже притормозил, потом заметил:

— Достаточно было просто сказать «здравствуйте».

— А кто его знает, может, господин сенатор забыл, как мы с ним в темноте на четвереньках ползали.

— Забыл? — возмутился «господин сенатор». — Глянь-ка туда.

Указующий перст сенатора нацелился на стеклянную дверцу витрины, стоявшей у стены, справа от стола. За стеклом, на роскошной деревянной подставке, стояла потертая ручная граната.

— Неужели?! — изумился Дескин.

— Та самая, — подтвердил Нейман. — А ты говоришь, забыл. Чудом сохранилась, вот и решил на память оставить. Подставку заказал, детонатор из запала убрали, но сам заряд, кстати, на месте.

— Ну, тогда здравствуйте, господин лейтенант!

— Здравствуй, Вольдемар! Чертовски рад тебя видеть живым.

Первым свою эпопею рассказал Дескин. Нейман внимательно слушал, ахал, охал, качал головой, задавал вопросы, вдавался в заинтересовавшие его подробности. Два часа пролетели незаметно. Наконец, Вольдемар иссяк.

— Да-а-а, — потянул восклицание Нейман. — На два приключенческих романа хватит. Как минимум.

— Да я-то что. Как вы в этот кабинет попали?

— Сам удивляюсь, — ответил Неман, подумав, и продолжил: — Наверное, удачное стечение обстоятельств, плюс былые заслуги. Сначала восстанавливал городскую энергетику, потом планетарную, а потом вдруг оказался единственным кандидатом в министры энергетики в планетарном правительстве. А что? Образование соответствующее, стаж по специальности приличный, послужной список безупречный, плюс участие в сопротивлении, плюс ранение. Герой! Ну как такого не выдвинуть.

— Ну и чего вам не сиделось в министерском кресле? — не без ехидства поинтересовался Дескин.

— Мне там хорошо сиделось. Со стороны, конечно, видней, но я не самым худшим министром был. По крайней мере, пока я в этом кресле сидел, ни один человек от холода не умер, ни одного здания не разморозили, а объем производства почти довели до довоенного. Но полгода назад прошли выборы. Обычно двух сенаторов выдвигает победившая партия, одного оппозиция. А тут голоса почти поровну разделились, драка была… Потом договорились, по одному от партий выдвигают и одного независимого. Тут я им под руку и подвернулся. Человек небезызвестный, технарь, в политических интригах не замечен. Вот мне и сделали предложение, от которого я не смог отказаться.

— А на награждение вы случайно попали?

— Фамилию «Дескин» в списках награжденных я случайно увидел, а на награждение специально пришел. Вольдемаров Дескиных в республике не так много. Подумал: вдруг старый знакомый нашелся? И, как видишь, угадал. — Сенатор взглянул на часы. — А на банкет ты уже опоздал.

— Ну и черт с ним, — отмахнулся Вольдемар. — Вы мне лучше скажите, когда вся эта бодяга закончится?

— Ты это о чем?

— О войне. Сколько она еще тянуться будет? Сначала все было понятно, на нас напали, мы отвечаем. Почти весь флот угробили, но хоть понятно за что. И результаты были, за один Варен массу народа положили, и на планете, и в космосе, но удержали. А сейчас что творится? Только какие-то силы накопили, сразу в бой. Экипажи неопытные, пилотов истребителей готовить едва успеваем. А я чем занимаюсь? Ну, высаживаются наши разведывательные группы на планеты, чего-то там вынюхивают. А толку от этого? Сил для реализации информации все равно не хватает. Людей только зря теряем. Надоело. Вот и скажите мне, господин сенатор, долго еще это будет продолжаться?

— Все сказал? — Нейман выдержал паузу. — Не по адресу вопрос. Я в этом кабинете всего третий месяц, еще мало что знаю и почти ничего не могу. Но во многом ты прав, ситуация действительно сложилась странная. Сил для решительной победы нет, и собрать их никак не удается. Дальнейшие военные действия будут только увеличивать потери, не давая значимых результатов. Если бы это была война на истощение ресурсов, то рано или поздно она закончилась бы сама вместе с ресурсами одной из сторон, но это не наш случай. Я тут одну цифру нашел, которой в открытой информации нет. На военное производство республика тратит чуть больше пяти процентов своих ресурсов. Представляешь? Пять процентов, почти как в мирное время. Так мы еще сто лет воевать можем.

