Над травами нависло марево. Стебли ковыля, мятника, дикого риса пожухли и поникли вниз, сложившись наполовину. Их верхушки касались оголенных участков земли и мха, а сердцевина усохла и могла сломаться даже от случайного порыва ветра. Но не ветер не щадил траву — уже два дня солнце припекало так, что даже птицы, без устали мечущиеся вдоль береговой линии, попрятались в гнездах, вырытых на обрывистом склоне. В прерии стихло еще раньше — все животные устремились на поиски тени. Казалось, все живое должно исчезнуть от палящих лучей, забившись в свои норы. Но людям, собравшимся для совета, страшнее солнца был иной жар — тот, в котором сгорела семья отшельника, перебитая головорезами в синих оборванных куртках!

Мы в смятении сидели возле костра — никто не решался произнести ни слова. Белая Сова — индеец, наконец, пришел в форт с потерявшей улыбку, Зорькой, — задумчиво курил свою трубку и молчал, как и остальные. Жестокая угроза главаря нависла над всеми и, хоть требование не касалось самого индейца, он понимал — это всего лишь вопрос времени. Покончив с фортом, прижмут и всех остальных «вольных» бродяг, все еще прячущихся от зэков по прериям. Мы знали Сыча совсем немного, но достаточно, чтобы понять — вожак бандитов не остановиться ни перед чем…

— Он объявит, что это из-за нас, — Стопарь хмуро откинул прядь с лица. — Порвут еще одну девушку, другую, а люди станут думать, что это ты виноват, раз не хочешь покориться…

— Но ведь это есть глупо? — Салли недоуменно вскинула на него глаза. — Зачем Сыч бить другие, если его враги мы? В поселке все и так молчать! Он делать там все, что хотеть!

— Ааа… Помолчи. — Он отмахнулся. — Сейчас друг друга бояться. Он знает, что делает… Насиловать и убивать будут они, а ненавидеть начнут нас! Такова холопская логика рабов — целовать руки хозяина и скалить зубы, при виде свободных!

— И что делать? — Туча вскинула голову в ожидании ответа. — Опять пойдем в поселок? Я лучше умру!

Стопарь угрюмо мотнул головой, а Ната вставила негромко:

— Никому не надо возвращаться… Ни вам, ни Дару. Все понимают, это — ловушка. Он раздерет нас по частям — что, собственно, уже и пытается сделать, поставив перед таким выбором… Ну а после покончит со всеми, кто еще держится. Думаю, для Сыча уже не секрет, что нас гораздо меньше, чем его головорезов. Спасибо Доку… И, теперь он в курсе, что мы воздерживаемся от открытого сопротивления. Наш любимый целитель, наверняка, рассказал ему о второй скале, где мы можем вынести осаду. Что половина, из наших — женщины. Он правильно сказал — на приступ не пойдет. Зачем? Все точно… подгонит пару десятков мужчин из прерий, а сами будут у них за спиной. Разве мы станем стрелять в своих?

— Если они придут — это уже не свои. — Череп, поселившись в форте, получил право голоса на совете и теперь вставил свою реплику. — Ты имеешь моральное право их не щадить…

— Не хотят драться с бандитами — стало быть, и нам враги? Нет, я не стану убивать жителей прерий!

— Тогда они убьют тебя.

— Мне кажется, — Бугай, до того молчавший, тоже подключился к спору. — Он тоже не захочет рисковать — побережет людей, потому, что, если они начнут гибнуть — власть его пошатнется. Сыч дождется, когда мы появимся в поселке — ведь эти туши надо еще и принести? И тогда, никто из нас не выйдет оттуда живым…

— А если и выйдет — Салли присоединилась к обсуждению — В поселке все увидеть Дара… и Сыч опять захотеть поставить его на колени. После этого уже никто не посметь, даже думать о бегстве, или неподчинении!

— И так, и так — мы есть в проигрыше? — Бен хмуро бросил со своего места.

— Тогда пошлем его к черту! — Бугай громко выругался, переломив о колено толстенную жердь.

Стопарь глухо буркнул:

— Умник нашелся… А в поселке, через пять дней, троих девчонок, как Анну, кинут на потеху этой стае, так?

— Да что же делать?!

Никто не ответил. Белая Сова, помедлив какое-то время, медленно произнес:

— Мой брат… Что решил вождь?

— Прекрати, Сова. Мне не до того, чтобы присваивать себе то, чего я недостоин.

