— …И вот, сидим в яме, ждем, когда Большерогие пойдут к воде, чтобы подстрелить парочку без напряжения — а тут, как назло, девки идут. Нет бы скрытно, как все по лесу — так нет! Поют во все горло, веселятся, стихи вспоминают! Мы с Волосом от злости разве что кулаки не грызем! Ну, я не выдержал, давай наверх! Хотел им напомнить, что ущелье, это не прогулочная дорожка — пора уж понимать! Да едва выскочил — быки! Прут целым стадом. И прямо в нашу сторону! Я уж всякого насмотрелся, за эти месяцы, но, чтоб так, напролом — не приходилось! В общем, деваться некуда, разве что опять, в яму. А как в яму, если они по тропе бегут и прямо в нее угодить могут? Раздавят напрочь! Волос тоже сообразил, мигом за ветку, другую — и на деревья. А я тяжелый, так быстро не могу… И о девчонках вспомнил — им ведь совсем гибель! Решил уже отвлечь стадо на себя, кричать стал, руками махать… И тут, поверишь? Эта вот, светленькая, худенькая, в чем душа теплиться — прыгает на холку самого первого, здоровенного быка, и за уши его тянет! Я от удивления позабыл, что делать собирался! А она тянет, да с такой силой, что тот копытами землю взрыл, и останавливаться стал. И все стадо — за ним, тоже ход замедлило. Волос с дерева ветку тянет — залезай мол, спасайся. Две других, которые пели — как в столбняке, к кустам прижались… А эта, тоненькая, вцепилась ему в шкуру, как клещ! А потом давай ему голову заворачивать, а сама всем телом помогает. Бык замычал, что ваш Святоша на проповеди, да и брыкнулся на колени. Тогда она с него легонько так соскочила, и в сторону — шасть! И пока мы с Волосом глаза протирали, в кусты нырк — и как не было!

Мы с Натой переглянулись — то, что рассказывал не очень опрятного вида охотник, сильно смахивало на сказку… Олени гор, бывшие куда крупнее уже привычных нам, овцебыков, отличались буйным и неукротимым нравом. Соответственно — и силой. Убить даже одного на открытом месте совсем непросто. А представить себе, что здоровенного самца могла оседлать какая-то девушка?

— Как имя охотника?

Он увидел нас и сразу встал, прервав свое повествование:

— Приветствую вождя форта — Дара! Мое имя дано мне Белой Совой! Я — Свистун!

Мы, не сговариваясь, улыбнулись:

— Тогда ясно… Ты хороший сказочник, Свистун! Сова не напрасно дал тебе такое прозвище!

— Э, нет… — Его ответ был полон собственного достоинства. — Свистун получил его не за умение описывать происходящее… А вот за что!

Он заложил пальцы в рот и издал такой оглушительный свист, что у меня заложило уши. Угар вскочил со своего места, не понимая, что произошло, а сверху, с места дозорного на скале, высунулась встревоженная голова Джен…

— Ну и ну! Больше так не делай! Ты тут говорил, про девушку, на быке — это правда?

— Не свистел… — Ответ был не лишен сарказма и явной обиды. — Да ты можешь и сам у нее спросить — вон она, с остальными! А кличут ее — Пумой. Типа — горная львица. Она и подтвердит…

Я повернулся в сторону двух, стоявших особняком, девушек. Они не делали попыток влиться к другим гостям, и молча ждали, пока Свистун изливался перед слушателями. Обе были одеты в обычную для всех, одежду жителей долины: неплохо выделанные кожаные платья, доходившие до колен и с большими вырезами по бокам. В таких удобно и просто ходить, и бегать — при необходимости. На талиях девушек висели широкие пояса, с прицепленными к ним ножнами и некоторыми, нужными в повседневности, мелочами. За плечами виднелись тщательно изготовленные луки, а у той, на которую указывал Свистун — еще и длинная трубка, полая внутри. С собой они принесли увесистые мешки — и мы с Натой начали догадываться, что это не просто гости…

— Вы на Мену? — праздник в озерном поселке понемногу восстановился и жители гор нередко после него, или перед ним, делали крюк, чтобы зайти в форт.

— Вообще-то, — Свистун замялся на секунду. — Не совсем. Мена меной… но мы по другому делу.

— Погоди. Я спросил у них — пусть девушки сами дадут ответ.

Он запнулся, но проглотил, решив, по-видимому, что не стоит спорить из-за такой мелочи…

— Мы к вам.