— Действительно странно, — согласился Дескин. — А мне казалось, что все силы брошены на строительство флота.

— Какова численность населения Республики?

— Больше пятидесяти миллиардов.

— Пятьдесят два и семь, согласно последней переписи, — уточнил сенатор. — А сколько у нас в вооруженных силах?

— Миллионов двенадцать, может, пятнадцать, — высказал свою оценку Вольдемар.

— Десять с половиной, если быть точным. То есть ресурсов у нас завались, и людских, и материальных. Можно мобилизовать промышленность, вооруженные силы в разы увеличить, кораблей понастроить, экипажи обучить…

— И победить? — Вольдемар продолжил мысль сенатора.

— Можно и победить, но можно и проиграть. Потому что это и будет война на истощение ресурсов. Противоположная сторона сделает то же самое, потери вырастут на порядки и лет через десять-двадцать один доходяга падет к ногам другого, сохранившего каплю сил. Только кому она нужна, такая победа?

— А кому нужна такая вялотекущая война?

— Многим. К сожалению, очень многим. И чем дольше она идет, тем больше народа ею кормится. Вот взять хотя бы Кагершема…

— Какого из Кагершемов?

— Да любого. Один почти все военные подряды под себя подгреб, от миллионов скоро лопнет, и все ему мало. Второй флот в свое владение превратил, сенатская комиссия во флотские дела боится нос сунуть. И этого ему уже, чувствую, недостаточно. В последнее время из новостей не вылазит, на всех каналах красуется, чуть ли не в отцы нации метит.

— А сенат ваш куда смотрит?

— Туда и смотрит! В карман одному и в рот другому. Не все, конечно, но многие. Да и не в одних Кагершемах дело. Таких деятелей возле войны много крутится, да и не только возле, на самой войне тоже хватает. Вот взять, к примеру, тебя…

— А что я? — удивился Вольдемар.

— Ты за пять лет после академии из сержантов в капитаны третьего ранга прыгнул, а если бы не война, то ты сейчас младшим лейтенантом был бы, но мог и сержантом остаться.

— Если бы не война, мои родители были бы живы, — вспыхнул Дескин. — А я бы сейчас инженером был. А сами вы, господин Нейман, из муниципальных инженеров лихо прыгнули в сенаторы тоже благодаря войне.

— Извини, Вольдемар, я выбрал очень неудачный пример, но сути это не меняет. А что касается меня, то я с удовольствием отдал бы это кресло за то, чтобы не было никакой войны и самой большой моей проблемой было короткое замыкание в старом кабеле.

— Вы меня тоже простите. Нервы у меня не железные. Пойду я, пожалуй.

— Ну, вот и поговорили, — подвел итог сенатор. — Но ты еще заходи, не забывай старого Неймана.

— Да какой вы старый, — Вольдемар постарался подбодрить погрустневшего Неймана. — Мы еще на вашей свадьбе станцуем.

— А ты знаешь, — Теодор Нейман вдруг хитро улыбнулся, — я ведь женился, четыре года назад.

— Как? — ахнул Вольдемар и взглядом прошелся по руке сенатора в поисках кольца.

Нейман перехватил взгляд Дескина.

— Да не ношу я кольца, не привык как-то. Всего несколько раз после свадьбы надевал.

— А кто она? — поинтересовался Вольдемар. — Надеюсь, не ваша бывшая секретарша?

Сенатор бросил на Вольдемара подозрительный взгляд:

— Секретарша… Но ты не думай, никаких грудастых блондинок с ногами от ушей. Она всего на пять лет моложе меня, вдова. Очень хорошая женщина, я тебя с ней еще познакомлю.

— Поздравляю! — Вольдемар в порыве чувств обнял Неймана. — А дети у нее есть?

— Нет. И, наверное, уже не будет. Поздно нам, — погрустнел сенатор.

— Еще раз простите меня.

— Да ничего, — отмахнулся Нейман.

— Ладно, мне пора. Дела, знаете ли. До свидания, господин сенатор.