— Хао. Тогда, пусть мой брат ответит не как вождь, раз он не решается себя им признать, а как вольный охотник… Что он решил?

Все притихли. Я понимал, что, каковым бы не стало это решение, люди последуют ему…

Мы были не одни. Возле костра сидели Хакер, пришедший вместе с Совой, и Чер с Шейлой, которых Ульдэ, с огромным трудом отыскала в травах. Кроме этого, у нас собрались охотники из числа тех, кого Сыч засылал в прерии за добычей — они сознательно изменили свои маршруты, чтобы увидеться с нами, и попали в самое неблагоприятное время…

— Я бы не встревал, — осторожно начал один из них, знакомый мне еще по первому нашему появлению в селении. Его звали Твердый Утес — явно с подачи индейца. — Но, раз такое дело… Сова говорил, что избавить всех от банды можешь только ты. Если это так — говори. А если нет…

Он красноречиво пожал плечами. Все ясно и так. Я обвел глазами всех присутствующих и глухо произнес:

— Я — не вождь. Никто не давал мне таких прав и полномочий. Что там придумали на этот счет Сова и Стара — это их дело. У меня нет ни людей, ни власти. И я не могу никого повести за собой… Еще и потому, что вести, собственно, некого! Даже вы здесь, не для того, чтобы договариваться о совместной борьбе с врагами, а, чтобы посмотреть на все издалека! Ты хочешь узнать, стану ли я подчиняться Сычу? А я хочу знать — могу ли вам доверять?

Он кивнул и спокойно ответил:

— Это верно… Но, не твои родные и близкие у него в заложниках. Наши! И не тебя он взял за горло, а нас! И про то, что старуха и Сова тебя в вожди прочат, слышали уже… Сыч, кстати, еще и поэтому за тебя так взялся, чтобы эти слухи перестали бродить по прерии. По мне, я и без вождей проживу. И мои друзья — так же. Но, если предложишь, как от банды избавиться… Что ж, тогда и подумать можно.

Он встал. Охотник подождал еще какое-то время, но, видя, что я не склонен его удерживать и ничего не собираюсь говорить, сухо кивнул и ушел. С ним поднялись и его спутники.

— Мой брат зря так обошелся с Твердым Утесом. Он мужественный человек. — Индеец с сожалением проводил удаляющиеся фигуры людей в травы. — Ты так никогда не завоюешь уважения.

— Я не буду с тобой спорить, Сова. Только хочу напомнить… Кто мог подумать, про Дока, что он станет предателем? Этот Утес тоже, возможно, был подослан…

— Но тогда мой брат сознательно молчал? Он имеет, что сказать?

— Имеет… — я обвел всех сумрачным взглядом. — Хакер, ты не охотник. Почему ты тут?

— Мой друг меня позвал…

— Сова не всех называет друзьями. Ты не ошибся?

— Ну… — Хакер неуверенно заерзал на бревне, заменяющим нам скамью. — Мне казалось… Я не враг! И не подослан! Если не веришь — я могу уйти!

— Оставь его, Дар. — Сова положил руку на плечо парня. — За этого, я ручаюсь. — Хорошо. Пусть так. В таком случае, здесь — только те, кому я могу верить. Если мы решим… Мы — не я один! Сопротивляться… Что ж, тогда, я и в самом деле, хочу стать вождем! И тогда, все, что я скажу, или решу, будет исполняться безоговорочно! Даже тобой, Сова…

Возникла пауза. Череп, приподнявшись с места, глухо бросил:

— Сова… Ты сам этого хотел. Что до меня — я выбрал место и собственный путь. И я согласен.

— Я тоже, — это произнес уже Чер. Шейла только кивнула.

— Пусть так и будет… — тихо вставила Ясная Зорька.

Сова изумленно посмотрел на нее, но смолчал — после гибели Дины он стал гораздо мягче обращаться с молодой женщиной, даже, когда она, по его понятиям, нарушала установленные им правила.

— Хао. Мой брат требует подчинения? Сова тоже согласен… На все то время, пока будет идти борьба. И если это — ради борьбы!

— Ради борьбы. Ты хотел вырыть томагавк? Ну что ж… пора пришла. Я не желал этой войны — вы знали. Но теперь! — мой голос наливался металлом, и я явственно видел перед собой растерзанное тело девушки в лесу. — Войне быть! Сыч хотел крови и дани? Сыч получит и кровь… и дань.