— Я тебя помню.

Он кивнул, соглашаясь.

— Хорошо, что так. Да и мне памятка на всю оставшуюся жизнь осталась… — его изувеченная ладонь раскрылась и вновь легла на колени. — Значит, будем как старые знакомые.

— О чем разговор?

Он несколько секунд изучал мое лицо и, не ответив сразу, вытащил из-за пазухи непонятный предмет.

— Не доводилось видеть?

Я вгляделся — в его руках находился криво изогнутый, почти высохший палец, последняя фаланга которого сильно напоминала коготь… или, им и являлась! Только у одного существа я увидел — и навсегда запомнил! — такие когти… Это была часть руки человека, который таковым уже не являлся. Нелюдь…

По тому, как я смотрел на предмет, Весельчак понял невысказанный ответ и глухо произнес:

— Значит, знаешь. Я так и думал.

— Откуда он у тебя?

— Ты свою последнюю охоту на людей не забыл? Когда за Бесом и его кодлой гнался? Ничего особого там не приметил?

Я кивнул — скрывшееся существо, вместо нас, осуществившее планы по уничтожению последних из своры Беса, напоследок, заставило всех застыть в недоумении… Неужели, Весельчак был где-то рядом, и все видел?

— Мы там случайно оказались… Могли бы помочь.

— Им?

— Или — вам. Тебе как больше нравиться?

— Пока — ни как. Но понимать начинаю…

Он вздохнул, убирая страшный предмет в сторону.

— Слушай, Дар… Ты же догадливый, допер уже, что к чему. Убивать нам тебя не резон — не для того столько караулили, чтобы счеты сводить.

— Надоело по горам шастать?

— Надоело. Ты что хочешь, думай… но мы тоже, люди. И жить хотим — по человечески. Никто к такому готов не был…

— А мы, были?

— Не знаю. Мне многое не понятно, ну да не том речь… Выжить бы.

— Мы выжили. И будем жить.

— Так разреши и нам! Никто больше прошлого не хочет!

Я встал и прошелся по земле, разминая ноги. Группка насторожилась и устремила на нас глаза.

— Кивни им, пусть успокоятся… я бежать не собираюсь. Кстати, ты почему стихами говорить перестал? Допекло?

Весельчак поскучнел и глухо бросил:

— А ты рад, да? Победил всех, волосы с голов посрезал… крутой. Греет душу, что всех пацанов средь скал передавил?

— Пацанов? Может, тебе они и ребята — а нам всем, хуже бешеных собак! Не эти ли пацаны всю долину кровью умыли? И по сей день, люди отойти не могут…

— Там не только их вина… Ты тоже руку приложил.

— Считаться будем, или как?

— Не будем, — он хмуро опустил глаза. — Прошлое то… О другом надо. Ты этот палец видел — что скажешь?

— Сначала ответь, где взял.

— Я же говорил тебе — за вами шли… Вы в скалы подались, а мы, по воде, как от тебя ушли, вечером назад пристали. Врать не буду — хотели мои бойцы ночью напасть да перебить всех, как в курятнике. Но у меня уже тогда мысль засела… о мире. Так что не позволил я новой крови пролиться. А потом… Видели, как вы двоих оставшихся, на небо отправили. Плохого не скажу — все по чести… Поединок — это серьезно. Не ожидал я от …того парнишки. Как его теперь звать? У Вас?

— Волкобой.

— Серьезное погоняло — для бывшего пид… извини, не буду. Ну, да не о том… Мы издалека смотрели — не было резона под стрелы лезть. И тот… обезьяна, когда прыгнул — видели. Интересно стало. Ну и… дурак один, из моих, полез, после того, как ты и твои охотники ушли вниз.

— И что он там увидел?

— Смерть свою… Крикнуть успел, а больше ничего. Только, знаешь, мы здесь собрались не так, чтобы очень робкие — ну и ломанулись туда, всем скопом. Короче, наш браток уже со сломанной шеей валялся, а вот возле него эта штука и была. Или, кто из твоих, стрелой отсек, или, наш бедолага успел ножом рубануть. «Самого» мы не видели… Но это не все. Нам много, где бедовать пришлось… И от лишних глаз скрывались, и бродили по прерии, просто так. С этим… уродом, еще до вас столкнулись. Он ночью напал — и сторожевого моего вживую порвал, все брюхо пополам. Корявый неделю мучился… Хотели в поселок отнести, может, лекарь бы ваш помог. А тут вы на хвосте повисли.