Отвечала русоволосая, а вторая, немного ниже ее и более темненькая, предпочитала молчать.

— Это тебя зовут Пумой? У Совы надо еще заслужить такое прозвище.

— Мне его дал не Сова. Я сама так решила.

— Сама? А собственное имя, что — не нравиться?

Она неопределенно качнула плечами:

— Нравиться… Но сейчас все предпочитают носить клички, вот и я выбрала, для себя.

— А почему — Пума? — Ната прикоснулась к руке девушки.

— Она быстрая, сильная и смелая. И, если зваться по-звериному — то, лучше так, чем какой ни будь Сухой веткой, или Воблой!

— У нас так называют двух подружек, — встрял все же, Свистун. — И мы им сами дали имена. Уж больно они им соответствуют.

— Ясно… — я переглянулся с Натой. Было очевидно, что предположение Стопаря о скором росте населения форта, осуществлялось даже быстрее его предсказаний.

— Похоже, что ваша крепость станет крупнее поселка, у озера… — Свистун задумчиво оглянулся на стены. Мы находились у входа, и вид на стены действительно сильно смахивал на какую-то средневековую цитадель.

— Как вы оказались в горах? — я задал почти традиционный вопрос. По странному стечению обстоятельств, мало кто проживал в долине до Катастрофы постоянно. Многие либо пересекали ее на поездах, или машинах, кто-то находился в горных турбазах, некоторые пришли с восточной стороны, пока еще не закрылся узкий проход меж каньоном Смерти и Большим болотом. Таких как мы, вышедших из развалин города, оказалось меньше всего. Хоть смерть и настигала людей повсюду, но, возможность погибнуть среди нагромождений изломанных плит и вывернутого асфальта, была самой наибольшей… Как итог, и уцелевших там насчитывалось очень мало.

— Случайно. Решили прокатиться к озеру, благо, каникулы. Я сидела на заднем сиденье в машине, с подружками. Потом все зашумело, голова стала раскалываться от боли… наш водитель бросил руль, и мы свалились куда-то с дороги. С двух сторон росли деревья, и машина влетела между них. Двери заклинило, мы не могли выбраться наружу. Потом нас резко подбросило — я вылетела в разбившееся окно. Упала на кусты, а затем меня опять швырнуло. Я ударилась головой о камень — и очнулась, когда меня уже тащили другие люди. Подружки… Там были сплошные камни. Я их больше не видела.

Пума рассказывала это очень буднично, словно уже в сотый раз — а я не мог отделаться от мысли, что во всем этом есть что-то неправильное… Но, что? Мне отчего-то казалось, что я уже слышал этот голос, или, даже, видел саму девушку… Мучило осознание того, что разгадка совсем рядом, близко — но я не мог ухватиться за нее, и от этого не знал, что решить. Ната заметила мое состояние и вопросительно подняла брови.

— Так… — я словно забыл, о чем разговор.

— С ней никаких хлопот, — Свистун ободряюще посмотрел на девушку. — Наши что умеют? Так — корешки да ягодки. А эта — все. Рыбу и зверя сама промышляет. И глаз острый и рука верная — с первого выстрела стрелой бьет!

Ната решила взять инициативу в свои руки, подошла к девушкам поближе и мягко погладила Пуму по щеке, на что та резко дернулась, как от испуга.

— Тебе хорошо в горах?

— Меня не обижают.

— Хочешь остаться здесь?

Я закусил губу — вообще-то, предлагать кому бы то, ни было, остаться, было не в нашем обычае. Если кто-то хотел — сам спрашивал разрешения у всех и лишь сообща мы решали — жить тому с нами, или, пусть ищет себе другое пристанище. Но, почему-то, сейчас Ната решила отступить от этого правила — мы оба видели, что девушки здесь именно за этим…

Они потупились. Свистун вздохнул и обратился ко мне:

— Эх… Ладно. Понравилось нам у вас, это точно. Только без нас она не пойдет, а мы так и не решили… Волос, так даже и спрашивать не станет — знает, что откажете. Да и то, кто с таким страшилищем рядом жить станет?

— Ты, о чем?

— Мы давно хотели к вам прибиться… Живем далеко, все время начеку, люди гибнут часто… Устали. А у вас — тишина. Говорили — все по чести здесь, не как везде. Короче говоря — решили попросить принять девушек. Куда им с нами? Погибнут, рано или поздно. И так уже — из тридцати человек, что вначале было, половина осталась. Ну, а откажете — в обиде не будем.