— Значит, ты в меня стрелял?

— Я, — Весельчак спокойно подтвердил. — А куда деваться? Настигни ты нас первым — я бы уже давно в картишки, на небесах перекидывался. Испугались мы сильно… Да и среди твоих похожего увидали, думали — вы заодно.

Я закусил губу — зэк упомянул про Волоса. Издали, спутать его с монстром было проще простого. Становилось понятным, почему они решили встретить нас стрелами — увидеть чудовище, как союзника бывших врагов!

— Это не все, — Весельчак понял мою задумчивость, как знак к продолжению. — В общем — тварь эта, которая и от тебя и от нас ушла, не одна шлялась.

По моему изменившемуся взгляду, он утвердительно качнул головой:

— Не скажу, что часто… но видел.

— Уверен? Ну, мы тоже так полагали… что он не один. В долине есть некоторые — похожи, могут быть сильно.

— Ты о Лешем и его приятелях? — к моему удивлению, Весельчак знал о наших друзьях. — Нет, не он. Мы их в Низине встречали. Двоих. Связываться не стали — приняли за больших обезьян. А какой с них прок? Тогда не знали, что это — за «обезьяны» … Правда, я совсем о другом говорил. Тот, кто в камнях пропал, шел с бабой.

— ?

— Да. Лица не видел — врать не стану. Но это женщина. Волос черный, прямой, сама высокая, худая. И практически без одежды — даже жалко стало. Но шла — сама! Может, боялась его, а может — и без принуждения. На расстоянии не определишь. Больше не скажу — мы преследовать побоялись…

— А нас? Преследовать не побоялся?

Он скривил лицо в ухмылке:

— Да ты не думай… Мы никого не тронули. Пока…

— Мира хочешь?

— Хочу! — он встал и подошел ко мне. — Очень хочу. Я тебя уже месяц выслеживаю. Думал, на крайний случай придется с белым флагом идти.

— Что ж не пришел?

— Что б ты понял… мы теперь не те, что раньше были. Кое-что от вас переняли, многому сами научились. У меня беспредельщиков нет — так сложилось. Кто как, а я этой резни изначала не хотел. Если б не Сыч… по-другому можно было повернуть. Ну, да ладно…

— Я все понял. — Невысказанное пожелание шайки, продолжавшей терпеливо ждать окончания нашей беседы, не нуждалось в пояснениях…

— И что скажешь? Ты же — вождь…

— И это знаешь?

— А то… все прерии гудят — Дар, вождь форта!

Я кивнул:

— Хорошо. Можешь передать своим — пусть успокоятся. Томагавки войны останутся в земле.

Он ухмыльнулся:

— А говорили — ты не дикарь. Что, среди вас точно, настоящий индеец есть? Уж больно вы все на него похожи!

— Одеждой — да. Речью… бывает. Теперь о главном: Что вы хотите от этого… мира?

Он запнулся на месте и круто обернулся ко мне:

— Все! Все хотим! Жить… как все. Не бояться копья в спину, или стрел из-за камней! С людьми общаться… если получиться. Ну и — женщины… Ты погоди, — он торопливо замахал руками, завидев, как я нехорошо улыбнулся при последних словах. — Я от всех говорю! Не будет больше, как в Клане! Если только сами — без принуждения! Ну, ты же должен понимать — их в долине, куда как больше, чем мужиков! Что тем делать, кто дружков-приятелей не имеет?

— И тем, кто их лишился, по вашей милости…

— Не нашей… То Сыч все делал.

— А чьими руками?

Мы оба замолчали. Он устало вздохнул и, присев все-таки, на гнилой ствол, обхватил голову руками.

— Ну что нам, опять резаться с тобой, что ли?..

— Нет. Конец тебе известен.

— Так что мне, моим передать?

— Живите. Мне крови тоже не надо. Но я — не вождь долины. И за всех не отвечаю. Если кто-то захочет с вами за прошлое рассчитаться — сам понимаешь… А чтобы такого не случилось — вам нужно не скитаться по прерии, пока не столкнулись с охотниками, а на постоянное место определиться. И место такое есть лишь одно.

— Говори…

— Соляные озера. Было время — я Сычу предлагал. Вас тогда много было — истребили бы всю нечисть, что в норах обретается, доступ к соли открыли — и грабить никого не пришлось. Народ сам все принесет — за соль. Теперь труднее будет… Вас сколько?